Катя на ее приход внимания не обратила. Да она и на остальных не обращала внимания, сидела, уткнувшись в учебник. Марина плюхнулась рядом, нарочно с шумом, но Булатова даже ухом не повела, увлеченно листала учебник литературы, прикидывая, что ждет впереди. Поэтому пришлось ее окликнуть:
– Катя…
Она неохотно оторвалась от книжки, посмотрела вопросительно.
– Это ты физруку посоветовала меня на «Веселые старты» записать?
Катя не стала отпираться:
– Ты же любишь всякие массовые мероприятия.
Ну да, Марина никогда не отлынивала от общественной работы, считала ее важной и нужной.
– Но не спортивные же! Одно дело, если болеть. Но не соревноваться ведь.
Катя с недоумением поджала губы и дернула плечом:
– А что там соревноваться? Не олимпиада же. «Веселые старты». Там и бегать-то как следует не надо.
По ее словам, все выходило легко и просто.
– А ты тоже участвуешь? – с надеждой поинтересовалась Марина, но Катя отрицательно мотнула головой.
– Нет, я не могу. Я после уроков сразу уезжаю с родителями.
– Куда?
Кажется, Катя не расслышала последнего вопроса, заговорила совсем о другом, воодушевляя Марину на подвиги:
– Да ты не бойся. Все хорошо будет. Подумаешь, «Веселые старты». Ерунда.
И отвернулась.
В субботу к пятнадцати сорока Марина добросовестно явилась в спортивную школу. Хотя бред, конечно. Марина – и в спортивной школе!
Народу собралось много. Команда в основном состояла из учеников средней школы. Старшеклассников, вместе с Мариной, оказалось всего шестеро: три девушки и три парня.
Лавренкова напрасно два дня тешила себя надеждой, что среди них обязательно увидит Антона. Он же известный в школе спортсмен!
Ожидания не оправдались: одни незнакомые лица. Если они раньше и попадались Марине в школьной толпе, то она их совершенно не помнила.
Болельщики шумели, участники взволнованно ожидали начала соревнований.
Лавренкова насчитала пять команд. Пять школ. Куча народу на трибунах. Позор районного масштаба.
Уж лучше бы она просто пробежалась по дорожке, хотя и того не любила. А тут все поле заставили какими-то воротцами, перекладинами, огромными надувными препятствиями и автомобильными покрышками. Лавренкова за голову схватилась.
А вдруг придется скакать в мешке? Лучше уж бросать мячи в корзину или прыгать через скакалку. Но вроде нет, мешки не раздают.
Ребята-помощники принесли обручи. И мячи тоже. А потом кто-то подошел сзади, тронул Марину за плечо:
– На, держи!
Лавренкова развернулась и увидела… лыжи!
– Зачем это?
– Для эстафеты, – пояснили ей бесстрастно.
– Так трава же, – Марина указала пальцем вниз, на случай, если собеседник вдруг не в курсе. – Снега же нет. Как на лыжах-то?
– А вот так. По траве. Старты же веселые! – Собеседник старательно улыбнулся в подтверждение собственных слов. – Да держи ты скорей! Некогда мне с тобой стоять. – Всучил Марине инвентарь и отправился одаривать лыжами остальных счастливчиков.
Дальнейшее Лавренкова предпочла не запоминать. Хорошо, что сразу после стартового свистка сознание благоразумно отключилось.
Нет, Марина не грохнулась в обморок. Хотя лучше бы грохнулась. Она честно отработала все соревнования.
Падала она раз десять – не меньше! – под возмущенные вопли, довольное хихиканье и подбадривающие крики болельщиков. Когда бежала – хм! – на лыжах, когда перетягивала канат и делала еще что-то.
Забыть, как страшный сон!
А ведь Катя обещала, что будет легко: «Подумаешь, «Веселые старты». Ерунда!»
Ерунда? Кто бы знал, какая ерунда! И, между прочим, в десятом и одиннадцатом классах оценки за четверть не выводят. Только за семестр.
Кирилл
В воскресенье утром Кирилл проснулся от странного размеренного стука. Будто в квартиру случайно залетел дятел и теперь нервно и испуганно долбил все, что попадалось под руку. То есть под клюв.
Кирилл пошел на звук и очутился на кухне.
Тут его едва приоткрытые спросонья глаза разом распахнулись.
Отец, окруженный горой продуктов, увлеченно рубил ножом на разделочной доске что-то – или кого-то.
– Па-а-ап! – вырвался из горла Кирилла пораженный стон. – Ты готовишь?
– И что? – невозмутимо отозвался отец, не поднимая глаз. – Я же умею, ты это знаешь. И ты умеешь. Поэтому будешь мне помогать.
Происходящее перестало быть просто забавным и невероятным, Кирилл ощутил в нем что-то недоброе. Совсем чуть-чуть. Недоброе высунуло нос, а может, кончик уха, и затаилось, ловя момент. Оно было почти незаметно и притворялось пока легким разочарованием, на которое не стоило даже обращать внимание.
– Пап, то, что мы с тобой умеем делать, нельзя назвать словом «готовить». Тут больше подойдет «сообразить на скорую руку», чтобы не умереть с голоду и не отравиться.
– Да ладно, сын! Не преувеличивай! – решительно возразил отец. – Неужели мы с тобой вместе не сможем справиться?
«Нет», – едва не ответил Кирилл. Справляться ему совсем не хотелось.
– А вообще это все по какому поводу? – Сын махнул рукой на заваленный снедью стол.
Отец наконец оторвал взгляд от ножа и образующегося под ним неопределенного крошева, посмотрел на сына:
– Ты что, забыл? У нас же сегодня гости. – Он смутился и поправился: – Точнее, гостья.
– А-а-а, – разочарованно протянул Кирилл.
Недоброе нагло вылезло во всей красе. Почему-то оно походило на Калерию Робертовну, только более вульгарную и гламурную, наряженную в блестяще-розовое.
Кирилл едва не плюнул с досады. Дался ему в последнее время этот нелепый образ!
Недоброе гордо выпятило подбородок, оттопырило пухлые губки и с превосходством глянуло на Кирилла.
– Я думал, мы в какой-нибудь ресторан… – уныло начал Кирилл, но отец не дал ему договорить:
– А я подумал, что дома будет гораздо спокойнее, уютнее и искреннее.
А еще, если Кирилл начнет выделываться и вести себя по-свински с новой кандидаткой в мамаши, этого по крайней мере не увидит никто посторонний. Так?
Отец опять воодушевленно застучал ножом.
– Все равно. – Кирилл не собирался суетиться и надрываться из-за какой-то там… – Можно же сходить в ближайший гипермаркет. Там есть специальный отдел, продают готовые салаты и… чего там еще надо?
– А еще можно заказать пиццу, – с широкой фальшивой улыбкой язвительно добавил отец. – И ходить никуда не придется. Сами привезут прямо на дом.
