– Вон он.
Кирилл уже разглядел качающуюся на ветру бело-оранжевую контрольную призму.
Отметились.
– А куда дальше?
Катя сунула Успенскому под нос свою карту:
– Выбирай. Где больше нравится?
Успенский выбрал:
– А давай вот этот КП, самый дальний.
– Зачем?
Он наверняка на самом видном месте, но до него топать и топать!
– Интересно же. Никто туда не побежит, а мы побежим.
Катя с подозрением глянула на Кирилла. Странные какие-то рассуждения. Обычно стараются побыстрее пройти дистанцию, время же учитывается. Хотя Успенский-то – персонаж необычный, и мыслит он ненормально.
– Хорошо.
Заодно и выясним, сколько он продержится до того, как запросится домой.
Тропинки быстро размокли, покрылись жидкой, скользкой грязью; от каждого шага брызги летели во все стороны, покрывали кроссовки и брюки.
Катя-то к этому привыкла, а вот Успенский все время недовольно осматривал свои ноги. Чистюля.
Отметились на дальнем КП, сверились с картой – Кирилл по-хозяйски забрал ее себе, – выбрали нужное направление.
Тропинка оказалась совсем узкой, вдвоем не уместишься, но Успенский упрямо продолжал бежать рядом с Катей прямо по траве. Теперь он от грязи отмылся, но зато промок по колено. Да еще травинки и опавшие листья налипли на штаны и кроссовки.
А тропинка юркнула в кусты и вывела к овражку. Не слишком глубокому – где-то по пояс, – но зато широкому. На дне его стояла вода, валялись сломанные ветки и побуревшая листва.
Успенский озадаченно остановился перед овражком:
– Откуда он взялся? Мы же через него не переходили.
– Откуда-то взялся, – проворчала Катя. – Вот он и на карте отмечен. Не прямо идет, а загибается. Надо вернуться назад и обойти. Или найти, где он поуже.
– Вот еще! – самоуверенно фыркнул Успенский. – И здесь нормально. Перепрыгнем.
– Не перепрыгнем.
– Да запросто.
– Ну-ну!
Катя уже собралась развернуться, но Кирилл, и правда, прыгнул. И перепрыгнул, как говорил. Почти.
Чуть-чуть не дотянул.
Нога соскользнула с края, и Кирилл съехал вниз. В воду, ветки и листья.
Катя глянула на него сверху, качнула головой.
– Да что ж вы с Лавренковой так любите в канавах бултыхаться?
Кирилл поднял голову, посмотрел недоуменно:
– Маринка-то тут при чем?
– Да так.
Катя наклонилась, протянула руку. Кирилл торопливо ухватился, выбрался из овражка.
– Ну ладно. Давай в обход.
– Сначала еще раз карту посмотрим, – со знанием дела предложила Катя.
– Ну давай посмотрим карту, – послушно кивнул Кирилл.
– И?.. – Катя выдержала многозначительную паузу.
– Что «и»? – не понял Успенский.
Пришлось ему напомнить:
– Карта же у тебя.
– У меня?
Катя зарычала и застонала одновременно:
– Ки-и-ир! Ну нельзя же быть таким…
Успенский обиженно надул губы:
– Ну я же упал. И что, мы без карты не выйдем?
Катя безнадежно махнула рукой. Выйдут, конечно. Она примерно помнила, что там было на карте. К тому же весь лесопарк расчерчен линиями тропинок и дорожек, которые куда-нибудь да ведут.
Куда-нибудь, но только не туда, куда надо.
Может, оттого, что Катя злилась, а может, оттого, что растерялась, – давно она не плутала во время соревнований, – а может, из-за раздражающего присутствия Успенского, но нужная дорога никак не находилась. Они шли то в одну сторону, то в другую, но все время чувствовали, что не туда. И, наверное, даже кружили на месте, потому что несколько раз опять выходили к оврагу. И Успенский все время хлюпал рядом кроссовками и зудел:
– Ты уверена, что мы правильно идем?
Нет, она не уверена. Совсем-совсем не уверена. А значит, хватит бессмысленно метаться туда-сюда.
Катя остановилась.
Надо успокоиться, взять себя в руки, сосредоточиться, и тогда все получится.
– Думаешь, мы заблудились? – спросил Успенский.
Спросил без тревоги, с каким-то непонятным любопытством, будто собирался добавить: «Забавно!» или «Классно!».
– Вот еще! – недовольно откликнулась Катя. – Сейчас разберемся.
Кирилл
Кирилл и предположить не мог, что соберется столько народу на соревнования по какому-то странному спортивному ориентированию. Думал, что приедут только Булатовы да он. Как самые ненормальные. Но к моменту их появления уже скопилось множество людей, а желающие все прибывали, причем были они самого разного возраста: от дошкольников до старичков.
Спортсмены уходили со старта один за другим, а очередь и не думала заканчиваться.
Вообще-то хорошо прогуляться по лесу, да и пробежаться неплохо – если на улице тепло и сухо и никакой слякоти под ногами. Но дождь со снегом и холодный ветер сильно портили впечатление. Правда, собравшиеся словно не замечали мерзкую погоду, а Кирилл не хотел стать единственным, кто спасовал, испугавшись трудностей. Вот почему он так доблестно ринулся через овраг – не принимать же недостойное предложение пойти в обход. Катя и без того смотрела на него снисходительно и сочувственно.
Да, не получилось. Сверзился в канаву, набрал полные кроссовки воды. Но это ветер виноват – сильно дунул не вовремя и не в ту сторону. Надо было подтолкнуть сзади, а он хлестнул в лоб, брызнул в лицо ледяным дождем. И, наверное, для пущего эффекта унес карту. А Катя разозлилась и из-за этого потеряла всякую способность спортивно ориентироваться.
Стоять в лесу, кстати, было гораздо приятнее, чем бежать по грязи. Если бы еще не холод… или если бы теплые куртки были на них, а не остались в машине.
Пока бежали, было даже жарко, а стоило остановиться, как все тот же мелкий пакостник ветер за минуту выдул тепло из-под одежды и попробовал проникнуть под кожу.
Катя поежилась, обхватила плечи руками.
Конечно, Кирилл не мог смотреть, как она замерзает. Придвинулся вплотную и тоже обхватил руками. Катю.
Ничего особенного, исключительно из желания защитить и согреть. Он даже доблестно развернулся спиной к ветру, чтобы на Катю не попало и самое легкое студеное дуновение. Пингвины тоже так делают. Во время снежной бури сбиваются в кучу, чтобы было теплее. Малышей прячут в самую середину, закрывают их своими жирными телами. Про жирные Кирилл не к месту вспомнил, но не в том суть.
