Школьная программа и саморазвитие
Учитесь и читайте. Читайте книги серьезные. Жизнь сделает остальное.
Федор Достоевский
Первые три года в школе я был круглым отличником. Дома лежат мои дневники за первые три класса, зачем-то их храню – у меня не было ни одной «четверки». Ни в тетради, ни в дневнике. Первые три класса было учиться интересно. Для меня это было что-то новое, мне нравилось общение, друзья, подружки… Все писали палочки-крючочки, и я тоже, но когда одноклассники учили «мама мыла раму», я уже читать, писать хорошо умел. В четвертом классе у нас появились специализированные предметы: русский, математика, физика, химия. И тут мне стало скучно и неинтересно. Почему?
Школьная программа для меня, человека, который чуть-чуть больше видит, чем остальные, была неинтересна. Примерно как если современного десятилетнего ребенка поместить в третий класс 70-х годов..
Во втором классе я прочел всего Конан Дойля, все его девять томов, и девятый был – фантастика, о профессоре Челленджере. Восемь томов про Шерлока Холмса. А остальные дети в это время учились грамотно писать «мама мыла раму». В третьем классе я прочел всего Дюма, полностью.
Теперь представьте: на уроке литературы дают домашнее задание прочитать и рассказать о том, как Ленин в Шушенском со своей Надеждой Константиновной Крупской в ссылке жил. Мне это, конечно, было неинтересно.
Но первые три класса у меня запал был: учиться надо хорошо, «пятерки» – это круто. А в четвертом вся эта учеба стала абсолютно неинтересна.
Помогали ли мне знания физики, химии и огромный объем прочитанной художественной литературы в старших классах? не только не помогали, а мешали.
Не надо забывать, что я учился в самый расцвет СССР. Преподавателя литературы абсолютно не интересовало то, что я читал «не программные» книги. Я должен был пересказывать советскую литературу по списку. А мне это было скучно, неинтересно, и, конечно, я этого не читал. В результате с четвертого класса сразу стал троечником.
В представлении школьных учителей я был не примерным советским школьником, а единственным учеником, который додумался спросить у учителя литературы: «А что же хорошего в подвиге Павлика Морозова?» Сейчас об этом смешно вспоминать, но в те времена это было очень серьезно.
Когда я задавал вопросы учительнице физики, на которые она не могла ответить, та начинала кричать, и в итоге я приходил домой с очередной «двойкой».
Для меня это оказалось хорошим жизненным уроком. Я понял, что никогда нельзя показывать, что знаешь больше, чем тот, кто в данный момент выше тебя. Это правило на протяжении всей жизни я, к сожалению, очень часто нарушал, и, в очередной раз расплачиваясь за это, каждый раз обещал себе, что этого больше не повторится.
У меня мама была такого воспитания: «мир-труд-май, СССР, КПСС», и она все время мне твердила: «надо учиться хорошо». Папа был другой. Помню, когда на родительском комитете в школе меня ругали за плохое поведение и небрежное отношение к учебе, папа возмутился: «К нему какие претензии? Что он не знает школьную программу? Он ее знает лучше любого из нас, взрослых. Если школьная программа ему неинтересна – значит, проблема, наверное, в учителях». Он был за меня, он всегда меня защищал.
Что читать ребенку?
Читайте в первую очередь классические произведения, иначе вы не успеете это сделать!
Генри Торо
Часто спрашивают: как вы умудрились в первом-втором классе столько читать? Еще и такую серьезную литературу, как это вообще возможно?
Для меня читать такую литературу, наоборот, было облегчением. Моя мама – биохимик говорила мне, школьнику: «Есть интересная статья, ты обязан ее прочесть, смотри, журнал „Наука и жизнь“»; или «Вот в журнале „Химия и жизнь“, видишь, пишут – ученые разработали новую формулу синтеза белка, давай я тебе сейчас расскажу…»
Представляете, такое ребенку в первом-втором классе читать?
И она так удивлялась, что мне это неинтересно, начинала объяснять, заставляла что-то читать, я со слезами на глазах говорил: «Мне не надо, мне это неинтересно».
Потом меня спасал папа, говорил: «Да, действительно, „Химия и жизнь“ – это все ерунда, сейчас мы тебе найдем действительно хорошую книжку, интересную для твоего возраста, это „Физика“». Хорошо, что физика мне была более интересна.
Если мама мне давала книгу и говорила: «На, читай, приду – проверю», то папа мне все объяснял. Мне мое детство сейчас напоминает сериал «Универ», я пару серий видел. Похожа чем-то мама очкарика Будейко на мою.
С чего я начинал чтение в первом классе? Про приключения Незнайки, Карлсона. Родители недоумевали: «Как ты можешь читать такие дебильные книжки». Мама высказывалась так, в основном. И когда я в первом классе прочел «Приключения Незнайки», думал: «Как прикольно, как интересно». В сравнении с физикой и химией все остальные книги казались очень интересными!
Представьте, я читаю серьезную статью про взгляд на строение Вселенной с точки зрения физиков, а после этого художественную книжку беру. Какая может быть реакция? Радость и восторг. Мои мама с папой говорили: «Ну, слава Богу, хоть не „Незнайку“ читает, не настолько идиот, как мы сразу подумали».
Потом я уже «взрослые» книги стал читать.
Школьный эксперимент
Самое лучшее – все проверять экспериментальным путем: тогда действительно можно приобрести знания, в то время как строя догадки и делая умозаключения, никогда не станешь по-настоящему образованным человеком.
Марк Твен
С учителями мне в жизни всегда везло. И началось это прямо с первого класса. Я попал в класс, в котором одна из лучших учительниц нашего города решила провести эксперимент.
О том, как это происходило, никто не знал, все держалось в тайне. Мне стало известно об этом спустя много лет после школы, когда, уже будучи врачом, лечил свою первую учительницу Полину Петровну.
Она решила собрать в одном классе наиболее способных детей в количестве сорока пяти человек.
Довести до конца третьего класса планировала около двадцати пяти человек, оставив наиболее способных, а «обычных» переводя в параллельные классы. Но возникал вопрос: как в советские времена выбрать сорок пять способных детей? собеседования были запрещены, и вообще в СССР все были равны.
Полина Петровна поступила очень просто. Попросив у директора личные дела будущих первоклассников, она стала отбирать учеников по профессиям родителей. К концу третьего класса действительно осталось меньше тридцати человек, но зато они были лучшие. В этом классе было учиться одно удовольствие. Обычно сильные в знаниях дети задают тон учебы в классе. Представьте, когда в классе сильные почти все! Подтверждение того, что этот эксперимент удался, я наблюдаю до сих пор на встречах выпускников. У всех без исключения одноклассников жизнь сложилась удачно. Это наиболее известные банкиры нашего города, председатели судов, великолепные врачи и успешные бизнесмены. И самое главное, что было вложено в них со школьной скамьи, – замечательные человеческие качества.
