– Не сыпь мне соль на рану, так, что ли? – хохотнула Юлия.
– Никаких ран нет, успокойся, и соль мне не страшна. Я отнеслась к нашему разрыву очень спокойно, даже сама удивляюсь. В самый первый момент, конечно, растерялась, а потом ничего, даже полегчало. Давай мы с тобой договоримся сразу. Никаких разговоров на эту тему, иначе я тебя вышибу из дома.
– Как скажешь. Я твоего Королева всегда на дух не переносила и улыбалась в его присутствии, только чтобы не огорчать тебя. Мне бы век его не видеть, не то что говорить о нем. Так что, подруга, заметано мелкой строчкой, никаких разговоров. Я пошла устраиваться.
Только Юлия закончила с устройством и вышла из комнаты, Вероника тут же потащила ее в гараж, чтобы она помогла ей донести сумки. Когда они, пыхтя и чертыхаясь, несли сумки через двор, калитка открылась и вошел сосед Ники, Семен Степанович.
– Помочь, девчонки?
– Че спрашивать, ох? Хватай, дядя Сеня, и тащи, видишь, как мы свои молодые тела надрываем, – пыхтя и смеясь, пробормотала Юля.
С его помощью они благополучно втащили все в дом.
– У вас что же там, кирпичи? – вытирая пот, спросил Семен Степанович.
– Там все мое имущество в натуральную величину, – ответила Вероника.
– Я что зашел-то к тебе, Ника. Сегодня возле ворот твоих, гляжу, синие «Жигули» стоят. Сначала я не придал этому значения, а потом вижу, девица, высокая такая, через забор на дом смотрит. Я, конечно, на крыльцо вышел, поинтересовался, что нужно. А она мне: «Нет, нет, это я адресом ошиблась». Села в машину и уехала.
– А за рулем кто сидел? – побледневшими губами прошептала Вероника.
– В машине никого больше не было, это я точно видел. Сама и вела.
– Спасибо, Семен Степанович, наверное, правда адресом ошиблись, у меня знакомых на синих «Жигулях» вроде нет.
Вероника моментально вспотела и, чтобы скрыть свое замешательство, обратилась к Юлии:
– Давай сейчас же разберем эти чертовы сумки, а то, если я оставлю это на потом, «потом» наступит только в следующем году.
Она тут же начала расстегивать первую попавшуюся сумку и вытряхивать оттуда вещи прямо на пол.
– Эй, ты что делаешь? Кто же на пол бросает? Места больше не нашлось? – возмущенно заорала Юля.
Вероника растерянно посмотрела на кучу вещей и, схватив их в охапку, плюхнула на диван.
– Юль, разбери, пожалуйста, у меня что-то настроения нет.
– Давай топай тогда отсюда, не мешайся, но с условием.
– С каким? – насторожилась Ника.
– Ужин готовишь ты, – выпалила подруга.
– У нас же договор, – попробовала отвертеться Вероника.
– В договоре не было статьи об эксплуатации меня в качестве горничной, которая обязана возиться с твоим барахлом, – тут же парировала Юлия и показала Нике язык.
– Ну и помело, – протянула та, но на кухню все же поплелась.
Но вдруг резко остановилась у порога и вернулась в комнату. Она начала разбрасывать вещи, пытаясь найти папку.
– Потеряла что? – поинтересовалась подруга.
– Да, Юль, увидишь черную папку, принеси мне ее на кухню.
– Хорошо, принесу, делов-то. Я уж думала, ты бриллиант в сто карат потеряла, вон как все расшвыряла.
– Да нет, папка чужая, боюсь потерять, – тут же нашлась что ответить Ника.
Папку Юлия нашла во второй сумке и принесла ее Веронике. Когда она пошла продолжать начатое, Вероника тихонько поднялась на второй этаж дома и запихнула папку под копию репродукции «Утро в сосновом лесу», которая висела на стене.
«Береженого бог бережет, – подумала она, вспомнив про синие «Жигули». – Нужно побыстрее от нее избавиться. Завтра поеду к Софье Павловне в больницу и посоветуюсь, что мне с этой папкой делать».
Глава 25
Вероника проснулась оттого, что Дуся стаскивала с нее простыню и пронзительно визжала. Голова была такой тяжелой, что она не могла приподнять ее с подушки. В горле першило, а из глаз лились слезы.
– Что это за запах, Дуся? – прохрипела Ника, ощутив, что голос куда-то пропал.
Когда до нее дошло, что в доме нестерпимо пахнет газом, она тут же вскочила с постели и чуть не упала от головокружения. Увидела, как Дуська мечется от нее к двери и обратно. В зубах она держала орущего котенка. Ника подбежала и распахнула дверь настежь. Потом у нее в голове мелькнуло: «Юлька!» – и она быстрее пули бросилась в спальню.
Юля разметала волосы по подушке и, видимо, была без сознания. Ника схватила ее в охапку и потащила к окну. Как нарочно, шпингалет никак не хотел открываться, и Ника, не долго думая, схватила стул и запустила им в окно. Посыпались стекла, и окно наконец раскрылось. Ника положила подругу на подоконник и, схватив ее за ноги, перевернула и опрокинула наружу. Следом выскочила сама, но потом вернулась тем же манером, схватила со стула первую попавшуюся тряпку и зажала ею рот и нос. Перепрыгивая сразу через две ступеньки и почти ничего не видя от застилающих глаза слез, понеслась на второй этаж. Выхватив из-под картины папку, она кубарем слетела по лестнице вниз и, быстро распахнув свой шкаф, схватила шкатулку и Юлькину сумочку с документами и деньгами.
Она выбежала во двор, подскочила к окну, чтобы оттащить Юлю от стены дома, но та уже пришла в себя и ползала на четвереньках, издавая надрывные звуки. Ее просто выворачивало наизнанку от рвоты. Только Вероника наклонилась над Юлей, чтобы помочь ей подняться, как раздался оглушительный взрыв. Взрывная волна была настолько сильной, что девушки отлетели метра на три. Приземлились они на клумбу, что значительно смягчило удар. Юля оказалась верхом на ней и, недоуменно таращась на разлетевшиеся во все стороны обломки, пробормотала:
– Ну, блин, ваще! Это что, фейерверк в честь моего приезда?
Вероника сбросила с себя подругу и села рядом с ней. Потом она посмотрела на свои руки и увидела, что держит Юлькины ажурные трусики, ими-то она и зажимала рот и нос, пока металась по дому. Она нервно хихикнула и посмотрела на Юлю. Та тоже уставилась на нее во все глаза. Ника опять хихикнула. Следом за ней всхлипнула Юлька. Потом, одновременно сообразив, что чудом остались живы, они вдруг начали хохотать так, что обе завалились на клумбу.
Буквально через десять минут после взрыва к дому уже торопилась толпа народа. Семен Степанович в одном исподнем подбежал к девушкам и испуганно прокричал:
– Живы, девчонки? Слава тебе господи! – Видя, что они на него не реагируют и продолжают смеяться, он забормотал, прыгая вокруг них в своих подштанниках: – Это ничего, это нервное, шок, сейчас приедет «Скорая», и все будет хорошо.
Когда девушки успокоились, он спросил:
– Вероника, что случилось? Что за бомбардировка? У меня окна вместе с рамами вынесло.
