Маленький городок Медынь проскочили быстро. Дорога перешла сначала в улицу Садовую, которая ближе к центру превратилась в Карла Либкнехта. В центре мы повернули налево, на Кирова, перетекшую за городом в трассу до Вереи. По сторонам я особо не смотрел, но на Либкнехта нам навстречу один за другим попались два катафалка, а затем, уже на Кирова, еще один.
Итого: три трупа за пять минут.
В городе с населением, если верить Вики, сильно недотягивающим до десяти тысяч человек. А сколько их сейчас лежит по квартирам и в моргах? Об этом я думать не хотел. Хотя, разумеется, думал. Но больше о том, как бы побыстрее добраться до мамы с папой.
Кстати, нужно позвонить. Пока есть связь.
Маме или папе?
После короткого размышления выбрал отца. С мужчиной в чрезвычайных обстоятельствах легче разговаривать. А папа у меня был настоящим мужиком. Не без заплетов и загогулин (покажите мне мужика, у которого их нет), но всегда оказывающимся рядом, когда это необходимо.
Папа ответил после четвертого гудка. То есть очень быстро, учитывая его привычку бросать телефон где попало.
– Данилка, сынок!
– Привет, пап.
– Ты где? Куда пропал? Мы с матерью тут чуть с ума не посходили!
– Пап, нормально все, скоро приеду – расскажу.
– Когда, скоро? Ты где?
– В Калужской области, на трассе. Еду к вам.
– На какой трассе?
Я объяснил.
– Так это час езды, не больше.
– Ну да. Если все будет хорошо.
– Сейчас мать вернется – обрадую.
– А где она?
– К соседям пошла. У нас тут черт знает что творится. Беженцы. Люди в панике.
– Понятно. Самое главное скажи. Заболевшие есть? И как вы сами?
– Пока нет. Но, боюсь, это ненадолго. Новости плохие, сам знаешь. Мы с матерью здоровы. Только о тебе испереживались все. Нет, ну как так можно, а?
– Пап, не начинай. Там, где я находился, связи не было. Никакой. Все, целуй маму, скажи, я еду.
– Позвони, если задержишься!
– Непременно. Люблю, целую. Пока.
Я отключился, сунул смартфон в карман и покосился на Умирай Быстро, который, как мне показалось, с интересом прислушивался к разговору.
– Мы тоже любим своих родителей, – сообщил он.
– Это хорошо, – сказал я, чтобы что-нибудь сказать.
– Но не так, как вы.
– Да? Объясни, если можешь.
– Попробую на примере. Будь я в таком же положении, что ты сейчас, то стал бы в первую очередь спасать щенков. Детей.
– У меня нет детей.
– У меня тоже. Есть у других.
– Понятно, – кивнул я. Сначала чуть не завелся. Это ж надо, какая-то соба… простите, какой-то арг-кхин будет меня жизни человеческой учить! Но вовремя погасил огонь раздражения. Действительно, откуда ему вообще знать, как любят люди? Он смотрит на меня и делает выводы, которые экстраполирует на всех людей. Вероятно, так ему привычнее (впрочем, как большинству из нас). К тому же, судя по самой последней информации, у арг-кхинов могло сложиться не слишком лестное мнение о людях.
– Не знаю, как вы, арг-кхины, – произнес я ровным голосом, – а мы, люди, разные. Очень разные. Иногда настолько, что со стороны можно решить, что некоторые из нас и вовсе принадлежат к какому-то другому виду разумных существ, несмотря на внешнюю схожесть. Рассказать тебе одну историю в качестве примера?
– Расскажи. Я люблю истории.
Я коротко поведал о Януше Корчаке. Вопреки моим ожиданиям больше всего Умирай Быстро потрясло не то, что этот человек отправился на смерть со своими воспитанниками, хотя мог спастись, а то, что сделали другие люди – немцы.
– Они просто так взяли и убили этих детей? – переспросил он. – Только за то, что они были, по их мнению, другой породы? Я правильно понял?
– Правильно. Но Януш Корчак этих детей не бросил.
– Но и не спас.
– Он не мог.
– Он мог попробовать. Нужно было драться.
– Одному, старому и безоружному против тысяч молодых и вооруженных? Не думаю. Он сделал то, что мог сделать. Дал детям свою любовь, которая сильнее смерти.
– Мне непонятно, как можно убивать детей.
– А взрослых? Разве вы, арг-кхины, никогда не убиваете себе подобных?
Он задумался. Я ждал, следя за дорогой.
– Иногда кто-то из нас заболевает и сходит с ума, – наконец сказал он. Как мне показалось, неохотно. – И тогда его приходится убить, чтобы он не заразил других.
– Бешенство?
– Да.
– А разве не было случаев, когда бешенством заболевали щенки?
С еще большей неохотой Умирай Быстро признал, что такие случаи были. Хоть и очень редко.
– Вот видишь, – сказал я.
– Но это совсем другое! – воскликнул он.
Тогда я спросил, были ли случаи, когда бешеный арг-кхин кусал чужого или своего щенка. Заражал его или убивал.
На этот раз молчание длилось гораздо дольше. Я уж было решил, что он не ответит. Но ошибся.
– Извини, – сказал Умирай Быстро, – было и такое.
Мы опять помолчали. Каждый о своем.
– Так может быть, – категоричности в его тоне явно поубавилось, – эти люди, немцы, которые убили детей и Януша Корчака… Может быть, они были заражены бешенством?
Я невесело усмехнулся и хотел сказать, что он недалек от истины, но не успел.
Еще минут пять назад на трассу перед нами с боковой дороги выехал грузовик с крытым кузовом и с тех пор так и шел впереди, держась метрах в пятидесяти-шестидесяти от головного «Тигра». Мы его не обгоняли – не было нужды. Тем более что в какой-то момент он прибавил скорость, оторвался от нас уже метров на сто с лишним и скрылся за поворотом. Теперь в этот поворот входили мы. Первым – головной «Тигр». По обеим сторонам трассы стеной стоял лес, и поэтому разглядеть, что происходит за поворотом, не было никакой возможности. Зато была возможность расслышать. Да и трудно не расслышать автоматные очереди за сотню метров, даже находясь в салоне машины. Особенно если музыка не орет. Она и не орала, поскольку радио я выключил, чтобы не мешало разговаривать с Умирай Быстро. И надоело оно мне к тому же буквально за каких-то двадцать минут, нагнало тоску. Сплошь хреновые новости отовсюду, со всего мира. Смерти, смерти, смерти. Вирус, вирус, вирус. Паника, паника. Беспорядки. Вооруженные столкновения. Война. Гражданская война. Смена правительства. Хаос. Бандитизм. Мародерство. И только в России и Китае якобы сохранялся относительный порядок. Что, яснее некуда, подтвердилось сразу за поворотом.
Там, впереди, на дороге стоял «Тигр», из которого уже выскочили пятеро бойцов старшего сержанта Иванченко во главе с ним самим и, рассыпавшись, скатывались в кювет. Шестой боец, укрывшись за бронещитком, методично поливал лес справа из «Корда». Крупнокалиберный пулемет безапелляционно заявлял о себе на всю округу, заглушая все остальные звуки. Пули калибром 12,7 мм рвали в клочья кусты и кору сосен. Чуть дальше виднелся косо перегородивший нашу сторону шоссе грузовик. Дверца со стороны водителя была распахнута.
