– Он уже близко, – зачем-то сообщил старпом. Видимо, тоже волновался.
– Вижу, – сказал капитан и поднялся с бревна. Слева от него встала Николь Герсамия, выразившая, как врач и биолог, обоснованное желание встретить незнакомца в первых рядах, а справа – второй навигатор Джереми Лонгфилд.
Незнакомец подошел ближе и остановился так, чтобы костер располагался между ним и остальными. Ночь еще не наступила, и в густеющих сумерках можно было рассмотреть, что он довольно молод. «Пожалуй, и тридцати нет, – подумал Майкл. Рядом с пришельцем, по бокам, сели две крупные собаки.
– Добрый вечер, – произнес он по-русски. – Или лучше Good evening?
– Здравствуйте, – кашлянув, сказал Камински. – Говорите, как вам удобно. Мы в равной степени владеем и русским, и английским.
– И не только, – ослепительно улыбнулась Николь и добавила: – Bonsoir!
– О, французский! – блеснула улыбка в ответ. – Язык любви. Жаль, совсем не говорю и почти не понимаю.
– Вы уверены? – улыбнулась Николь.
«Ого, – подумал Камински, – наша Николь, кажется, берет быка за рога».
– Меня зовут Майкл Камински, – представился он. – Гражданин Марса и капитан многофункционального межпланетного корабля «Секрет», который вы видите за моей спиной. Рядом со мной Николь Герсамия, гражданка Луны, биолог и врач, и второй навигатор Джереми Логфилд, гражданин Марса. Кто вы?
– Данила Воронин, – слегка поклонился незнакомец. – Гражданин России. Э… курьер, если вас интересует моя профессия. А это, – он повел руками, указывая на собак, – мои друзья. Тень Луны и Умирай Быстро. Они арг-кхины, и мы будем очень признательны, если вы не станете путать их с собаками.
– Мы?
– Естественно. Я и они. Вместе это означает «мы».
Майкл не понял, что именно хотел сказать этот русский по имени Данила, но решил пока не уточнять. Были более важные вопросы.
– Может быть, мы присядем? – мило прощебетала Николь. – В ногах правды нет, как говорят у нас.
– У нас? – переспросил капитан.
– Ну да, – как ни в чем не бывало подтвердила биолог. – У нас, русских. Вы же русский, Данила?
– Русский, – едва заметно усмехнулся он. – А вы?
Он огляделся и присел на второе бревно, лежащее рядом с костром. Обе собаки молча улеглись рядом, свесив языки набок и не отводя взглядов от пламени костра. «Не собаки, – мысленно поправил себя Майкл, – как он их назвал… арг-кхины, вот. Что бы это еще означало, интересно…»
– На четверть, – охотно ответила Николь и, незаметно сместившись, села так, чтобы быть поближе к пришельцу. – На вторую четверть француженка, а на оставшиеся две – грузинка.
– Круто, – уважительно произнес Данила. – То-то я гляжу, красивая вы до невозможности. Теперь понятно почему.
– Спасибо, – улыбнулась Николь. – А что значит «круто»?
– Жаргонное словечко в данном контексте. Означает что-то типа обалденно, здорово, классно. У вас на Луне и Марсе так не говорят?
– У нас в таких случаях говорят Full breath, – вмешался в разговор Майкл. – Полное дыхание, или полный вдох по-вашему.
– Доходчиво, – похвалил Данила. – Так вы – те самые жители внеземных колоний?
– Мы, – ответил Камински официальным голосом, – участники совместной экспедиции, организованной руководством Марсианской республики и Лунной народной республики.
– Full breath! – воскликнул Данила.
Николь засмеялась.
«Мне кажется, или он издевается?» – подумал Камински.
– Извините, – словно прочитав его мысли, сказал гость. – Просто для меня все это звучит так, словно я попал внутрь какого-то кино.
– Кино? – переспросил Камински. – Почему кино?
Вместо ответа Данила полез во внутренний карман куртки и выудил оттуда плоскую металлическую флягу.
– Может, по глоточку, чтобы разговор легче пошел? – предложил он. – А то как-то не по-русски получается.
Астронавты переглянулись.
– Коньяк, – сказал Данила. – Хороший. Семь лет выдержки, если верить производителю.
– Никогда в жизни не пил коньяк, – сообщил Джереми Логфилд.
– Я тоже, – сказал Камински. – Только слышал и читал. На Марсе и Луне не растет виноград.
– А я пила, – заявила Николь. – Дважды. Но с удовольствием выпью еще.
Она протянула руку, и Данила передал ей фляжку, коснувшись своими пальцами ее. Они были тонкими и теплыми. Это тепло не исчезло сразу, а жило еще с минуту в подушечках его пальцев, и даже после того, как растаяло, осталась память об этом случайном (случайном ли?) прикосновении и желание его повторить.
«Однако, – успел подумать Данила, пока фляжка шла по кругу. – Этого только не хватало. А с другой стороны, почему бы и нет? Очень красивая женщина. И чертовски притягательная. Лунянка, надо же». При этом француженка, русская и грузинка. Фантастика».
Опустевшая на треть фляжка вернулась к нему, он сделал глоток в свою очередь и как раз завинчивал крышку, когда Тень Луны и Умирай Быстро вскочили на ноги и приподняли головы, словно принюхиваясь к первым высыпавшим на небе звездам.
– Мы уходим, – услышал Данила Тень Луны.
– Куда? Зачем? – мысленно вопросил он. – Мы же хотели поговорить!
– Да, но нас зовут на помощь. Это срочно.
– Кто зовет?
– Друзья. Союзники.
– Что случилось?
– На них напали. Такие же люди, как ты. Это очень плохо.
– Вот черт! – вслух сказал Данила. – Я могу помочь?
– Что-то случилось? – нахмурился Камински. – С кем вы говорите?
– Счастливо оставаться, – сказал Тень Луны. – Думаю, мы еще увидимся.
А Умирай Быстро ничего не сказал. Оба арг-кхина развернулись и бесшумно канули в темноту позднего вечера, уже почти сравнимую с ночной.
– Не нравится мне это, – проронил Данила, поднимаясь на ноги и глядя вслед исчезнувшим арг-кхинам.
– Может, расскажете? – предложила Николь.
– Обязательно. Только… – Данила оглядел астронавтов и обаятельно улыбнулся. – Ребята, у вас, часом, пожрать не найдется? Разговор, боюсь, долгим будет, а я сегодня без обеда.
9
То, что его пасут, Петя Гордиевич, больше известный в определенных кругах как Петя Сибарит, почувствовал в десять часов и двадцать минут утра, когда вышел из дома и направился к ближайшей автобусной остановке. Он всегда это чувствовал. С самой первой своей полуторагодичной отсидки на малолетке, в возрасте пятнадцати лет, куда его закатали за кражу серебряной шкатулки в стиле модерн из местного краеведческого музея. Это была уже вторая доказанная кража, и юный Петя получил срок за рецидив (первую ему условно простили). На малолетке Пете категорически не понравилось. Но также ему не нравилась и обычная жизнь честного фраера за стенами колонии. Ишачить за копейки на чужого дядю? Извините, это не для меня. Так что выход из данной ситуации был один – не попадаться. А также вовремя просекать, когда менты начинают проявлять к твоей персоне повышенный интерес, после чего исчезать, ложиться на дно и не высовываться. И первое, и второе требовало ума, терпения и таланта. Всеми этими качествами Петя Сибарит обладал, поэтому за свою тридцатичетырехлетнюю воровскую карьеру и попался всего дважды (не считая тех первых двух раз в несовершеннолетнем возрасте) и провел в тюрьмах да на зонах в общей сложности «всего» семь лет.
