Жена после этого отказалась с ним объясняться, по-быстрому развелась и вышла за своего магната. Кастербридж с тех пор к наркотикам не притрагивался и достиг славы, а в брак больше никогда не вступал. «Он продал жену, точно виолончель Страдивари, и живет припеваючи на эти денежки», – шептались у него за спиной. Кастербридж обладал крепким ударом и взрывался быстро, так что в лицо ему это никто не повторял.
Небывалости множатся, писал он в этой статье, хотя наш мир и прежде был странным местом и подчас трудно понять, попадает ли явление в категорию прежних, нормальных странностей или же это новая, экстраординарная их разновидность. Суперураганы разорили Малайзию и Фиджи; сейчас, когда я пишу эти слова, по Австралии и Калифорнии распространяются пожары. Возможно, эти экстремальные погоды – новая норма, повод для очередного спора между теоретиками климатических изменений и их оппонентами. Или же это свидетельство чего-то пострашнее. Наша группа занимает позицию, которую я назвал «постатеистической». Мы полагаем, что бог создан людьми и существует лишь благодаря принципу «Если верите, хлопайте в ладоши»
[8]. Если бы нашлось достаточно разумных людей, которые отказались бы хлопать, этот бог Динь-Динь умер бы. Но, к моему прискорбию, миллиарды все еще готовы отстаивать свою веру в богофей, и в результате бог существует. Хуже того, сейчас он окончательно рехнулся.
В тот день, когда Адам и Ева изобрели бога, продолжалось рассуждение, они сразу же утратили власть над ним. С этого началась тайная история мира. Мужчина и женщина изобрели бога, который выскользнул у них из рук и сделался могущественнее своих создателей, а к тому же и злее. Словно суперкомпьютер из «Терминатора»: что Скайнет – «Небесная сеть», что небесный бог – итог один. Адам и Ева перепугались, потому что было ясно: теперь до конца времен этот бог будет преследовать их, чтобы наказать за страшное преступление, за то, что они его создали. Они возникли одновременно с садом – Ева и Адам, оба совершенно взрослые и нагие, и это и был Большой Взрыв, Большой Трах-Тарарах, Большой Трах, и они понятия не имели, как оказались там, пока змей не привел их к древу познания добра и зла, и когда они отведали плод, оба одновременно выдумали бога-творца, того, кто отделяет добро от зла, бога-садовника, который создал сад – потому что иначе как объяснить, откуда взялся сад – и воткнул их в этот сад, словно растеньица без корней.
И опаньки! Явился бог и он был в ярости. «Как вам взбрело в голову придумать меня? – загрохотал он. – Кто вас вообще просил?» И он вышвырнул их из сада в – куда бы вы думали – прямиком в Ирак. «Ни одно доброе дело не остается безнаказанным», – сказала Адаму Ева, и хорошо бы весь род человеческий усвоил эту мысль.
Имя «Кастербридж» он придумал себе сам. Великий композитор происходил из семьи иммигрантов, испанских евреев, и был поразительно красивым мужчиной со звучным, богатым голосом и царственной осанкой. Самая необычная примета этого племени тоже не обошла его стороной: отсутствовали мочки. С таким человеком шутки плохи, но в дружбе он был столь же неистов, как и в ненависти, и был способен на глубочайшую верность и привязанность. Улыбка его несла в себе угрозу, хищная ласка-оскал: того гляди, голову откусит. Его любезность повергала в дрожь. Самым трогательным в нем были упорство ротвейлера и шкура, толстая, как у носорога. Вцепившись зубами в идею, он шел до конца, и никто не сумел бы вырвать ее у него из пасти – смейтесь над постатеизмом сколько хотите, его это не остановит. На ночном канале американского телевидения его спросили, уверен ли он в самом деле, что Высшее Существо – фикция и что это вымышленное божество ныне надумало, по неизвестным причинам, преследовать род человеческий.
– Вот именно, – убежденно ответил Кастербридж. – Так и есть, торжество деструктивного иррационализма проявляется в этом иррационально-деструктивном божестве.
Ведущий присвистнул сквозь знаменитую щелочку между центральными верхними резцами.
– Фью-ю! А я-то думал, англичане образованнее нас.
– Представьте, – продолжал Хьюго Кастербридж, – как однажды бог нашлет бурю, такую бурю, что сотрясутся основания земли, и мы уже ничего не сможем принимать как заведомую данность – ни правительство, ни цивилизацию, ни законы, потому что если природа способна переписывать собственные законы, нарушать границы, менять свою природу, то и наши конструкции, столь жалкие в сравнении с природными, обречены. Вот великое испытание, которое нас ждет: наш мир, его идеи, его культуру, знания, законы атакует иллюзия, которую мы коллективно породили, сверхъестественный монстр, которого мы сами и спустили с цепи. Будут насланы казни, подобные египетским, но на этот раз не прозвучит «Отпусти мой народ». Этот бог – не освободитель, а крушитель. Он не пишет для нас заповеди. Ему все это приелось. Надоели мы ему, как во времена Ноя. Хочет показать на нашем примере, что почем. Покончить с нами.
– И мы вернемся снова, – сказал ведущий, – после рекламной паузы.
Местами уже началась охота на козлов отпущения. Нужно же было свалить на кого-то вину. Разобраться, пойдут ли дела на лад или станет еще хуже. Глядишь, удастся выявить определенных людей, деструктивных личностей, которые каким-то образом ухитрились дестабилизировать весь мир. Может быть, это вроде генетической мутации: из-за нее у кого-то появились паранормальные способности, эти люди и вызывают сверхъестественные явления, подвергая угрозе все нормальное человечество. Заметьте: Малютку Бурю подкинули, завернув в индийский флаг. Стоит присмотреться к южноазиатской общине, может, там и найдутся ответы. Может быть, этот недуг – на тот момент небывалость относили к социальным недугам – занесли в Америку мигранты, все эти индийцы, пакистанцы, бангладешцы, ведь так и губительная эпидемия СПИДа началась где-то в Центральной Африке, а к началу восьмидесятых накрыла Штаты. Поднялся всеобщий ропот, американцы южноазиатского происхождения всерьез тревожились за свою безопасность. Многие таксисты обклеивали машину стикерами: «Я не из тех», или «Нормальность – американский путь», или даже: «Небывалостям – не бывать». Уже появились первые, пока редкие, сообщения о физических нападениях. Но тут обнаружились новые козлы отпущения, лазерный луч публичного внимания скользнул прочь от темнокожего люда. Членов этой новой группы не так просто было уличить: то были пережившие удар молнии.
Во время Великой бури молнии умножились и количеством, и силой. Это были какие-то необычные молнии, не электрические, но эсхатологические. Вычислительные машины сообщили нашим предкам, что на квадратную милю пришлось в среднем четыре тысячи ударов, и тут предки сообразили, какой подверглись опасности – какой опасности подвергались до сих пор. Обычно в городе за год приходится меньше четырех ударов молнии на квадратную милю, и практически всегда разряд поглощается громоотводами и радиомачтами небоскребов. Четыре тысячи с лишним молний на квадратную милю – это без малого девяносто пять тысяч на одном только Манхэттене. Оценить долгосрочные последствия подобной атаки не представлялось возможным. В руинах на улицах подобрали приблизительно три тысячи трупов. Никто понятия не имел, сколько уцелевших бродило среди людей и как высоковольтный удар изменил их. Внешне-то они не изменились, выглядели в точности как все остальные, но уже не были такими, как все остальные – во всяком случае, все остальные этого опасались. Может быть, они сделались врагами для всех остальных. Может быть, если их обозлить, они попросту вытянут руки и выпустят поглощенные ими молнии, десятками тысяч ампер поразят нас (то есть наших предков), зажарят в чипсы. Такие казались способными убить невинных детей наших предков или президента. Почему они все еще живы?
