– Теперь вы, пожалуйста, – попросил он, пряча корочки.
Марина аккуратно сгрузила глухо диньдонкнувшую авоську на пол и принялась нервно рыться в сумочке. Паспорт, к счастью, нашелся почти сразу.
– А в чем дело все-таки? – спросила она, протягивая документ.
– Да пустяки, Марина Михайловна, дело житейское, – рассеянно сказал милиционер, щелкнув извлеченным откуда-то плоским фонариком и уткнувшись в паспорт. – Тут по соседству разбойное нападение было… Ничего не слышали?
Он вскинул глаза и фонарик, Шерлок крученый, чтобы засечь реакцию. Марина вздрогнула и прищурилась, реакция, кажется, вышла естественной, испуг и недоумение:
– В смысле, разбойное? Разбойники, что ли, из леса?
– Из леса… Вряд ли из леса… Поближе явно, – пробормотал милиционер, убрав свет с лица и увлеченно пролистывая паспорт туда-сюда. – Песочкова знаете?
– Н-нет.
– Ну как же, на этом этаже живет, Сергей Алексеевич, нет? И не слышали ничего?
– Н-нет, – повторила Марина. – Я только вчера въехала, кто бы мне сказал.
– Так это вчера… А, я не про это. Я имею в виду, подозрительных звуков не слышали?
– Я с утра на работу ходила.
– Понятно. На Песочкова можете полюбоваться, кстати, он от госпитализации отказался.
– Вы не могли бы фонарик убрать? – сказала Марина, чуть отвернувшись.
– А, да, прошу пардону. Я, кстати, перепутал, он не на этом этаже, а чуть выше. Не знакомы еще, значит? Ну хорошо. А где работаем?
– В милиции, насколько я поняла, – слегка разозлившись, напомнила Марина.
Милиционер поднял брови и сказал:
– Не понял. А где именно?
– Я не знаю, вы удостоверение быстро убрали.
Виталик за спиной восторженно застонал и дважды топнул.
– Так. Шутим, да? – уточнил милиционер, совсем упав в паспорт. – Вы где работаете?
– Буду в школе, в двадцатой. Учитель немецкого и французского.
– Ага. А в школе знают про, это самое, где живете, как и так далее?
Почему-то Марина совершенно не испугалась милицейских намеков. Возможно, потому, что поняла: угрожает по поводу Виталика – значит по основному поводу предъявить ничего серьезного не может. Или не хочет. В любом случае надо держать ухо востро, не нарываться, но и не расслабляться.
– Ну да. А чего не знают, наверное, компетентные товарищи подскажут, верно, товарищ старший лейтенант? Вы, если в паспорте ничего противозаконного не нашли, может, вернете мне?
– Да, конечно, – сказал милиционер, прикрыл паспорт и протянул его с явной неохотой. – А у вас, простите, документик будет?
– Он просто меня провожает… – начала Марина встревоженно, но Виталик перебил:
– Будет, будет.
Он, пыхтя, полез в задний карман и сказал с некоторой растерянностью:
– Оппа. Не с собой паспорт. Арестовывай давай, старлей.
– А что там? А, военник. Годится. Давайте-давайте, не стесняйтесь, – сказал милиционер и вдруг подался вперед, прихватил руку Виталика вместе с документом, посветил фонариком на костяшки. Подмышкой он стискивал папку с фуражкой, так что и сам избочился, и Виталика за руку дернул.
– О, приемчик, – обрадовался Виталик. – Ща самбо мне покажешь, да?
– Нет-нет, что вы, просто полюбопытствовал, – сказал милиционер, отпуская руку и углубляясь в документ. – Что ж вы не поделили-то с Песочковым, а? Из-за Марины Михайловны, я правильно понимаю?
Марина обмерла, а Виталик гаденько захихикал и спросил:
– А если бы щас комендантшу встретил, а не нас, ее бы разоблачил, да?
Этот подлец провоцирует, а мой знай хамит, подумала Марина скорее с удивлением, чем с неудовольствием. Такое поведение Виталику совсем не шло.
Милиционер не удивился:
– Да я разве разоблачаю? Просто интересуюсь. Из-за чего подрались?
– Старлей, я тебе не мальчик в «петушке», я не дерусь, – сказал Виталик доверительно, и Марина поежилась.
– А что, убиваете сразу? Как Песочкова?
Марина заледенела, а Виталик оживленно спросил:
– О! Так его убили?
– Нет.
– А. Ну, значит, не я, – сообщил Виталик и захихикал.
– Да я и то смотрю, такими костяшками только насмерть. Не понять прямо, где кость, где мозоль. Форму поддерживаете?
– Да какое, – сказал Виталик. – В разбойники точно не возьмут.
– Как знать, – пробормотал милиционер, листая узкую книжечку, поднял голову и всмотрелся за спину Марины. – Виталий Анатольевич, вы у нас герой, получается?
– У вас я вообще король, – сообщил Виталик совершенно трезвым и злым голосом.
– Ну да, и пешком ходите, – покладисто согласился милиционер. – Работать устроились?
– В процессе.
– Не затягивайте процесс, сопьетесь, не дай бог.
– Я вообще не пью, – важно сказал Виталик. – Практицьски.
– Вижу.
– Вообще рад за вас. Все видите, все знаете, порядок обеспечиваете, да? А пацаны там дохнут за вас, пока вы, нах, в погонах и с кантиком тут, нах!..
– Виталик! – сказала Марина громко, но он уже замолчал и оперся о стену, уставившись в невидный почти потолок.
– Я не понял, – начал милиционер неприятным голосом.
Марина вполголоса сказала:
– Он с похорон сейчас, товарищ старший лейтенант, пожалуйста, можно, мы пойдем?
– И что? – спросил милиционер все тем же голосом.
За спиной у Марины ворохнулось. Милиционер посветил туда и повторил немножко по-другому:
– И что?
– Товарищ старший лейтенант! – крикнула Марина так, что он вздрогнул и опустил фонарь. – Если у вас вопросов больше нет, мы пойдем?
– Да, пожалуйста, – сказал милиционер, протягивая военный билет не Виталику, а ей, но не торопясь разжимать пальцы. – Просто странно: нападение произошло вчера часов в пять, общежитие еще не заселенное, а те, кто въехал, еще со смены вернуться не успели. Следы на этаже у Песочкова остались, ведут вниз. Ниже седьмого этажа в это время были только комендант и вы.
– То есть это или я, или комендант разбойники? Или обе вместе, так получается?
– Согласен, глупость, – сказал милиционер, не отрывая взгляда от неподвижности за Марининым плечом, но пальцы разжал наконец. – Спасибо, я попозже, может, еще зайду.
– Да ради бога, – сказала Марина, одновременно запихивая документ в сумку, подхватывая авоську и ловя ладонь Виталика. Вместо мягкой и нежной ладони, конечно, был крупный корявый кулак.
