Заведовал складом ушлый пожилой нео по имени Чвакк, прозванный Вороватый Хоммут, и внешностью своей действительно напоминал мутировавшего хомяка. Весь из себя приземистый, круглый, с круглым же лицом с одутловатыми щечками и торчащими, как у кролика, зубами, Вороватый и впрямь тащил все, что плохо лежит. Тащил на склад, не для себя, как он любил повторять, а для всех. Правда, на Савеловском рынке его видали частенько, а попадавшие на склад целые и относительно ценные вещи бесследно исчезали. Легко догадаться – куда. Правда, вождю, колдунье Гарпе и некоторым десятникам тоже перепадало немало, потому Вороватый Хоммут чувствовал себя в племени тварров вполне уверенно и спокойно.
Склад находился невдалеке от подземного дома вождя, в старой полуразрушенной школе.
Дарга Вороватый углядел еще издали, в забранное железной решеткой окно, давно лишившееся стекол.
– А, славный Дарг! Кого я вижу! Каким ветром ко мне занесло? Надеюсь, счастливым?
– Я тоже на это надеюсь, любезнейший Чвакк.
Сын вождя относился к тем влиятельным нео, которых нужно было бояться, уважать и, по возможности, ублажать, если было – чем. Дарг прекрасно знал об этом, знал, что Чвакк тоже знает, что он знает – и это позволяло говорить прямо, без обиняков.
– Одежда? Х‑ха! Я даже догадался, для кого… – круглая физиономия Вороватого Хоммута расплылась в самой любезной улыбке.
Ну, конечно же, догадался. Он был весьма умен, этот Чвакк, ничуть не глупее вождя, иначе бы не смог так удачно обделывать все свои делишки. Вороватый тщательно прятал свой ум, правда, скрыть его напрочь не очень‑то получалось, выдавали привычки и воспитание. К примеру, он всегда забывал говорить о себе в третьем лице, как почти все местные нео.
– Позволь только чуточку уточнить, славный Дарг. Для чего должна быть одежда? Если для чувственности, то позволь предложить тебе это…
Чвакк бросился к сундуку…
– Это что еще за тряпочки? – глянув, изумился молодой человек.
– Нет, нет, не вовсе тряпочки, – Вороватый Хоммут замахал руками. – В древности это называлось – бикини. Вот эта часть надевается на грудь, а вот эта… эта – пониже.
– Тьфу!
Юноша едва не выругался, представив, как Раста будет пробираться в этом среди развалин. Хотя, конечно, сексуально – тут этот пройдоха прав! В этом бикини и не поймешь – голая девчонка или одетая. Скорей, голая, да.
– Понял – слишком уж вызывающе. Тогда – вот. Это называется – шортики. Коротенькие женские штаны.
– Штаны? – Дарг подозрительно покачал головой. – А где же у них штанины? Ты мне что всучить собрался, Хоммут? Обычная одежда нужна, понимаешь – обычная.
– Ах, обычная? Ну, так бы и сказал.
Разочарованно махнув рукой, Чвакк отвернулся и со вздохом полез в зеленоватый ящик из‑под артиллерийских снарядов или гранат.
– Ну, вот тогда это… Вот штаны, вот курточка – как видишь, обычный камуфляж. На ноги можно кеды.
– Вот так бы давно!
Выходя со склада, Дарг нос к носу столкнулся с Хойрой, кою уж никак не ожидал здесь узреть. Обезьяноподобная девушка явно взволновалась встречей и даже неуклюже намекнула на возможность интимных отношений во время сегодняшнего праздника.
– Хойра не держит зла на славного Дарга, да‑а.
– Дарг тоже не в обиде на Хойру.
Юноша просто хотел быть вежливым. Всего лишь. Вот только Хойра решила иначе.
Глава 6
Они снова схватили мать. Снова пытали. А после пыток сам великий Тварр с радостным хохотом отрубил ей голову.
– Это вовсе не небесное копье, милый Ждан. Это – ракета!
– Ракета?
– Космический корабль, летящий к звездам.
– Мама, ты говоришь так, будто наши предки были богами!
– Так и было. Были. Увы, не все. Лживые и продажные твари, жившие сами для себя, погубили тот мир…
– Вот бы там пожить! Увидеть бы, хоть одним глазком. Было бы здорово…
Лицо матери исчезло и вместо него возникла вдруг отвратительная одноглазая рожа, сияюще лысая, с кривой ухмылкою безгубого рта…
– У мальчишки способности нейроманта, великий вождь, – вокруг единственного ока урода, словно черви, шевелились щупальца. – Думаю, тебе не выгодно его убивать.
– Он вырастет, и будет мстить, шам!
– Я сотру его воспоминания. Хотя, это будет непросто… но…
– Делай. Твой труд будет оплачен щедро. Слово вождя.
Что‑то ударило в голову, пронзило мозг раскаленною острой иглою…
– Ты – нео, такой как все, такой, как все… как все… как все… Твой отец – великий Тварр, вождь. Гордись им… гордись… гордись… гордись, что ты нео… нео… нео…
Ждан… Дан… Дарг…
– Дарг! Эй, ага! Пусть Дарг проснется, скорей.
Юноша уселся на ложе, очумело тряхнув головою. Рядом с ним сидела Хойра. Низкий покатый лоб, массивные надбровные дуги, выпяченная вперед челюсть. Та еще красавица, приснится – умрешь!
– Хойра пришла к Даргу. Хойра хочет Дарга, да‑а.
Сын вождя невольно отпрянул от прикосновения холодной руки. Воительница нео осклабилась, показав крепкие желтые зубы с застрявшими прожилками мяса. Рыгнула, обдавая Дарга тяжелым запахом давно не мытого тела, и вдруг, хрюкнув, резко распахнула накинутый на плечи жилет из шкур хоммутов.
– Что у Хойры есть, ага! Даргу нравится?
Огромные арбузные груди разбитной девицы нео обтягивал красный бюстгальтер, часть бикини, явно взятый на складе у Чвакка. Смотрелась эта вещица настолько смешно, что юноша не выдержал, хмыкнул, и тут же рассмеялся в голос.
– Чего это Дарг, а? – обиженно рявкнула Хойра. – Бери скорей, ага. Давай, давай! Хойре – хорошо, Даргу – хорошо. Хорошо всем, ага! Давай‑давай…
Настырная гостья не просто говорила – действовала, набросившись на Дарга с энергией бульдозера, только что заправленного соляркой. Именно так, наверное, сказали бы древние… Впрочем, парню сейчас было не до них. Хойра уже стягивала с него остатки одежды, и даже попыталась поцеловать, вновь обдавая тошнотворной вонью.
Вот это уже было слишком! Рассерженный Дарг сбросил воительницу с ложа. Конечно, не очень‑то вежливо, зато вполне понятно. А что еще с ней было делать? Хойра, однако, восприняла все по‑своему, весьма своеобразно:
– Дарг играет, ага? Хойра тоже играет. Хойре жарко, хэкк…
Вмиг сбросив с себя мохнатые штаны, девица похотливо погладила живот, покрытый темной свалявшейся шерстью:
– Пусть Дарг прыгнет, ага.
– Пусть Хойра выпрыгнет! – не на шутку рассердился юноша. – Хоть в окно, хоть в дверь. Не‑ет, в окно ты, пожалуй, не влезешь. Вон дверь, видишь?
