– Девы любят сильных самцов Они хотят детей от сильного зверя и всегда выбирают того, кто сможет защитить их потомство. А все эти ути-пуси для таких слабаков, как ты.
– Дурашка…
Эриндриэль рассеянно улыбнулся и попытался поймать голубого слоника, порхавшего перед его лицом.
– Хотел бы я научить тебя нежности и любви…
– Как только мне надоест жить, я приду в твои объятия.
Орк скривился и вытащил изо рта кусок зелёного стекла.
– А пока меня все устраивает.
– Примитивная животная страсть – это так скучно..
– Из моей примитивной животной страсти ты черпаешь вдохновение, – прорычал Шеол и с силой запустил бутылку в стену. Раздался звон стекла и запах дорогущего коньяка.
Ты поранился? – с тревогой в голосе поинтересовался Эриндриэль, приподнимая голову.
– Нет! – рыкнул орк, вскакивая на ноги – Мне надоели твои нравоучения. Я знаю, что девы. любят силу и власть! Все мои наложницы в рот мне заглядывают и ждут, когда я возьму их на ложе. Даже зомби! А я всех их брал силой! Так, как хотелось мне, и плевать на их чувства! Но все они теперь липнут ко мне и готовы рожать от меня детей!
Он стремительно переместился к стоящей на столе банке с маринованными мухоморами и запустил в неё длинные пальцы, увенчанные острыми когтями.
Эриндриэль закатил глаза, провозгласив нараспев:
– О, он шантажом вынуждает свою жертву покинуть отцовский дом, насилует унижает, издевается. Она сопротивляется, ненавидит его, а затем рассматривает что под толстой кожей маньяка и садиста скрывается нежное любящее сердце и острый ум. Она влюбляется в своего мучителя, понимая, что все, что он с нею делал, он делал для её же блага Он отвечает ей взаимностью. Любовь, страсть, свадьба. Чем не сюжет для следующего романа?
– Что за бред! Ты это серьёзно?
Орк даже перестал выколупывать из банки грибок.
– Трава начала действовать?
– Давно я не уламывал прекрасных дев..
Глаза эльфа затуманились зелёной поволокой, самокрутка выпала из расслабленных пальцев, но он этого не заметил. Эриндриэль мечтательно уставился в потолок, словно увидел там лик прекрасной девы.
– В лесах Игурбарда не осталось девственниц? – хмыкнул орк и засунул в клыкастый рот сразу парочку твёрденьких маленьких мухоморчиков. – Беж меня ты нишего не шумеешь, – прошамкал он с набитым ртом и растянул губы в презрительной усмешке. – Ух, забористая дрянь! – он улёгся прямо на пол, закинув руки за голову, и прикрыл глаза. – Хоррошо. Давно у меня не было такого прихода.
А отчего твои слоны голубого цвета? Мой жёлтый в крапинку. Красивый.
– УгУ – меланхолично отозвался обкуренный эльф. – Скучно мне. поэтому и голубые.
– Зато мне весело. Правда, люди запросили мира, даже предложили закрепить его браком. Завтра еду за человечкой.
Шеол вновь потянулся к банке.
– Да? – встрепенулся Эриндриэль, которому вдруг пришла прекрасная идея, способная развеять скуку и привнести немного веселья в ставшую нудной жизнь. – Пари? Спорим, она выберет утончённую нежную натуру и влюбится в меня?
– Ага Влюбится в твою смазливую рожу и твоё имя, – ответил орк. с отстранённым видом ловя своего жёлтого в крапинку слоника. Слоник хохотал, показывал неприличные жесты и выворачивался из-под ладоней.
– А я замаскируюсь под орка! Здесь не внешность главное, а подход! – глубокомысленно изрёк Эриндриэль, попытавшись поднять вверх палец.
Отчего-то вид торчащего перед носом среднего пальца вызвал у эльфа безудержное веселье, и он громко расхохотался.
Шеол лениво повернул голову в сторону говорившего. На него смотрела очаровательная златокудрая дева, вокруг её тела разливалось свечение, огромные зелёные глаза маняще сверкали таинственным светом, алые полные губы что-то шептали. Она махала перед орком изящным пальчиком и кокетливо улыбалась.
Тонкий стан девы призывно выгибался, а большие полушария грудей вызывающе колыхались при каждом движении незнакомой гурии. Надо же! Сама пришла Именно она станет матерью всех орков! В ней он посеет семя первобытного страха!
Она выносит и родит ему орду воинов! И, наконец-то, орки смогут избавиться от влияния своих светлых ипостасей!
Шеол хмыкнул и, не раздумывая, ухватил красавицу за волосы, дергая на себя.
Дева не устояла на ногах и с визгом упала на широкую орочью грудь, чем Шеол и воспользовался, впившись в приоткрытые губы жадным поцелуем. Дева дёрнулась и вдруг с силой, достойной будущей матери и хранительницы очага, засадила орку в ухо.
– Шеол, – произнесла она приятным мужским баритоном, когда орк. не ожидавший такой подлости от своей избранницы, к ногам которой он собирался бросить весь мир, выпустил её из объятий. – Я не могу заняться с тобой любовью, ты ведь знаешь, чем это может закончиться. Поэтому уж прости.
Дохнуло грозовым воздухом, сверкнула молния, и орк схватился за голову, другой рукой сталкивая с себя вдруг ставшее жутко тяжёлым тело Эриндриэля.
– Где она? – прорычал Шеол, сжимая ладонями раскалывающиеся виски и ещё не понимая, что действие галлюциногена закончилось.
– Да, – довольно произнёс эльф – Грибочки удались, раз тебя так торкнуло.
Период расслабленной лени сменился у Владыки Зелёного Леса периодом бурной деятельности. Он подскочил на месте, щелчком пальцев протрезвил орка и себя, при этом чуть не разбил банку с грибами, которую Шеол едва спас, совершив умопомрачительный кульбит через голову, и потащил орка к большому зеркалу.
– Сука! – заорал тот, мутным взором глядя на их отражения. – Дри, ты же знаешь, как для меня болезненны все твои заклинания! Я же тёмный! А ты, скотина, используешь светлую магию! Зачем? Мне было так хорошо! Убью гада!
– Это будет весело, – попятился от него эльф, на ходу подхватывая горшок с коноплёй и выставляя его перед собой, словно щит.
– Что весело, твоя смерть? – рычал злющий орк, наступая на смеющегося Эриндриэля.
– Соблазнение непорочной кроткой девы! Тихой, скромной и невинной! Шеол, я тебе подарю три банки этих грибов!
– Пять! И кинжал с изумррудами! Р-р-р…
– Договорились, не рычи, а то я возбуждаюсь.
– На что спорим? – моментально успокоился орк.
Ну не мог он долго злиться на собственное светлое отражение! Да ещё такое беспомощное Ткни в него пальцем – и сломается. И как этот писака смог провернуть такое сложное заклинание по разделению душ? Как он смог усмотреть в каждом эльфе его низменные, кровожадные, тёмные мечты? Как смог угадать, что инстинкты, доставшиеся дивному народу от воинственных предков, никуда не делись, а тихо покоятся на дне их светлых душ? Как смог вытащить их наружу, создав тёмных антиподов? Как смог скрыть леса Игурбарда за орочьими степями?
