– Я тебе покажу, как издеваться надо мной! Это ты мне уже все нервы измотал, чтоб тебе… уф, чтоб тебе… – Ника пробовала найти нужные слова. – Ишь, какой объявился? Распоряжайся кем угодно, но не мной, а сейчас выматывай из моей квартиры к чертовой бабушке и чертовому дедушке заодно. Вместо того чтобы посочувствовать, что я целые сутки провалялась в подвале этой грязной заброшенной хрущевки, голодная, холодная, в компании с мышами, которых я до смерти боюсь, он еще смеет на меня орать! Тебе, Ребров, говорю, шагом марш отсюда, тоже мне, Макаренко нашелся, воспитывать меня вздумал!
Вероника резко развернулась и, пролетев до своей комнаты со скоростью торпеды, гаркнула на всю квартиру:
– Надеюсь, что не увижу тебя, Ребров, до конца дней своих! – И скрылась за дверью, предварительно грохнув ею так, что с потолка полетела штукатурка.
Роман недоуменно посмотрел на врача и развел руками:
– Нет, ты видел, что мне приходится терпеть? Что я такого сказал?
Доктор, продолжая смеяться, проговорил:
– Она всегда такой была, еще в школе. Ее все ребята боялись, как огня, палец в рот не клади, отгрызет и не поморщится, так что привыкай.
– Разве можно к такому привыкнуть? Жить под прицелом и бояться, что в один прекрасный момент твоя голова лопнет, как орех, от соприкосновения с тяжелым предметом?
– Думай, что говоришь, и тогда все будет в порядке. Она замечательный человек, просто вспыльчивая. Я хорошо ее помню по школе: если она считает кого-то другом, то все сделает для него. Но уж если ты попал в ее недруги, о-о-о, тогда я тебе не завидую! Прошли годы, а, смотрю, Ника совсем не изменилась.
– Мальчики, дорогие мои, объясните мне, наконец, что вообще происходит? Что за история с этим заброшенным подвалом? Ее действительно похитили или я что-то неправильно поняла? – со слезами на глазах взмолилась Анна Михайловна.
– Анна Михайловна, успокойтесь, все будет в порядке, я теперь глаз с Ники не спущу, – попробовал успокоить женщину Роман, но тут же из-за двери соседней комнаты донеслось:
– Оставь свои бесстыжие глаза при себе, я больше не собираюсь находиться под их присмотром. Выметайся, Ребров, пока я тебе их не повыцарапывала.
Роман бросил злой взгляд на закрытую дверь и решительно подошел к телефону. Он набрал номер и, когда его соединили, громко, чтобы слышала Вероника, проговорил:
– Сережа, добрый день, Роман говорит. Я думаю, будет разумно посадить Королеву в каталажку, чтобы можно было нормально продолжать следствие, а ей не помешает немного мозги прочистить. – Послушав, что ему отвечают, Роман коротко бросил в трубку: – Хорошо, я тебя жду у нее в квартире.
Вероника, приложив ухо к двери, внимательно слушала. Когда она поняла, что с ней хотят сделать, то заметалась по комнате, как пантера в клетке, издавая злобные рычания.
– Ишь, что удумали, а? Ну, погодите, наглецы, я вам покажу, кто из нас кто!
Она быстро натянула на себя джинсы и джемпер, с обувью появились проблемы, потому что вся она стояла в шкафу в прихожей. Вероника посмотрела на домашние тапочки, махнула рукой и подошла к окну. Почти рядом была расположена пожарная лестница, и Вероника, тихонько открыв раму, чтобы не услышали в соседней комнате, злорадно усмехнулась:
– Ну, Ребров, теперь я покажу тебе небо в алмазах, узнаешь у меня, где черти зимуют! Подойди только ко мне ближе чем на километр, и останешься хромым инвалидом, это я тебе гарантирую!
Ника осторожно встала на подоконник и попробовала дотянуться до лестницы, но расстояние показалось немного великоватым, поэтому пришлось осторожно продвинуться вдоль стены. Одна нога соскользнула, тапка полетела вниз, и девушка еле удержалась на выступе.
– Ой, мамочки, еще не хватало грохнуться вниз, переломать себе кости и порадовать этим самоуверенного нахала, который сидит сейчас в соседней комнате.
Как только эта мысль пришла Нике в голову, она быстро придала ей сил, и девушка, сделав рывок, ухватилась за лестницу. Гипс на руке сковывал движения, но Ника самоотверженно, всем препятствиям назло начала спускаться вниз. Когда ноги коснулись земли и Вероника оглянулась, она увидела соседа с первого этажа, который очень внимательно, прищурив глаз, наблюдал за смертельным акробатическим номером, который только что проделала девушка.
– Ник, че это с тобой? – еле ворочая пьяным языком, пробормотал Василий.
– В школу каскадеров готовлюсь, – не моргнув глазом, пропыхтела девушка, отряхивая джинсы и натягивая слетевшую тапку на босую ногу.
– Дай на опохмелку ради такого случая! – обрадованно произнес сосед и заулыбался во весь рот.
– А по мозгам не хочешь? – съязвила Вероника.
– По мозгам… ик… меня вчерашняя пьянка… ик… уже с утра молотит, дай на опохмелку… ик… не жмись, ну хоть на стакан… ик. Ох, чтой-то я разыкался, срочно нужно двести граммов принять, чтоб нутро прогреть… ик, – продолжая издавать утробные звуки, высказал разумную мысль алкоголик.
Он по-прежнему смотрел на Нику одним глазом, видно, потому, что если бы он смотрел обоими, то наверняка видел бы сразу двух или трех девушек.
– Да ты и так еле языком ворочаешь, не наопохмелялся еще?
– Не, вот те крест, ни в одном еще глазу, это у меня внешность такая обманчивая, и старые дрожжи еще бродят. Дай на стакан, Христом богом прошу, иначе сейчас прям на твоих глазах окочурюсь. Будешь тогда весь век маяться, что дала человеку помереть.
– Не-а, не буду. От тебя толку, как от козла молока. Сколько себя помню, ты каждый день помираешь, и вижу тебя только в двух положениях. В горизонтальном, когда ты спишь на лавочке на нашей детской площадке, а если в вертикальном, то обязательно качающимся. Так что, если дам тебе загнуться, мне это еще зачтется.
– Креста на тебе нет, Вероника, – обиженно пробормотал Василий.
– Крест на мне есть, это ты без креста живешь, а для чего, непонятно. Ладно, черт с тобой, на вот полтинник, только к бутылке закуски хоть купи. – И Ника вытащила из заднего кармана джинсов пятьдесят рублей. – Если про меня будет кто спрашивать, ты меня не видел, понятно?
– Да я с детства слепой, – радостно выпалил Василий, глядя на деньги. Он схватил их так поспешно, будто боялся, что Ника может передумать в самый последний момент. – Хорошая ты баба, Ника, за твое здоровье сегодня выпью, – проговорил Василий и опрометью бросился в сторону магазина.
Девушка посмотрела ему вслед, покачала головой, потом, опустив глаза, глянула на свои тапочки и, улыбнувшись, побежала к дому Светланы. Когда подруга открыла дверь и увидела на пороге Веронику, она тут же закудахтала, как наседка:
– Никуся, ну где же ты была? Мы уже сутки не спим из-за тебя. Что случилось? Ой, а почему ты в тапочках?
– Господи боже, и ты туда же! – застонала Ника. – Свет, хоть ты прекрати завывать. Увидела, что я жива и здорова и тапочки на мне не белые, а самые обыкновенные домашние, и будь рада.
