– Хорошо, иди приводи себя в порядок, но сначала позвони Роману, а то он, бедный, по-моему, поседел за эти сутки. Скажи, что ты уже дома, пусть успокоится.
– Хорошо, сейчас позвоню, – пробормотала Вероника и пошла к телефону. Как только ее соединили с Романом, она тут же выпалила: – Ромочка, я уже дома.
– Где тебя, интересно, носило? – сдержанно поинтересовался Ребров.
– Меня похитили и отвезли в заброшенный дом, а дядя Степан меня оттуда вызволил.
– Я понятия не имею, кто такой дядя Степан, но все равно сиди дома, я сейчас приеду с доктором, – поспешно сказал Роман.
– Зачем мне доктор? Я здорова! – удивилась Ника.
– Это мы на месте выясним. Сказал, сиди дома, значит, сиди! – рявкнул мужчина и отключился.
Вероника пожала плечами, удивленно посмотрела на телефонную трубку, которая монотонно издавала короткие гудки в ее руке, и положила ее. Не спеша она разделась и пошла в ванную, предварительно замотав свой гипс полиэтиленом. Встав под душ, она с наслаждением закрыла глаза. Горячая струя успокаивала и бодрила. И когда девушка вышла из ванной комнаты в банном халате, с полотенцем на голове, в квартире уже слышался нервный крик Романа:
– У нее в голове вместо мозгов мякина! Если бы она не болтала, чего не нужно и кому не нужно, подобного не случилось бы!
Вероника влетела в комнату с раздувающимися ноздрями и, уперев руки в бока, прищурила глаза.
– Это у кого, интересно, в голове мякина? Уж не у меня ли?
– Именно! – грохнул по столу кулаком Роман. – Именно у тебя, моя ненаглядная! Ты что же думаешь себе, что, расследуя такое дело, как убийство, можно на каждом углу об этом трепаться? Это тебе не в куклы играть, и вообще, с сегодняшнего дня прижмешь свой зад и будешь сидеть дома!
– А хо-хо не хо-хо? – взбеленилась Вероника.
– Я тебе сейчас покажу такое хо-хо, мало не покажется!
– Что ты на меня разорался, как ненормальный? С чего ты взял, что я кому-то что-то говорила?
– Да я из-за тебя, идиотки, половину города на уши поставил! Звонил и престарелым сестрицам. Вот Зоя Ефимовна и просветила меня по поводу твоего телефонного звонка.
– Слушай, Ромка, значит, мы на верном пути? – мгновенно забыв только что услышанные оскорбления, встрепенулась Вероника. – Ты у нее не спросил, кому она говорила про мой звонок?
– В том то и дело, что никому она ничего не говорила, но это тебя, как видишь, не уберегло. Давай-ка садись и рассказывай все по порядку.
Вероника только сейчас заметила сидевшего в кресле Николая Шевцова.
– Ой, Коля, привет! А ты что здесь делаешь?
– Мне что же, теперь и в гости к тебе прийти нельзя? Вон Анну Михайловну давно не видел, с самого выпускного вечера у нас в школе. А если серьезно, то твой благоверный меня притащил, чтобы я посмотрел на твое состояние здоровья.
Вероника повернулась к Роману и с сарказмом заметила:
– Ты никак волнуешься обо мне, дорогой?
– Нет, мне все-таки придется придушить эту чертову куклу, чтобы действительно уже ни о чем не волноваться! – прошипел взбешенный Ребров. – Так рассказывай, что произошло.
– Да, собственно, и рассказывать-то нечего. А насчет чертовой куклы мы с тобой поговорим чуть позже, – многозначительно прищурилась Вероника, а потом как ни в чем не бывало спокойным голосом начала: – Мы же с тобой договорились поехать вместе в аэропорт, вот я и решила, что сначала заеду в магазин, куплю продуктов, выгружу их в квартире, а потом поеду на встречу с тобой. В одиннадцать утра я спустилась к себе в гараж, села в машину, и все. Помню только руку в перчатке и противно пахнущую тряпку. Очнулась в каком-то подвале, начала орать что есть силы, и, на мое счастье, туда как раз пришел бомж за своим одеялом, он на другое место жительства переезжал, потому что этот дом, в подвале которого меня оставили, назавтра должны были сносить. Я его упросила меня освободить от наручников, которыми была пристегнута к какой-то трубе. Он привел своего друга-медвежатника, и тот с помощью моей заколки-невидимки в две секунды открыл замок на наручниках. Когда мы уже вышли оттуда, я увидела, как подъехала машина и из нее вышел тот мужчина, который был у Вадима в больнице и отключил аппарат жизнеобеспечения, я узнала его по описанию. Высокий, элегантный, в очках и с бородкой клинышком. Я, как только поняла, что это тот самый человек, такого стрекача дала, что только пятки засверкали. Поймала машину и сразу сюда.
– Он видел, как ты убегала? Какая была машина? Номер случайно не запомнила? – взволнованно сыпал Роман вопросами.
– Нет, не видела, мы спрятались, а когда он зашел за угол дома, только нас и видели!.. Машину он, видно, поймал, потому что она сразу же уехала, как только он вышел из нее… Ром, что теперь делать-то? Мне надо опять в свой загородный дом возвращаться, а вам следить за ним неотступно и, как только он появится, брать его тепленьким, пока будет примериваться, как меня придушить в очередной раз.
– Ох, господи, помоги мне, дай терпения, чтобы не сесть в тюрьму за убийство, – пробормотал Роман, покосившись на Веронику и при этом качая головой. – Я тебе, по-моему, ясно сказал, что с сегодняшнего дня ты будешь сидеть дома под присмотром Анны Михайловны, а мы уж как-нибудь сами во всем разберемся.
– Что ты ерунду городишь, Рома? Почему я должна сидеть под домашним арестом? Что вы без меня сможете сделать? Мы же договорились, что будем его специально провоцировать, чтобы он сделал попытку меня убить, – взвилась Вероника и, не найдя больше слов, чтобы быть более убедительной, весело добавила: – И потом, у меня там мои животные. Они, наверное, уже от голода все мои туфли сожрали, так что срочно нужно туда ехать, а этот неизвестный пусть попробует меня теперь грохнуть.
– Я уже сомневаюсь, что очень огорчусь, если его попытка увенчается успехом. Какое же нужно иметь терпение, чтобы разговаривать с этой ненормальной? Все нервы ты мне вымотала! – разозлился Роман и еле успел увернуться от расчески, которая со свистом летела прямехонько в его голову. Вероника уже схватила в руки следующий снаряд, но в это время в комнату вошла Анна Михайловна и изумленно закричала:
– Что здесь происходит? Вероника, возьми себя в руки. Коля, сделай же что-нибудь, ты же доктор, кажется, у девочки нервный припадок, посмотри, какая она бледная. Боже мой, Ника, что ты собираешься сделать с нашими часами? Это же Швейцария! – ахнула женщина.
А доктор тем временем скрючился в кресле от смеха и как мог успокаивал женщину:
– Ничего, Анна Михайловна, милые бранятся, только тешатся. Пусть парок выпустят, надают друг другу тумаков, потом я их залатаю, я же по бытовым травмам спец. А Нике, по-моему, встряска сейчас необходима, чтобы справиться с нервным кризом. Часы – дело наживное, а вот нервные клетки не восстанавливаются.
Вероника тем временем, ничего не видя вокруг себя, не обращая внимания на вопли своей матери, раскачивая часы в руке, пыхтела:
