– На всю зиму нам этого не хватит, Собака. Мать больше не приходит. Надо охотиться самим.
Мор не сомневался, что Калли рвется к нему, но подозревал, что кто-то из племени – наверное, Альби – ее не пускает.
* * *
Мора не было на условленном месте ни в первый день, ни во второй. Калли не могла поверить, что его нет в живых – они условились встречаться каждый третий день. Он придет.
Утром третьего дня вернулись охотники, радостные, довольные, нагруженные богатой добычей. Калли многое бы отдала за то, чтобы сегодня они вернулись с пустыми руками, но принесенных ими оленьих туш хватит на много дней.
Калли принялась ожесточенно потрошить оленя для общей трапезы, ощущая на себе чей-то колючий взгляд. Подняв глаза, она встретилась взглядом с Пэллоком, на лице которого играла торжествующая ухмылка, как будто он в точности угадал ее мысли.
52
Теперь Мор, выходя из пещеры, каждый раз брал с собой Собаку, обвязав ее шею веревкой. В основном они питались червями и насекомыми, изредка балуя себя остатками жареного мяса из запасов.
Когда им встретилось стадо оленей, Мор чуть не вскрикнул от радости. Опустившись на четвереньки, он осторожно подполз поближе, прячась в пахучей траве, чуть только один из оленей смотрел в его сторону.
Собака почуяла стадо, и ей передалось радостное волнение хозяина. Она обнюхала его лицо, часто задышав над ухом, и тихонько заскулила.
– Тише! – велел ей Мор.
Собака склонила голову набок, расслышав в голосе незнакомые интонации.
И тут она увидела стадо. Она застыла, широко открыв глаза, и вдруг молнией бросилась вперед. Мор даже вздрогнул от неожиданности.
Веревка выскользнула из его ладони.
– Собака!.. – прошипел он.
Поздно: Собака влетела в самую гущу стада, жизнерадостно скача на своих нелепых длинных лапах. Мор встревоженно прикрыл рукой рот: оленьи рога – страшное оружие, что будет, если перепуганные животные решат напасть на Собаку? Сумеет ли она увернуться?
Почуяв волка, олени в панике шарахнулись в стороны, обогнули поляну и понеслись прямо на Мора.
У Мора перехватило дыхание, он выпрямился и вскинул копье. Завидев его, обезумевшие от страха животные круто повернули, однако некоторых занесло, и они пробежали совсем рядом. Мор практически машинально кинул копье. К его изумлению, оно прочно засело в бедре крупной оленихи. Та покачнулась, но устояла на ногах и умчалась вслед за остальными оленями. Собака бросилась за ними в погоню.
– Собака! Ко мне! – завопил Мор и побежал следом за ней, задыхаясь от пыли, клубами носившейся в воздухе.
Случилось то, чего он больше всего боялся: Собака, по сути, еще совсем щенок, осталась одна – легкая добыча для хищников и опасный чужак для других волков.
Олени могли бежать долго, особенно когда за ними гнался волк, но как скоро сдастся усталая и голодная Собака?
Вскоре Мор это выяснил. Когда солнце чуть заметно сдвинулось к горизонту, густые травы шевельнулись, и из них выскочила Собака, вывалив из пасти мокрый язык.
– Собака! – с облегчением вскричал Мор. Он обнял ее и повалился на землю, зарывшись лицом в ее теплый мех. – Больше не убегай! – ласково пожурил он и отдал Собаке последний кусок мяса. – Пойдем, сегодня у нас на ужин будет оленина!
Отыскать ушедшее стадо было несложно, даже когда следы копыт утратили четкость. Вдоль следа тянулась хорошо заметная ниточка крови, а через некоторое время Мор набрел на свое копье.
– Скоро стадо остановится, и раненая олениха ляжет на землю, – вслух рассуждал Мор. Он знал: как только олени поймут, что угроза миновала, они снова примутся щипать траву, однако в этот раз стадо умчалось чересчур далеко, и вскоре Мор узнал, почему.
Подранком лакомился медведь, громко и, как показалось Мору, насмешливо чавкая. Мор легонько сжал пасть Собаки и быстро пошел прочь, пока кровожадный хищник не обратил на них внимание.
– Посмотрим у ручья, – пробормотал Мор. – Не переживай, что-нибудь да найдется.
Однако им не удалось найти почти ничего, и с наступлением темноты они укрылись в пещере. Мор отвалил камень, загораживающий вход у подножия скалы, а войдя в пещеру, вернул его на прежнее место и устроился на волчьей шкуре. Рядом с ним клубком свернулась Собака, положив морду ему на грудь. Он погладил ее по мягкой пушистой спинке, улыбаясь от удовольствия.
Перед сном пустой желудок сердито заурчал, и Мор внезапно вспомнил о леднике выше по течению, из которого торчала лосиная кость. Плоть давным-давно изглодали птицы и сожгло солнце, но внутри мог оставаться костный мозг, который куда лучше на вкус, чем толстые сизые черви, которыми он сегодня поужинал. Проверить не помешает, решил Мор.
Завтра, подумал он, засыпая, отправлюсь туда завтра.
* * *
Не находя себе места, Сайлекс целыми днями слонялся вокруг становища. Вдруг его тайна раскроется? Что тогда скажет племя? Ему было горько и стыдно, и все-таки он не мог себе представить жизнь без Деникс.
Стояла сухая, прохладная погода. На опушке леса ему повстречалась гиена. В противоположность благородным волкам, гиены олицетворяли собой все злое, подлое и уродливое. Кроме того, они питались падалью и издавали омерзительные звуки. К счастью, встречались они редко, Сайлекс даже не мог припомнить, когда он в последний раз видел гиену. Зато вспомнилось другое: в тот день, когда его отец оступился и повредил колено, в тот черный день ему встретилась стая гиен, растаскивавшая мертвого бизона.
Теперь и Сайлекс повстречал гиену – всего одну и совсем рядом. Что может означать эта встреча? Из рассказов бывалых охотников он знал, что гиены живут стаями. Какую беду предвещает появление одинокой гиены?
Мерзкая тварь пожирала сурка, то и дело злобно поглядывая на человека. Стало видно, что гиена ковыляет на трех лапах, а передняя правая висит в воздухе, не касаясь земли. Наверное, поэтому она охотилась в одиночку.
Выбора нет, ее надо убить, решил Сайлекс. Если он ее не убьет, то по возвращении в лагерь его ждет суровый суд племени. Вероятно, это и есть то послание, которое должна передать ему гиена. Может, племя даже покарает Деникс, хотя она не виновата в том, что он из-за своего слабодушия раз за разом возвращается к ее постели.
Сайлекс беззвучно понесся через луг.
Гиена зарычала и издевательски хохотнула. Сайлекс вскинул копье, хотя был еще слишком далеко. Окровавленные челюсти схватили недоеденный труп, и гиена, неуклюже ковыляя на трех лапах, шмыгнула в лес.
Сайлекс бросился за ней, но, очутившись в лесу, остановился. Гиена просто-напросто исчезла, словно деревья расступились и проглотили ее.
Это был поистине дурной знак.
Сайлекс поплелся обратно в лагерь, понурив голову. Он решил никому – даже Деникс – не рассказывать о том, что произошло на опушке.
