– Все хорошо, мама, – утешал он ее. – Ты принесла еды?
Калли протянула ему котомку. Мор жадно запихнул в рот несколько кусков жареного мяса, закрыв глаза и покачиваясь от удовольствия. Утолив первый голод, он взял себя в руки и протянул раскрытую котомку матери.
– Хочешь есть?
Калли, рассмеявшись, отчаянно замотала головой.
– Нет, спасибо. Это все тебе.
Он вытащил еще кусок, медленно сжевал его и запил водой из ручья.
– Мор, – проговорила Калли, – ты так…
– Со мной все в порядке, мама, – перебил он. – Все хорошо.
Все хорошо? Ей было очевидно, что это далеко не так, но в облике сына появилось что-то новое, какая-то решимость во взгляде, которой Калли не замечала раньше. Она сказала ему, что не могла прийти, покуда мужчины не ушли на охоту. Мор ничуть не удивился тому, что его отец не выпускал Калли из лагеря.
– Он прав, – сказал Мор. – Тебе опасно сюда приходить.
Калли решила, что ослышалась.
– Ты не хочешь, чтобы я приходила?
Мор грустно улыбнулся.
– Конечно, хочу, – кивнул он и рассказал матери, как разорил птичьи гнезда, умолчав о том, что полез за ними не на деревья, а на скалы. – Но яйца были крошечные, а птицы живого места на мне не оставили. Ты не против, если я возьму котомку? Свою я потерял. Оставил вчера в одном месте, а сегодня она исчезла.
* * *
Вечером Мор устроился на тесной площадке, расположенной почти ровно посредине склона. Рядом с ним со связанными ногами лежала Собака, отчаянно пытаясь освободиться от пут. Ее громкий жалобный плач разносился над лесом.
У подножия скалы и по ее склону были разбросаны куски оленины. Мор затаился, крепко сжимая в левой руке дубинку. Рядом, прямо под рукой, лежало копье с остро заточенным наконечником. С площадки открывался вид на берег ручья, густо поросший кустарником, и полянку у подножия скалы.
На миг ему показалось, что кусты шевельнулись, потом опять все стихло. Собака заскулила пуще прежнего – если лев неподалеку, скулеж обязательно привлечет его внимание.
Мор рассчитывал, что лев не сможет устоять перед запахом мяса и беспомощным повизгиванием Собаки и ринется к ней вверх по склону. Как только над выступом покажется львиная голова, Мор, застав зверя врасплох, обрушит на нее из засады дубинку, а когда лев рухнет на землю, пронзит его копьем. Вряд ли он промахнется с такого расстояния.
План был хорош – вот только в случае провала они с Собакой окажутся один на один с гигантским разъяренным хищником. Мор покрепче обхватил пальцами дубинку, стараясь унять дрожь в руках, и в очередной раз взглянул на копье.
В кустах что-то шевельнулось. Да, лев знал, где прячется Мор, и предвкушал вонзить зубы в человечью плоть, а потом разорвать молодого волка.
Собака смотрела на человека перепуганными глазами и вдруг разразилась истошным визгом. То был полный страдания крик о помощи. У Мора разрывалось сердце от одного взгляда на ее доверчивую мордочку, на которой читалось бескрайнее отчаяние.
В ответ на щенячий скулеж из кустов медленно вышел лев. Он крался, припадая к земле, опасливо поглядывая по сторонам. Огромный, настоящее чудище, с длинными острыми когтями и двумя рядами смертоносных зубов. Мору представилось, как эти зубы впиваются в его тело, и он невольно прикрыл глаза. В племени поговаривали, что когда Харди схватился со львом, зверь едва не отхватил ему голову.
– Я не хочу погибать. Я не хочу, чтобы погибла Собака, – прошептал Мор, чувствуя комок в горле. Но жить в соседстве со львом было невозможно. Рано или поздно он растерзает их обоих, если от него не избавиться.
Лев подозрительно обнюхал кусок оленины, лежавший у подножия скалы, и сожрал его в один присест. Затем поднял глаза.
Собака продолжала оглушительно визжать и лаять, и Мор заволновался – а вдруг он не услышит, как лев взбирается на скалу? Ему во что бы то ни стало требовалось подпустить его поближе – но не слишком близко, чтобы зверь не успел взобраться на выступ, иначе им конец.
Лев продолжал оценивать ситуацию. Запах крови. Раненый волчонок. Человек. Добыча.
Мор представил себе, как гигантская кошка легко прыгает с камня на камень. Он навострил уши: вот-вот она подкрадется, и тогда он взмахнет дубиной.
51
Собака продолжала выть и скулить. Внизу все стихло. Где же лев? Ушел? Может, выглянуть?..
И вдруг прямо перед ним возникла косматая голова.
От неожиданности Мор заорал не своим голосом. Когтистые лапы вцепились в кромку выступа, и Мор изо всех сил хватил льва дубинкой по голове. Зверь мотнул головой, но удержался. Испустив страшный крик, Мор снова огрел его дубинкой. Лев зарычал, занес над ним когтистую лапу и выбил дубинку из рук. Дубинка, запрыгав по камням, исчезла внизу. Лев на миг отвел глаза – взглянуть на съежившегося волчонка, и Мор нашарил копье, однако вместо того, чтоб метнуть его, бросился с ним на хищника, целясь в шею.
Как раз в этот момент лев обернулся, раскрыл пасть и закусил древко совсем рядом с наконечником. Мор всем телом наваливался на древко, лев отпрянул, вскинул обе лапы к морде и, наконец, полетел вниз, увлекая Мора за собой.
Мор отчаянно вцепился в копье – свое единственное спасение. Зверь и человек кубарем покатились по склону. Лев рухнул на землю, и Мор грудью упал на копье, сломав себе ребро и охнув от острой боли. Дубинка лежала совсем рядом. Он схватил ее и вскочил на ноги.
Лев лежал на боку без движения. Из пасти, обагренной густой кровью, торчало копье. Остекленевшие глаза были широко раскрыты.
Зверь был мертв.
Мор уронил дубинку и без сил упал на колени. Он задрал на себе тунику: под грудиной, там, куда уткнулось древко копья, вокруг ссадины расплылось багрово-сизое пятно. Мор осторожно прикоснулся к нему и охнул от боли.
Поморщившись, он встал и тут же сложился пополам, опершись ладонями о колени. Его подташнивало. Рана саднила; должно быть, она будет мучить его еще много дней. Зато теперь они с Собакой были в безопасности. Дурнота отступала, и Мор в ошеломлении уставился на огромного мертвого хищника. Он, проклятый калека, мальчик-рогонос, в одиночку убил льва.
Связанная собака притихла, напуганная внезапным появлением хищной кошки. Но стоило Мору взобраться наверх, как Собака, едва завидев его, радостно залаяла, дергаясь всем телом. Он попытался ослабить узлы, связывавшие ей ноги, однако она извивалась как змея, облизывала его руки и лицо и, повизгивая от нетерпения, пыталась вскарабкаться ему на колени.
Туши убитого льва им хватит на несколько дней, прикинул Мор, хотя с непривычки желудок может взбунтоваться. Утром надо освежевать тушу и выдубить шкуру: отыскать деревья, которые когда-то показывала ему Лира, собрать кору, истолочь ее в горячей воде и, облив шкуру полученной смесью, оставить сушиться на солнце, – в точности так, как он поступил со шкурой волчицы. Только двое мужчин среди Сородичей могли похвастать львиной шкурой – Урс и Мор.
