– Я угадал?
– Он был вкусный. Сладкий.
– У нас ещё есть. И перекус скоро.
– Нет! – запротестовала Октава. – Сейчас не будет перекуса!
– Мы должны помочь Утёнку найти коробочку, – напомнил Сдобсен.
– Несите сюда чемодан с кренделями! – закричал Ковригсен.
– Никто не ищет мою коробочку! – зарыдал Утёнок.
– Мы её найдём, – подбодрил его Простодурсен.
– А вдруг мухрышки уже всё сожрали? – заливался слезами Утёнок.
И вот уже весь отряд собрался на месте старого лагеря. Простодурсен сделал из колышков длинную ковырялку и шерудил ею в первой дырке. Ковригсен накрыл чемодан скатертью и положил на неё крендель. Сдобсен стоял по стойке смирно и обсыхал на солнце. Октава безучастно сидела на камне.
Пронырсен тоже спустился ко всем. Он обводил взглядом красивую маленькую страну, которую море точно не затопит. Изумрудную траву, шафранные и охристые колоски, цветы, горы, реку, лес, дома и норы.
– А это что? – спросил он.
На ветке стоероса что-то болталось и позвякивало. Какая-то коробочка на шнурке.
– Точно! – завопил Утёнок. – Я сам её туда повесил, когда катался!
– Ну вот и хорошо, – обрадовался Простодурсен.
– Тем более нужно закусить кренделем, – сказал Ковригсен. – Он отдаёт и дождём, и солнцем, но на то он и летний крендель. Октава, тебя угостить или не трогать?
– Я поем, – тихо сказала Октава. – Мы пошли в поход. Теперь что ни делай, поход продолжается.
– Согласен, – сказал Сдобсен. – Можем тогда тут побыть до самого возвращения.
– Я этого не говорила, – заметила Октава.
– А море – оно точно сюда не придёт? – снова спросил Пронырсен.
– Ни за что и никогда не придёт, – ответил Ковригсен. – Ты тоже на крендель налегай.
Если ты в дороге развернулся, то поход необязательно свернулся…
Солнце светило. Птицы пели. Легчайший летний ветерок прошелестел мимо. Простодурсен предложил дать название этому месту, раз уж они провели здесь столько времени.
– Заграничная дорога, – сказал Ковригсен.
– Мухрышкины дыры, – предложил Простодурсен.
– Стоеросовая круча! – выпалил Пронырсен.
– Смотровая гора! – закричал Сдобсен.
– Летний склон! – сказал Утёнок.
И все согласились. Летний склон – прекрасное название.
У Пронырсена был полон рот кренделя и полна душа радости. До чего ж хорошо опять сидеть в этой компании! Смотреть на знакомые лица, слушать привычные разговоры. Всё как и должно быть, когда ты в своей маленькой стране, а не ушёл далеко-далеко.
Эта радость в душе была похожа на крем из летнего кренделя. Она пропитывала душу нежным сладким блаженством, и с намазанного кремом языка счастливого Пронырсена вдруг скатились слова:
– Вы исподтиха не видели?
Нет, такого зверя никто не видел. И даже не слышал о нём.
– Исподтих? – спросил Сдобсен. – Никогда не встречал такого в книгах о загранице. Он птица?
– Исподтих? Нет, – ответил Пронырсен. – Он страшный и ужасный. Он огромный. Хотите взглянуть на него?
Все стали оглядываться по сторонам, не притаился ли там страшный и ужасный исподтих. Но никого не увидели.
И тогда Пронырсен научил их закрывать глаза, чтобы приманить исподтиха.
Они дружно закрыли глаза, и каждый увидел исподтиха! А как только они глаза открыли, исподтихи исчезли. К счастью.
– Я ещё и не то могу, – заявил Пронырсен. – Я могу прыгать с гор и не разбиваться. Хотите попробовать?
Что это сделалось с Пронырсеном? Когда он успел стать таким компанейским парнем? Сдобсена скрутили завидки. И то сказать – Пронырсен вмиг стал настоящей звездой. Все уже позабыли, что собирались идти в заграницу, и, пыхтя от усердия, осваивали очередную игру от Пронырсена. Даже Октава послушно взобралась на камень. А что Сдобсен в этих игрищах не участвует, никто и не заметил. За что Пронырсену такая популярность? Что в этом дремучем Пронырсене особенного? «Зажмурьте глаза и спрыгните с камня»… Дикость и глупость…
«Ну и ладно, – подумал Сдобсен, – раз так, пойду в заграницу один». Он тут же вспомнил, что не знает дороги, но это его не остановило.
Сдобсен миновал группу дуроломов: они стояли на камнях с закрытыми глазами и не обратили внимания, что кто-то прошёл мимо. Они вообще ничего, кроме Пронырсена, теперь не замечали.
На вершине склона Сдобсен остановился перевести дух. «Я был одним из вас, – думал он, – но вы меня не оценили. Стоило какому-то шуту выйти из лесу – вы забыли меня в ту же секунду. Теперь живите сами. Как хотите, так без Сдобсена и справляйтесь. А я дойду до моря и уплыву от вас в заграницу. Да-да, – думал он, – обходитесь теперь без меня!»
Но вот вопрос: сможет ли он сам обойтись без них? Об этом Сдобсен решил не думать.
Тут дуроломы спрыгнули с камней и загалдели внизу.
«Ничего, скоро я перестану их слышать», – подумал Сдобсен.
Он ещё постоял на вершине. Ему хотелось запомнить Приречную страну во всех подробностях, чтоб никогда не забыть. Это очень хорошая страна. Но никто здесь не понимает Сдобсенов.
«Интересно, я правда уникальный? – думал он. – Хорошо бы ещё до заграницы разобраться, в чём моя уникальность состоит. Ладно, – успокоил он себя, – в загранице всё само узнается».
Меж тем море казалось бескрайним. Сколько же времени придётся его переплывать? Тут можно и за день не управиться. Надо ли так рисковать? Всё-таки он один-единственный Сдобсен на весь белый свет…
«О нет, – подумал он тоскливо. – Не хватало только этой клоподавли у меня в голове. Бедный я, несчастный. Стою один здесь на горе, а все резвятся на траве. Почему я не могу наслаждаться жизнью со всеми вместе? Зачем мне надо было тащиться на эту гору проклятую?»
– Сдоб-сен! – вдруг закричали снизу.
Он не ответил.
– Ты забыл свои вещи! – кричали они.
– Сейчас позагораю и приду, – ответил он и пошёл вниз.
– Ты загорать ходил? – спросила Октава.
– Да. И заодно придумал для нас весёлую потеху.
– Какую?
Придумать Сдобсен ничего не придумал. Просто ему очень захотелось так сказать.
– У меня тоже есть игра, – промямлил он.
– Какая? – оживился Простодурсен.
– Пока не выбрал, я много знаю.
– Давай одну.
Сдобсен повертел головой. Все были весёлые и возбуждённые. Они с удовольствием поиграли и теперь предвкушали новую игру. Даже Пронырсен, похоже, хотел играть.
