Она сидела понурившись, но тут ее как будто пронзило электрическим током – она почувствовала на плече руку Алехандро.
– Сюзанна? – услышала она и резко вскинула голову, но солнце било прямо в глаза, размывая его силуэт. – Сюзанна…
Она взяла предложенную руку и попыталась подняться, ослепленная безжалостным летним солнцем, бессознательно принимая в этот странный дремотный полдень, что обречена так или иначе следовать за сидевшим рядом мужчиной, что ей суждено быть втянутой в орбиту его вращения. Однако Алехандро лишь слегка притянул к себе Сюзанну и откинулся на траву. У Сюзанны на секунду перехватило дыхание, когда она прочла в его глазах, с пляшущими в них озорными искорками, нечто похожее на предложение. И тут совершенно неожиданно для нее Алехандро как-то по-детски гикнул, оттолкнулся и кубарем покатился со склона, отталкиваясь для ускорения обеими ногами.
Сюзанна ошеломленно смотрела на падающую вниз фигуру, а затем, словно разорвав оковы невыносимого напряжения, держащего ее в плену все это время, последовала примеру Алехандро: небо и земля растворились в зеленовато-голубой дымке, и Сюзанна забыла обо всем, кроме пряного запаха травы и ощущения полета. Сюзанна смеялась до слез от нелепости происходящего, выплевывая траву, маргаритки и бог знает что еще, смеялась и закидывала за голову руки, снова чувствуя себя ребенком, который знает, что его непременно поймают внизу.
Она лежала в траве, хихикая и тяжело дыша, не в силах справиться с головокружением. Алехандро склонился над ней с протянутой рукой, и Сюзанна увидела его сияющее лицо и пятна от травы на светлых штанах.
– Ну что, теперь ты счастлива, Сюзанна Пикок?
Однако сейчас она была не в состоянии подобрать сколько-нибудь разумный ответ. А потому со смехом пьяно откинулась на спину и зажмурила глаза от пронзительной синевы неба.
В город они вернулись около семи вечера. Они вполне могли бы сделать это и раньше, однако по молчаливому согласию шли неторопливо, возможно, чтобы иметь возможность вдоволь наговориться. Теперь они общались легко и непринужденно, как будто, дав волю своим детским инстинктам, уничтожили разделявшую их преграду. Сюзанне удалось чуть больше узнать об Алехандро: о домоседке-матери, о служанке, о политической ситуации в Аргентине, а ему – об истории семьи Сюзанны, о ее брате и сестре, о нежелании покидать большой город. Уже позже Сюзанна поняла, что за несколько часов разговоров ни разу не упомянула о Ниле, но совесть ее почему-то не сильно мучила.
Когда они переходили площадь, Сюзанна увидела, как из магазина деликатесов, беспечно болтая, с сумками на плече, вышли трое молодых парней. Они покосились на заляпанные штаны Алехандро, переглянулись, сказали что-то непристойное по-итальянски и отсалютовали.
Алехандро с Сюзанной в ответ помахали рукой.
– Он взял их обратно! – обрадовалась Сюзанна.
– Кто?
– Слишком долго объяснять, но это хорошие новости. Джесси будет довольна.
Сюзанна чувствовала, как губы сами собой расплываются в широкой улыбке. Ведь это был последний штрих для отличного завершения так неудачно начавшегося дня.
– Я, пожалуй, пойду, – сказал Алехандро, бросив взгляд на часы. – У меня сегодня ночное дежурство.
– А мне надо заглянуть в магазин, – сообщила Сюзанна, стараясь не показывать, что упала духом. – Проверить, нет ли чего от поставщиков. – Ей ужасно не хотелось уходить, но утешало лишь осознание того, что если барьеры между ними так быстро пали, значит до завтра они уж точно не восстановятся. Она подняла глаза на Алехандро и прошептала: – Спасибо тебе. Спасибо, Ал. – Сюзанна надеялась, он поймет, что именно она этим хотела сказать.
Он убрал у нее со лба случайную травинку. От него по-прежнему пахло травой, а кожа пропиталась солнцем.
– Ты похожа на свою мать, – улыбнулся он.
– Не понимаю, что бы это могло значить, – нахмурилась Сюзанна.
Алехандро посмотрел ей прямо в глаза:
– А вот мне почему-то кажется, что знаешь.
Когда она вернулась домой, Нила еще не было. Судя по сообщению на автоответчике, домой он вернется поздно. Он ведь еще утром говорил ей, что собирается поиграть в сквош с приятелями по работе, о чем, как ему кажется, она наверняка забыла. И добавил шутливо, чтобы она постаралась не слишком сильно по нему скучать.
Ужинать она не стала. У нее почему-то напрочь пропал аппетит. Она попыталась посмотреть телевизор, но там шла обычная ерунда. Она не могла найти себе места и беспокойно бродила по дому, а затем, устроившись у окна, до темноты смотрела на поля, по которым сегодня гуляла.
И вот наконец Сюзанна оказалась в своей крошечной спальне. Села перед зеркалом, которое с трудом уместилось на стене под скошенным потолком. Посмотрела на свое отражение и, поддавшись внезапному порыву, зачесала наверх волосы и уложила короной на голове. Подвела глаза черным карандашом, а на веки нанесла льдисто-голубые тени.
Ее кожа, такая же бледная, как и у матери, оказалась нетронута солнцем. Ее волосы были сейчас естественного иссиня-черного цвета. Заглянув в глаза незнакомке в зеркале, она приподняла уголки губ в некоем подобии той улыбки.
И застыла, когда из зеркала на нее посмотрела Афина.
– Мне так жаль, – сказала Сюзанна своему отражению. – Мне очень, очень жаль.
Глава 18
У Изадоры Камерон были вьющиеся рыжие волосы. Подобные в наше время нечасто увидишь: когда-то обладательниц столь буйных кудряшек нещадно дразнили в школе или мучили парикмахерши, пытаясь укротить волосы с помощью заколок, но сейчас, с появлением нового поколения кондиционеров и релаксантов, непокорные морковные кудри, что обрамляли ее личико, можно сказать, остались в прошлом. Однако Изадора, похоже, не сильно переживала по этому поводу. Когда она впервые появилась в Дир-Хаусе, волосы, этакий красно-коричневый взрыв, торчали во все стороны, удлиняя лицо, которое в противном случае казалось бы абсолютно круглым.
«Эта женщина напоминает ржавую мочалку для посуды», – впервые увидев ее, презрительно фыркнула Розмари. Впрочем, Розмари была обречена невзлюбить Изадору вне зависимости от ее прически.
Миссис Камерон была представлена Розмари как уборщица, нанятая в помощь Виви, проводившей теперь гораздо больше времени с мужем. Ведь дом, честно говоря, имел весьма внушительные размеры. Уму непостижимо, как это Виви удавалось так долго справляться самой. Для всех остальных миссис Камерон работала на Розмари: была ее личным шофером, уборщицей, прачкой и домработницей. «Женщина, которая снимет с тебя часть забот», – сказал Дуглас Виви, когда объявил, что нанял помощницу. Миссис Камерон и глазом не моргнула, столкнувшись с нарушением гигиены хранения продуктов в буфете или бардаком в холодильнике. Она не позволяла траченным молью котам или плутоватым терьерам омрачать свое безоблачное настроение. Для нее загаженные простыни и нижнее белье были просто-напросто частью повседневной рутины. И вот теперь, впервые с момента рождения детей и с тех пор, как в дом переехала Розмари, наверное впервые за все время замужества, Виви получила возможность четыре часа в день делать все, что душе угодно.
