И действительно, в самом углу лежало это. Легкое как перышко, практически нематериальное. Перевязанное тоненькой розовой ленточкой. Прядь волос Эстелы.
С бьющимся сердцем Алехандро закрыл конверт и положил обратно на стол. Усталость как рукой сняло. Он встал, сел, снова встал и, чертыхаясь себе под нос, подошел к телевизору. Тупо посмотрел на экран, потом оглядел комнату, словно в поисках каких-то знаков, которые он упустил. И, схватив ключи, выскочил из квартиры.
Заслонив рукой глаза от солнца, Виви смотрела на знакомую фигуру вдалеке, которая по мере приближения становилась все отчетливее. За те тридцать лет, что прошли с того времени, как они поженились, поступь ее мужа стала разве что чуть-чуть тяжелее.
Он замялся, точно сомневаясь, стоит ли просить разрешения, а затем присел рядом с ней, отряхнув прилипшие к брюкам семена травы.
– Твой ланч в микроволновке, – сказала она.
– Знаю. Спасибо. Я прочел записку.
На ней были темные очки. Она снова принялась глядеть вдаль, но предварительно одернула юбку, словно смутившись, что ее застали с голыми ногами.
– Подходящий денек. Посидеть на свежем воздухе. – (Продолжая смотреть куда-то за горизонт, Виви небрежно отмахнулась от назойливой мухи.) – Ты у нас тут редкая гостья, – шутливо заметил Дуглас.
– Да, полагаю, ты прав.
– Решила устроить пикник или типа того?
– Нет, просто захотелось немножко посидеть.
Дуглас переваривал ее слова, задумчиво наблюдая за кружащейся над головой птицей.
– Погляди на небо, – наконец нарушил он тишину. – Каждое лето оно застает тебя врасплох, да? Такое синее-синее.
– Дуглас, неужели ты проделал такой путь, чтобы говорить со мной о погоде?
– Э-э-э… нет. – (Виви молча ждала.) – Я только что из дому. Мама просила узнать, не сможешь ли ты отвезти ее кошку к ветеринару.
– А твоя мать договорилась о времени приема?
– По-моему, она рассчитывала, что это сделаешь ты.
– А почему бы ради разнообразия ей самой этим не заняться или тебе, например?
Подобная резкость была отнюдь не типична для Виви. Вконец растерявшийся Дуглас удивленно посмотрел на жену, затем – на серо-коричневые поля вдали.
– У меня сейчас куча дел… дорогая.
– Собственно так же, как и у меня, Дуглас.
По нижнему полю разъезжала вверх-вниз огромная красная сельскохозяйственная машина. Из-под ее лопастей вылетали тучи пыли, оседавшие на аккуратно засеянные борозды. Водитель, заметив две сидевшие рядом фигуры, приветственно поднял руку.
Дуглас рассеянно помахал в ответ. И печально вздохнул:
– Знаешь, Виви, ты не можешь нам всем диктовать, как себя вести. – Он наклонил голову проверить, расслышала ли его жена. – Ви?
Она сдвинула очки на макушку, показав покрасневшие усталые глаза.
– Дуглас, я здесь ничего никому не диктую. Ни тебе, ни Розмари, ни Сюзанне, ни даже своей чертовой собаке.
– Я не имел в виду…
– Я просто пытаюсь сделать так, чтобы в доме была тишь да гладь. И раньше это мне вполне удавалось.
– Но?
– А вот сейчас уже нет.
Выждав пару секунд, Дуглас спросил:
– Ну и чего ты от меня хочешь?
Виви сделала глубокий вдох, совсем как человек, который собирается произнести заготовленную речь:
– Я хочу, чтобы ты наконец понял: Розмари – это и твоя обязанность тоже. Ты должен объяснить ей, что я не могу справляться с ней – с ее проблемами – в одиночку. Я хочу, чтобы со мной советовались по вопросам, касающимся нашей семьи, причем независимо от вашего с Розмари мнения насчет того, имею я на это право или нет. Хочу чувствовать, что я для вас не просто предмет обстановки. – Она вгляделась в лицо мужа яростными глазами, словно предупреждая, чтобы не смел говорить, будто это всего-навсего гормональный сбой.
– Но я никогда… никогда не смотрел на тебя как на…
Она сердито откинула волосы со лба:
– Я хочу, чтобы ты передал основную часть дел по управлению поместьем кому-нибудь другому.
– Что?
– Да, я хочу проводить время с тобой. Только вдвоем. Пока я еще не стала слишком старой, чтобы получать удовольствие от общества мужа. – А если тебе этого не нужно, мысленно сказала она себе, значит свершится то, чего в глубине души я боялась больше всего. Дуглас сидел, уставившись в одну точку. Виви закрыла глаза, стараясь никак не истолковывать молчание мужа и отчаянно пытаясь собраться с духом, чтобы продолжить. – Но самое главное, Дуглас, ты должен вернуть Сюзанну. Должен дать ей понять, что она для тебя так же важна, как и остальные.
– Я позабочусь о том, чтобы Сюзанна получила равные финансовые…
– Нет, ты меня не понял. Речь не о деньгах. Ты должен дать Сюзанне возможность почувствовать себя членом семьи, почувствовать свою принадлежность к роду Фэрли-Халм.
– Я никогда не подвергал ее ни малейшей дискриминации…
– Дуглас, ты меня не слушаешь…
– Я всегда любил Сюзанну не меньше остальных детей. Ты ведь знаешь, – огрызнулся Дуглас.
– Это Афина.
– Что?
– Ты должен прекратить вести себя так, будто имя Афина – ругательное слово.
Может, я и не самый замечательный человек, сказала себе Виви. Розмари меня в этом убедила. Но хоть что-то я могу сделать правильно. Пусть даже поступившись собственными чувствами. Она неожиданно вспомнила, как ее официально представили Афине на приеме в честь свадьбы Дугласа. Как эта девушка, изысканная и нереальная в своем подвенечном наряде, рассеянно улыбнулась и посмотрела сквозь Виви. Словно Виви была невидимкой.
Рев мотора на нижнем поле стих, и теперь они слышали только шепот ветра, жужжание пчел, пение птиц и глухой гул бесконечного транспортного потока где-то вдали.
Дуглас осторожно положил руку на руку Виви. Она открыла глаза, моментально узнав и эту натруженную ладонь, и эти сильные мозолистые пальцы. Дуглас смущенно кашлянул в кулак:
– Виви, уж не знаю, как тебе втолковать, но ты меня… неправильно поняла. У меня нет к ней ненависти. Даже учитывая то, что она сделала. – Он крепко стиснул зубы, пытаясь унять горькие воспоминания. – Ты права. Я действительно не хотел говорить об Афине… но не из-за неловкости и отнюдь не из-за боязни, что Сюзанна может почувствовать себя хуже других… Ну, возможно, отчасти в силу и этих причин тоже, но в основном потому, что не желал причинить тебе боль. Афина вольно или невольно травмировала множество людей. А ты… ты защищала нас всех. Долгие годы. Ты стала стержнем нашей семьи, и я… – Он запнулся и растерянно провел рукой по редеющим волосам. – Я люблю тебя, ты знаешь. – Его пальцы крепко сжали руку жены. – Действительно люблю. И я просто не хотел позволить ей… травмировать и тебя тоже.
