– Какой хороший снимок! – воскликнул преподобный Ленни. – Мне всегда нравились эти солнцезащитные очки. Они кажутся почти съедобными.
Сюзанна поняла, что Артуро, стоявший поодаль, беззвучно плачет. Он повернулся спиной к остальным в напрасной попытке скрыть свое горе. К нему подошла Лилиана и нежно обняла, прошептав на ухо слова утешения.
– Эй, большой человек! – окликнул его преподобный Ленни. – Ну давай же…
– Дело не только в Джесси. – Лилиана снисходительно улыбнулась Сюзанне. – Тут все вместе. Артуро реально будет не хватать вашего магазина.
– Нам всем будет не хватать этого магазина, – вздохнул преподобный Ленни. – Он придавал… некую уверенность.
– Мне просто нравилось это странное чувство, которое возникало, когда я входил сюда. – Артуро печально высморкался. – И название мне нравилось. «Эмпориум». – Он произнес слово медленно, словно смакуя каждый слог.
– Вы можете назвать так свой магазин деликатесов, – сказала миссис Крик, явно обидившись, что ее не поняли.
– У нас было множество причин любить ваш магазин, – осторожно произнесла Лилиана.
– Если честно, то настоящей хозяйкой здесь была не я, а скорее Джесси, – призналась Сюзанна.
– Может, это немного сентиментально, – вмешался в разговор преподобный Ленни, – но мне хочется верить, что на Небесах есть такой же магазин и Джесси теперь там.
– И впрямь сентиментально, – сказала Кэт.
– Обслуживает посетителей и болтает, – грустно улыбнулась Сюзанна.
– О да, – кивнул преподобный Ленни. – Определенно болтает.
Картер шутливо пихнула святого отца локтем в бок и улыбнулась со сдержанной гордостью:
– Она начала говорить уже в девять месяцев. В одно прекрасное утро открыла рот и больше не закрывала.
Сюзанна собралась было что-то сказать, но неожиданно услышала за спиной знакомый голос:
– А можно добавить кое-что от себя?
Сюзанна вдруг задохнулась от одного факта его близости. Когда она видела его в последний раз, он чуть ли не на физическом уровне излучал обиду и разочарование; казалось, сам воздух вокруг был заряжен злостью. Сейчас его движения были мягкими и раскованными, а глаза, пылавшие тогда благородным гневом, смотрели спокойно и ласково.
Он пристально глядел на Сюзанну, ожидая ее ответа.
Она попыталась что-то сказать, но слова застряли в горле. Она молча кивнула.
Он прошел мимо них в магазин, снял с полки серебряный чайник для мате и поставил в витрину.
– Полагаю, нам следует вспоминать о ней с улыбкой, – проронил он. – Она стала моим первым другом в этой стране. Она умела радоваться. И по-моему, она хотела бы, чтобы воспоминания о ней были исключительно радостными.
Сюзанна не могла отвести от него глаз. Она была не в силах поверить, что он здесь, рядом.
– Послушайте, что говорит этот человек! – с жаром произнес преподобный Ленни.
Все разом замолчали, возникла неловкая пауза. Лилиана, на своих высоких каблуках, переминалась с ноги на ногу, а миссис Крик невнятно бурчала себе под нос. Сюзанна услышала, как преподобный Ленни о чем-то спросил Алехандро и, получив ответ, как ни странно, посмотрел прямо на Сюзанну, отчего та смущенно покраснела.
– Нам пора идти, – раздался голос Кэт Картер.
Сюзанна, словно очнувшись от дурмана, поняла, что еще не услышала мнения самого важного для нее человека. Она повернулась, нашла глазами детскую белокурую головку и присела на корточки.
– Все в порядке? – тихо спросила она, однако девочка упорно молчала. – Экспозиция останется в витрине недели на две, не меньше. Но я могу все изменить, если тебе кажется, будто чего-то не хватает. Или если тебе что-то не нравится. Я вполне успею это сделать до отъезда.
Эмма уставилась в витрину, затем перевела взгляд на Сюзанну. Глаза Эммы были абсолютно сухими.
– А можно мне кое-что написать и положить туда? – Ее детский голосок звучал пугающе бесстрастно. У Сюзанны защемило сердце. Она едва заметно кивнула. Эмма посмотрела на бабушку, затем на Сюзанну и добавила: – Я хочу сделать это прямо сейчас.
– Ладно, пойдем поищем фломастер и бумагу.
Сюзанна протянула Эмме руку, и девчушка доверчиво вложила туда крошечную ладошку. Провожаемые взглядами стоявшей в переулке маленькой компании, они вошли в магазин.
– Это твоя работа, да?
В магазине было пусто. Сюзанна только что закончила прикреплять к подставке послание Эммы, последние строки которого звучали настолько пронзительно, что слезы наворачивались на глаза. Но Сюзанна решила ничего не исправлять. Ведь самое главное – это искренность и правдивость. Особенно если речь идет о смерти. Сюзанна выпрямилась и отошла от витрины.
– Да, – ответил он.
Вот так. Немногословно, но многозначительно.
– Павлинье перо приносит несчастье. Не мешало бы тебе знать.
– Перо – это просто перо, и ничего больше. – Он бросил взгляд на радужное перо, торчащее из-под клапана ее сумки. – А кроме того, оно красивое. – Его слова будто продолжали висеть между ними, пока он неторопливо обходил магазин.
– Ну а как насчет остального? Бабочка? Растение? – Она не могла отвести от него глаз, ее лицо светилось от счастья.
– Бабочка павлиний глаз. И растение тоже.
– Ничего не понимаю, – пожала плечами Сюзанна. – Я имею в виду бабочку. Мы нашли только латинское название.
– Тогда тебе крупно повезло, что я не выловил для тебя окуня-павлина.
Они замолчали, и Сюзанна невольно задала себе вопрос: как могло такое случиться, что после долгих лет пребывания в оцепенении у нее вдруг возникли столь резкие перепады эмоций – от крайнего отчаяния к безудержной эйфории и чему-то такому, возможно не столь ярко окрашенному, но тревожащему?
Тем временем у витрины остановилась компания девушек. Они читали послание Эммы, обмениваясь жалостливыми возгласами.
– Очень красиво, ты молодец. – Он кивнул на инсталляцию.
– Она сделала бы это гораздо лучше. – Сюзанне так много надо было ему сказать, но все слова вдруг показались неуместными и выспренными. Теперь, когда Алехандро снова был рядом, она внезапно попала в затруднительное положение, словно лихорадка предыдущих дней высосала из нее остатки сил. – Я думала, ты уже давным-давно в Аргентине. Ты не пришел давать показания.
– Я действительно собирался уехать. Но… решил подождать. – Он небрежно прислонился к двери, чтобы никто не вошел.
Алехандро буквально пожирал ее глазами. Этот горящий взгляд и его слова, смысл которых дошел до нее только сейчас, заставили Сюзанну покраснеть. И чтобы хоть как-то скрыть смущение, она принялась подметать пол, нервно сжимая ручку швабры.
– Послушай, ты, наверное, в курсе, что я ушла от Нила, но ты должен знать, что это вовсе не из-за тебя. Не то чтобы ты ничего для меня не значил… ничего не значил… – Сюзанна вдруг поняла, что похожа на заезженную пластинку. – Я ушла от него, чтобы ни от кого не зависеть. И не то чтобы мне не польстили твои слова. Они мне действительно польстили. Истинная правда. Но за последние дни столько всего случилось – такого, о чем ты даже не знаешь. Это связано с моей семьей. И только сейчас я начала разбираться с проблемами. С тем, кто я есть, с тем, как мне жить дальше. Я просто хочу сказать тебе, что ты очень важная часть моей жизни и так будет всегда. Более того, ты даже не представляешь, как много для меня значишь. Но по-моему, мне пора чуть-чуть подрасти. В личностном плане. Встать на ноги. – Сюзанна положила швабру. – Понимаешь?
