— Вика, — недовольно посмотрел на меня Шарик, — ну что ты как маленькая! Восстанови его по-своему!
Мда. Об этом я как-то не подумала. К тому же сейчас рядом никого нет, вряд ли сумеют увидеть, что я делаю не совсем то, что положено оконному ремонтнику.
Вообще-то, я не могу сказать точно что люблю больше: свой человеческий облик или облик… Шестопалой. Да-да, именно такое прозвище я получила среди ведунов с лёгкой руки Елизара. По фамилии, так сказать. Когда я подросла и уже неплохо управлялась с силой, родители выяснили, что я могу приобретать облик существа, которое обычным людям лучше не показывать. Нет, страшного ничего не было. Но моё тело превращалась в радужную дымку, лишь отдалённо напоминающую очертания человеческой фигуры. Я легко могла проходить сквозь стены и некоторое время передвигаться, не касаясь земли. Правда, с водой дело обстояло намного хуже. Просто шла ко дну и всё. Вдобавок ко всему на руках между средним и безымянным пальцем появлялся ещё один. Длинный, с изогнутым когтём, постоянно переливающийся разными цветами. Как на правой, так и на левой руке.
Это тело не принадлежало миру людей. И законам физики не подчинялось. Поэтому было весьма сложно объяснить, почему я, будучи не тяжелее дыма, тону в воде. И обладая подобной туману «структурой», могу спокойно взять любой предмет и даже дать кому-нибудь ощутимого пинка. (Пинки порой приносили особое удовльствие.) Именно при помощи этих метаморфоз мне удавалось разбитое сделать целым, а поломанное восстановить и залатать. Шестопалая или Ведунья с радужными пальцами — именно так меня называли ученики Елизара.
В этот раз я не стала полностью менять обличие, лишь чуточку изменила форму рук. Ладони и пальцы стали неуязвимы для битого стекла, а кисти тут же окутал жемчужно-серый туман, аккуратно и быстро притягивавший осколки. Моя работа напоминала очень быструю выкладку мозаики, сквозь которую просвечивало серебристое сияние. Через несколько секунд стекло было как новенькое, словно к нему и не касались лапки злоумышленников.
— Красота, — отметил Валерьян, прихватил тряпку и принялся вытирать стекло. — Окно мыли аж на той неделе, — пояснил он свои действия.
— Ты прям как домовой, — с лёгким фырканьем отметил Шарик.
— А что делать, если у нас домового нет? — спокойно спросил скарбник, кажется, совершенно не обидевшись на тон, которым шаркань высказался.
— То есть, как это — нет? — неожиданно раздался, полный удивления и возмущения, хрипловатый голос у меня за спиной. — Это кто ж такую глупость выдумал-то?!
* * *
Мда, Виктория Алексеевна, нехорошо так себя вести. Дом не проверять, полагаться на то, на что только полагаются неискушённые смертные. Нет! Ну, как можно было взять и не прощупать дом! Можете не удивляться, но в наше время всё равно в каждом доме обитает домовой, а в квартире — квартирный. Просто ведут себя тише, чем раньше, а во всём остальном они ничем не отличаются от своих предков.
Домовой Остап, для своих просто Ося, оказался дородным низкорослым мужичком с густой курчавой бородой, гладкой лысиной, крупным носом картошкой и короткими толстенькими пальчиками. Носил он вышитую рубаху, красные шаровары и плетеные лапти (в общем, и домой и на работу как на праздник).
Оказалось, что Остап был в лесу, гостил у двоюродного брата-лешего, поэтому и пропустил время нашего заселения. Домовой оказался существом веселым и крайне доброжелательным. В особый восторг его привёл Шарик, которого он уговорил сходить к ним к озеру и показаться знакомой водянице-сплетнице, что ни за что не желала верить, что шаркани существуют.
— Существуют, существуют, — заверил Шарик с полным ртом лесных ягод (никогда не знала, что Шарик такое ест!), что домовой принес от хозяина леса. — Я ей мигом развею все сомнения.
— Ты? — хмыкнул Валерьян, однако на этом всё замечание иссякло.
— Значит, у вас тут уже произошло что-то неприятное? — Остап кинул взгляд на окно.
Я посмотрела на домового с уважением. Профессионал. Сразу почуял, что на подвластной ему территории что-то стряслось. Хоть окно внешне ничем не отличается от того, каким было несколько часов назад.
— Да, — кивнула я, — произошло.
С одной стороны, наверно, не стоило рассказывать о янтарном шаре, но с другой — меня не просили держать приход Радистава в полном секрете. К тому же раз имеется брат-леший, то, возможно, он знает всех местных беспредельщиков и подскажет, кто мог нам так напакостить. Поэтому, не откладывая дела в долгий ящик, я в общих чертах рассказала Остапу всё, что тут происходило на протяжении вчерашнего вечера и сегодняшнего дня. Остап молча и внимательно выслушал меня, ни разу не перебив и не задав ни единого вопроса. Янтарный шар он осмотрел с интересом. Однако я так и не поняла, что именно домовой думает о самом предмете и ситуации в целом. Когда я упомянула Бурштынов Ир, домовой только покачал головой, давая нам понять, что название ему совершенно незнакомо.
— Всё понятно, уважаемые, — сообщил он, хлопнув рукой по столу, — хочешь или нет, а в лес нужно идти обязательно. Потому что никто другой вам толком ничего не скажет.
— А белки? — уточнила я. — Кто-нибудь может баловаться, принимая их обличье?
— Обижаете, барышня, — оскорбился Остап, — у нас не принимают обличья. У нас звери сами по себе способны на такое, что о-го-го!
Мне стало немного стыдно, так как могла бы и не задавать подобного вопроса. Не все оборотни — волки да медведи. Белки и ежи, например, ничем не хуже. А может, даже лучше! Потому что никто на первых порах и не заподозрит их в каких-то безобразиях. Да и не сохранилось почти никаких легенд и сказок про таких зверей.
— И как зовут это ваше о-го-го? — осторожно поинтересовался Валерьян.
Остап вздохнул.
— Я, конечно, не могу утверждать, что это именно они, но подозреваю, что это дело лап и хвостов Лесомира и Веселины.
— Лесомир и Веселина? — Я изогнула бровь, пытаясь понять, почему заподозрили именно эту пару (уверенность, что это именно пара, а не брат с сестрой была чисто интуитивной).
— Да. Хороши имена разбойников, да? — хмыкнул Остап. — Они ребята не плохие, но если где-то какая-то заварушка, то сразу тут как тут. Да и в каком-то смысле они официальные послы и представители вересоченских белок.
— Ой, мамо, — пробормотал Шарик, поджимая хвост. — А почему всё серьёзно так? И с кем могут договариваться белки?
— Да много с кем, — туманно ответил Остап.
Мне почему-то это не понравилось. Ни ответ домового, ни страх шарканя. Может, он, конечно, паясничает, но что-то здесь не так.
— А если поконкретнее?
— Много народа живет в лесу, — пояснил Остап, — причем, такого, что люди о них ни сном, ни духом. Но на лесных жителей это никак не влияет. Духи деревьев дают белкам кров и пищу. Мавки приносят вести, леший следит, чтоб никто не нарушал установленных правил. И так далее. Сами понимаете, слишком много всяких существ — разных да непутёвых. Глаз да глаз нужен.
