– …которую выкладывают с помощью камешков мартыши! – восторженно закончил за него Ромка.
– Верно. Мартыши прекрасно знают о такой модели вселенной. Потому и показывают людям Ключ в надежде, что они поймут. Знают об этой системе мироздания и в Зеллоне. Вот почему спасение Земли столь важно как для обитателей Очага, так и для мартышей. Если Маранг погибнет, существующее равновесие будет нарушено.
Костя вдруг вспомнил, как впервые в жизни увидел открывающийся из Очага портал, там, на пляже в Тала-Мазу. Рядом с парнем в гавайской рубахе, передавшим в Центрум образец чудо-керамики, находился мартыш. Зеллонец вроде бы даже погладил его, прежде чем проход окончательно закрылся.
– Так, значит, вы с мартышами заодно? – без задней мысли поинтересовался Костя.
– Скажем так, наши стратегические интересы частично совпадают, – ответил Виорел, и Ударник машинально отметил про себя, что тот впервые употребил «мы» применительно к себе и обитателям Очага. – Мартыши хотят, чтобы в Центруме наступил мир, чтобы свободный обмен технологиями позволил восстановить разрушенную экологию, они хотят вернуться в свои живые города, погубленные катастрофой. Они не желают, чтобы гибель Маранга уничтожила хрупкие связи, соединяющие Спираль Миров. Жители Зеллона, по большому счету, хотят того же самого.
– Так вот зачем мартыши позвали меня в Лифанейл, – пробормотал Ударник.
– Не нужно переоценивать их, – мягко улыбнулся Виорел. – Мартыши – очень добрые, немного наивные, умные, преданные и трогательные существа. Они не умеют лгать, им незнакомо понятие предательства. Они открыты и бескорыстны. Просто иногда им нужно совсем чуть-чуть помочь…
Кажется, Иван догадался, к чему он клонит.
– Что ж, – Виорел допил вино из своего бокала и поднялся на ноги, – мы провели здесь достаточно много времени, а время, как вы теперь знаете, не такая простая вещь, какой кажется на первый взгляд. Предлагаю воспользоваться моим гостеприимством, немного отдохнуть, перекусить и набраться сил. Потом я открою портал назад в Центрум. У Ивана, насколько я знаю, там есть кое-какие дела… А вот вам, друзья, я хотел бы предложить несколько иную развлекательную программу.
– Какую? – с любопытством поинтересовался Ромка.
– Будет не очень хорошо, если вы вернетесь в Центрум и где-нибудь на улице случайно встретите самих себя, – потрепал его по седой макушке Виорел, – последствия могут быть непредсказуемыми. Поэтому сначала мы переместимся в одно укромное местечко и немного подождем, пока временны́е потоки снова не сойдутся воедино. К тому же путешествие из Зеллона в Центрум и обратно имеет один побочный эффект: способности к обучению у совершивших подобный переход обостряются почти как у новичков, которые впервые попали в Центрум. Глупо упускать такой замечательный шанс.
– А что, есть конкретные предложения? – спросил Костя.
– Конечно! – подмигнул ему Виорел. – Я же говорил, что когда-то учил тебя драться, но ты этого не помнишь? Считай, это «когда-то» наступило прямо сейчас.
* * *
Монументальное здание Министерства иных миров выглядело в прохладном зимнем воздухе Антарии простуженным и нахохлившимся, словно продрогший воробей. Казалось, мерзли даже аллегорические изваяния на его крыше. Ударник стоял за невысокой оградой парка, разглядывая прохожих. Вот, тарахтя, подкатил локомобиль-грузовичок. Водитель вышел куда-то с бумагами в руке, и тут же из дверей министерства появились люди, принялись забрасывать в кузов толстые архивные папки. А вот среди редких прохожих показалась худая и сутулая фигура Готира Гольма. Подняв воротник куртки в попытке спрятаться от пронизывающего ветра, он стремительно взбежал по ступеням старинного административного здания и, оглянувшись по сторонам, толкнул тяжелую входную дверь. Пора.
Просторный холл, широкие каменные ступени парадной лестницы, вахтер мирно дремлет в своей будочке – сейчас ему уже ни до чего нет дела. Ударник поднялся по гранитным ступеням сразу на пятый этаж. Длинный коридор с множеством дверей, поворот, а вот и широкая остекленная терраса, выходящая во двор, – здесь расположен так называемый «зимний сад» и по совместительству «живой уголок». Застыла за прозрачным стеклом шестиногая ящерица, притворяясь засохшей веткой на потемневшем от времени куске древесного ствола, спит в своем загончике дикая степная кошка – пардус. Иван прикрыл глаза, расслабился и тут же ощутил слабый отголосок чужого разума, настороженного, чуть встревоженного. Метрах в шести впереди и слева.
Мартыш с красным ошейником сидел в просторном вольере, забившись в самый дальний угол, и смотрел на Ударника встревоженными влажными глазами. Отыскав дверцу, через которую обслуга закладывала в вольер корм, Иван открыл нехитрый замок, однако мартыш не спешил выходить, недоверчиво разглядывая своего освободителя из укрытия.
– Не-враг. Мартыш. Свобода, – произнес по-клондальски Ударник.
– Свобода? – переспросило мохнатое существо, явно не понимая значения этого слова. Неужели этот мартыш вырос в неволе? Иван снова сосредоточился, потянулся к нему тонкой ниточкой собственного сознания, попытался укутать встревоженное и испуганное существо ощущением заботы и уюта, словно пуховым одеялом. Кажется, это помогло. Тот немного успокоился, чуть потоптался на месте и сделал робкий шаг навстречу.
– Ты можешь идти куда пожелаешь, – сказал-подумал Ударник и почувствовал, как его сознание окатила в ответ теплая волна: мартыш уловил и понял его мысль. – Но я хочу попросить тебя об одной услуге. Ты должен спуститься на один этаж ниже и найти там человека. Меня. Там буду я сам, понимаешь? Ты попросишь этого человека – меня – о помощи. А потом передашь ему вот это.
Записка перекочевала из руки Ударника в маленькую лапку мартыша. Выводить левой рукой буквы незнакомого алфавита было непривычно и неудобно, потому строка вышла кривой и неровной, похожей на детские каракули. Впрочем, так и должно быть.
– Человек. Ты. Не-враг. Помощь, – почти по-человечески кивнул мартыш, прижал записку к груди и смешно засеменил прочь.
– Вот и умница, – бросил ему вслед Ударник.
Что ж, дело сделано. Теперь нужно решить еще одну непростую задачу – вернуться обратно в свое привычное время. Слава Богу, Виорел подсказал имя человека, который способен ему в этом помочь.
* * *
Олег вошел в подъезд и стал подниматься по лестнице на четвертый этаж. День сегодня выдался трудным, как, впрочем, и вся последняя неделя. Военная суета, о которой сообщали газеты и голосили проповедники на улицах, пока еще не докатилась до Лирмора, но в воздухе витало какое-то особое напряжение, похожее на сгущающееся грозовое облако. И все-таки, несмотря ни на что, на днях ему скорее всего удастся пополнить свою коллекцию еще одним великолепным образцом, и этот факт добавлял радостную нотку в монотонную гамму будней. А еще одна радость терпеливо дожидалась его наверху.
– Олег? Олег Соловьев?
У окна прямо на подоконнике сидел, беззаботно свесив ноги, высокий худощавый мужчина в пятнистом камуфляжном костюме. Рядом покоился брезентовый походный рюкзак. Возраст его определить было трудно: наверное, около тридцати пяти, но из-за загорелого, выдубленного ветром лица, украшенного несколькими глубокими рубцами, ему можно было дать и больше. Интересно, кто пустил сюда этого бродягу? Куда смотрел старый привратник?
