Они лежали рядом, двое в точно такой же униформе, как и убитые ранее. У одного была оторвана голова, и из обезглавленного тела толчками била кровь – сердце еще работало. У второго был страшно разворочен живот, обрывки кишок разбросало аж до противоположной стены. Да уж, когда РГДэшка разрывается практически под ногами, зрелище потом может быть не особо аппетитным.
– Это ты… Снайпер чертов…
Глаза умирающего сверкали неестественно-лазурным светом, словно внутри его черепа горел фонарь с синим светофильтром. И я сразу вспомнил, где видел ранее свет именно такого спектра, и такое же неестественно неподвижное лицо, напоминающее фарфоровую маску, покрашенную в телесный цвет. Так выглядели живые куклы, засланные Монументом, чтобы убить меня и Фыфа в одном из баров Зоны – и, черт возьми, у них это тогда неплохо получилось.
А еще именно такой лазурью сверкал сам кристаллообразный Монумент, сокрытый в глубинах разрушенного четвертого энергоблока ЧАЭС.
– Это ты… Снайпер чертов…
Губы умирающего шевелились – но только губы, все остальное лицо оставалось неподвижным.
– Это ты…
Похоже, в башке у этой биологической машины после взрыва гранаты что-то заклинило, и военный продолжал повторять одну и ту же фразу, при этом бестолково, механически перебирая пальцами левой руки кровавую мешанину в собственном животе. Так не ведут себя живые. Так не ведут себя те, кто уже стоит на пороге Края Вечной войны. Этот боец, захваченный Монументом, вел себя как запрограммированная на убийство сломанная кукла, не имеющая ничего общего с человеком…
Но когда-то она была им.
И сейчас понемногу вновь становилась тем, кем была раньше.
Лазурь тускнела в глазах умирающего – Монументу больше не нужна была изуродованная кукла. И место небесной синевы стремительно занимала боль: я видел, как быстро расширяются зрачки серых – теперь уже серых – глаз. Человек умирал, страшно умирал. Его рот уже раскрывался в безумном крике… который я прервал одним движением указательного пальца. А потом повернулся спиной к трупам и побежал назад.
…Меченый лежал там же, где я его оставил, и под ним успела натечь неслабая лужа крови…
Я склонился над ним, уже понимая, что ничем не помогу – грудь и живот сталкера были перечеркнуты очередью из четырех пуль, причем багровые пятна вокруг двух отверстий в камуфляже на глазах увеличивались в размерах. Ясно с первого взгляда: порваны крупные сосуды, и спасти сталкера сможет только немедленная операция в стационаре – которому, понятное дело, неоткуда взяться в центре Зоны. Или чудо…
Меченый разлепил успевшие пересохнуть губы.
– Болотник, ты?
Очень плохо. Взгляд мутный, блуждающий. Он уже меня не узнаёт, принимает за другого.
Лицо сталкера исказила гримаса агонии… В затылок мне повеяло прохладой. Не нужно было оборачиваться для того, чтобы понять – это не сквозняк. Это Сестра стоит за моей спиной, готовясь забрать не меня…
Но внезапно Меченый сделал над собой заметное усилие, закусил губу так, что на подбородок брызнула кровь – и ледяное дыхание Сестры немного ослабло. Даже смерть отступает перед волей человека, твердо решившего задержаться на этом свете еще на несколько минут.
– Снайпер… Ты их сделал?
– Сделал.
Меченый усмехнулся, словно его лицо только что не корежила предсмертная судорога.
– Молоток. Ты дойди, ладно?
– Ладно, – сказал я, не особо веря в свои слова. – Дойду. Если только Монумент меня не захватит как тех.
Я кивнул на трупы.
– А ты еще не понял? – удивленно приподнял брови Меченый. – Ты ж Меченосец, у тебя от всех этих Монументов врожденный иммунитет. Не получится у него с тобой ни черта, если только…
Он не договорил.
Кровь хлынула горлом, залив всю грудь сталкера. Мой затылок пронзило холодом настолько сильно, что я невольно зажмурился. Было ощущение, что нереальный, парализующий, смертельный, лютый мороз прошел сквозь меня…
Прошел – и исчез, будто его и не было. А когда я открыл глаза, на бетонном полу лежал мертвый Меченый, на губах которого застыла его фирменная ироничная ухмылка. Будто заснул сталкер ненароком, и видит хороший сон, от которого не хочется просыпаться.
Спи, Меченый. Спи мой старый товарищ, ты заслужил возможность как следует выспаться. А я даже похоронить тебя не смогу – везде бетон. А вот отомстить попробую. Еще не знаю как, но поверь, приложу все усилия.
***
Коридоры ветвились, множились, превращая подземелье в настоящий лабиринт. Я знал – тут, под Центром Зоны, находится множество лабораторий и секретных военных комплексов, объединенных в единую сеть. Когда-то все эти детища советского военно-промышленного комплекса снабжала энергией Чернобыльская атомная электростанция. Думаю, некоторые снабжает и теперь, даже когда люди ушли отсюда навсегда. Или остались навсегда, изуродованные излучением, превратившиеся в нечто, лишь внешне похожее на людей…
Я бы давно заблудился в этой паутине подземных лабиринтов, если б не Зов Монумента – занудный, как заезженная пластинка, хорошо знакомый любому сталкеру, умудрившемуся добраться до окрестностей Саркофага. Может это были пси-волны, испускаемые хищной аномалией, и в человеческой голове трансформирующиеся в слова. А может и что-то иное, рукотворное, созданное гением инженеров, некогда трудившихся в засекреченных лабораториях. Какая разница? Главное – Зов надежно и качественно вел меня по лабиринту точно к цели. Чуть отклонишься в сторону, свернешь не туда – и сразу занудное нытье становится тише.
«Приди ко мне, сталкер. Получи свое счастье. Ты заслужил исполнение желания…»
Да уж, знаем, как этот сверкающий джинн исполняет то, что попросишь. Каждый высохший труп, валяющийся подле него, получил заслуженное сполна. Монумент любит играть с человеческими слабостями – так же, как американский Золотой шар, о котором рассказывал Рэд Шухарт. Хочешь сразу всего и много? Получай. Но вовсе не так, как ты мечтал, а так, как это твое желание видит аномалия – любительница черного юмора…
«Приди ко мне…»
– Да иду я, мать твою, – процедил я сквозь зубы. – Подожди немного, скоро встретимся.
Коридор, по которому я шел, круто свернул налево – и я остановился. Потому, что по ходу всё, приехали.
…Их было четверо.
Один в абсолютно черном экзоскелете – не иначе, тот самый парламентер, который грузил членов группировки «Борг» типа от имени пленного генерала Грачева. Остальные запакованы в бронекостюмы той же модели, но тускло-стального цвета группировки фанатиков Монумента – идеальная маскировка среди царства бетона. Впрочем, этим бойцам вряд ли надо было маскироваться. Когда у тебя в руках пушка Гаусса какой-то новой, навороченной модели, которой я до этого не видел, убегать и ныкаться по щелям приходится твоим врагам – если они, конечно, хотят еще немного пожить.
