Так и получилось. Подведя меня к краю Бездны, Юр опустился на одно колено и начал молча молиться Тьме Изначальной. Он же дроу. Я к темным эльфам не относилась, но тоже опустилась на колени и помолилась вместе с Юрао, благодаря Бездну за этот невероятный день, за Риана, за то, что в моей жизни появились Юр, Наавир и все-все… И, перечисляя имена всех, кого люблю и кому искренне благодарна, я не заметила, как поднялся партнер и теперь терпеливо ждал, пока я закончу.
И когда подняла голову, Юр приблизился, помог встать, обнял и прошептал:
– Ты самая красивая невеста из всех, кого я когда-либо видел, Дэй.
– Спасибо за эту невероятную свадьбу и за то, что ты есть, – прошептала я в ответ.
Дроу сжал в объятиях, крепко-крепко, затем отошел, церемонно поклонился, взял за руку и в абсолютной тишине вернул меня мужу. Риан хотел было что-то сказать, но промолчал, леди Минарга торопливо подошла, что-то сделала, и мое платье, несколько помявшееся после всех поздравлений, вновь стало идеальным.
А потом все расступились, и Риан повел меня обратно во дворец, а вот на площади началось нечто невероятное, потому что всем присутствующим подавальщики, которые каким-то образом появились здесь, начали разносить бокалы с вином, и мы возвращались под поздравления, тосты за вечную любовь, за нас, влюбленных, за новых леди и лорда Тьер.
И едва мы вошли на территорию дворца, оказалось, что тут тоже все с бокалами, даже вампиры-стражники, да все! Риану тоже, едва мы появились, Дара вручила бокал с вином, а вот мне протянул его Наавир, но прежде, чем я взяла, крепко обнял и прошептал:
– Ты самая красивая, малышка.
– Тьер, – прошипел лорд Эллохар, – и долго еще всякие… будут твою невесту тискать?
Не обращая на него внимания, я обняла духа Золотого дракона и только после забрала у него бокал и…
– Тост за новобрачных до дна! – возвестил почтенный старейшина гномьей общины мастер Молес.
Пользуясь замешательством взбешенных магистров, я взяла и выпила. До дна, да! И так сразу стало легко, хорошо, и я совсем перестала переживать и тревожиться!
И тут загремела музыка, и я вспомнила – сейчас не будет, как на свадьбе принцессы Алитерры, никто не разойдется по беседкам и саду, всем придется пить. Потому что это свадьба по гномьим обычаям и…
– Будьте счастливы! – заорал кто-то из гномов.
И всем снова начали наливать.
К моменту, как мы дошли до столов, на которых была только выпивка, прозвучало семь тостов, и все, кроме меня, выпили семь раз. До дна. Неудивительно, что к началу произнесения тостов всем было уже очень весело, и тосты вышли краткими:
– Богатства!
– Золотых рек!
– Детей! – этот тост провозгласил мой отец.
– И поскорее! – вставила леди Тьер.
– Благополучия! – Надо же, лорду Алсэру удалось вернуться и даже тост произнести.
– Страсти! – провозгласил Темный властелин.
– Долголетия! – Мне понравился тост императора Темной империи.
Потом звучало еще так много всего, а затем начались танцы. Боевые танцы гномов! И несмотря на то что, по идее, и новобрачный должен был танцевать, так как это танец, в котором муж отгоняет злых духов от едва образовавшейся семьи, Риана никто не позвал. Неудивительно, даже я видела, что у магистра стремительно портится настроение.
Потому что ночь уже наступила, а свадьба была только в самом разгаре. И я три бокала вина выпила и теперь стою исключительно потому, что Риан крепко обнимает за талию.
Но тут к нам подошли Юрао, Наавир и Зоэль с Найвери. Сестрички как-то виновато улыбнулись мне, а партнер произнес:
– Здесь все продолжится, а дальнейшую организацию свадьбы конкретно для вас взяла на себя леди Тьер.
И я поняла, что все… праздник закончился. Для меня закончился.
И как-то разом слетел весь хмель.
– Но, – продолжил речь Юрао Наавир, – мы просим разрешения попрощаться с невестой на правах родственников…
Мой муж промолчал, а вот лорд Эллохар не упустил возможности съязвить и уточнил:
– А вы родственники?
– Да! – поспешно выдохнула я.
И Риан ответил:
– Желание моей любимой – закон.
Юр и Наавир поклонились и отошли, уводя и вампирш.
А мне не хотелось, чтобы они уходили, не хотелось, чтобы все это закончилось, тем более даже моему неопытному взгляду было ясно – все вообще только начинается, не хотелось покидать собственную свадьбу, пусть даже и ради другой… моей свадьбы. И мне…
Внезапно Юр вернулся, взяв за руку, отвел на шаг от Риана, заглянул в мои перепуганные глаза, сжал губы, а после, резко выдохнув, произнес:
– Ну, хочешь, я все это дело немного отодвину?
– Хочу, – согласилась я, даже толком не поняв, про что это он.
Партнер кивнул, затем вскинул вверх руку, и последовавшая за боевым танцем гномов мелодия оборвалась, а офицер Найтес громко возвестил:
– А сейчас танец! Самый нежный, сентиментальный и традиционный для Приграничья танец отца с дочерью. Господин Риате, ждем вас!
В Приграничье такой традиции отродясь не водилось, но я торопливо коснулась нужного камня на кольце и предстала перед всеми в подвенечном наряде девушки Загреба, а еще выражение лица у меня было прямо как у Юрао, в смысле, мы оба сделали вид, что так и надо.
Мой отец, смущенный всеобщим вниманием, вышел из компании усиленно пьющих родственников, в тишине подошел ко мне, протянул руку, с восхищением оглядывая традиционный подвенечный наряд. И в его взгляде я увидела одобрение, но затем, выводя меня в центр зала, папа спросил:
– У тебя с дроу точно ничего нет?
– Папа, – укоризненно прошептала я.
– А к Бездне вы зачем ходили? – обнимая меня за талию и беря ладонь в соответствии с танцем, продолжил допрос отец.
– Помолиться, – честно ответила я. – Поблагодарить за все, что у нас есть, и за тех, кто у нас есть.
На миг задумавшись, папа вдруг сказал:
– Это хороший обычай. Я тоже схожу.
Запели флейты. Не знаю, откуда у музыкантов, нанятых Юрао, взялись флейты, но заиграли именно эти инструменты, и мелодия была удивительная – «Прощание с детством», песня, которую обычно поют, когда обряжают невесту… И я словно оказалась на лугу, перед нашим исполинским лесом, на самой-самой заре, когда только-только распускаются цветы… Я будто оказалась в детстве, когда рядом всегда бегала Царапка, когда самым сильным во всем мире был папа, когда я была всего лишь ребенком…
Когда мелодия завершилась, я стояла и, уткнувшись в папино плечо, откровенно плакала. Отец тоже едва сдерживал слезы, это было ясно по его до предела посуровевшему лицу, а потом… теплая ладонь скользнула по моей спине, обвила талию, и у папы меня забрали. И протянули платок, молча и как-то зло.
