– Работа такая, – ухмыльнулся Сергей. – Маяк должен гореть, хоть тресни.
– Ты серьезно, Сережа? – глянула исподлобья Женя. – Это в самом деле так просто, как ты говоришь?
– Не могу назвать это увеселительной прогулкой, – пожал плечами Сергей, – но добраться туда – доберусь. А ты, Кулагин, дашь радиограмму в Прибрежный, чтобы за мной выслали упряжку. И о девушке позаботься, отправь ее в поселок.
– Позабочусь, – неохотно кивнул Кулагин.
– Женя, не обижайся, ладно? – Сергей приобнял ее за плечи. – Такая, говорю, работа. Я тебе потом расскажу, как все было. Продолжим наше интервью в более благоприятной обстановке! А сейчас пошли вниз, я соберу вещмешок.
– Здесь подожду, – сквозь зубы ответила Женя, глядя в сторону берега.
– Да не обижайся ты! – умоляюще проговорил Сергей, но наткнулся на презрительную ухмылку Кулагина и ушел в каюту, перехватываясь за леера.
Женя смотрела на льдины, которые столпились за бортом. То казалось, что они лежат спокойно, то видно было, как их качает волнами.
– Товарищ старшина, а как Сергей туда спускаться будет? – спросила она.
– Да спрыгнет, как еще? – пожал Кулагин плечами.
– Где? – допытывалась Женя.
– Вон там! – нетерпеливо ткнул старшина в выступ за ограждением борта. – Встанет туда – и прыгнет на льдину. Видишь, она относительно прочно лежит?
– Ага, – задумчиво кивнула Женя.
Появился Сергей с непромокаемым вещмешком из нерпичьей шкуры за плечами.
– Что у тебя там? – коснулась Женя гладкой зеленовато-белой, в пятнышках, тщательно выделанной шкуры.
– Термос с чаем и хлеб.
– Хлеба достаточно взял? – заботливо спросила она.
– Нормально, даже на двоих хватит! – ответил Сергей.
– Это хорошо, – кивнула Женя.
Сергей подтянул повыше торбаса, застегнул у горла меховую куртку и нахлобучил поглубже ушанку.
Женя проделала то же самое, а затем проворно перекинула ногу через поручень, на миг помедлила, стоя на выступе, – и спрыгнула вниз.
Льдина качнулась, спружинила под ногами, но Женя удержалась, не упала.
Обернулась – и невольно засмеялась, увидев обращенные к ней лица Кулагина и Сергея. Это были два белых от ужаса пятна с темными провалами изумленно разинутых ртов.
– Прыгай, Сережа! – приглашающе махнула она рукой, стараясь не терять равновесие: спокойствие льдины было обманчивым. – Не заставляй девушку ждать.
Кулагин и Сергей что-то заорали в два голоса – яростное, возмущенное! – однако Жене некогда было их слушать.
Ей нужно было идти – идти как можно скорей!
Женя пошла бы одна, не чувствуя ни малейшего страха. То, что она испытывала, было выше страха и сильнее страха. Но она не знала дороги! Именно поэтому Сергей был ей нужен.
Некогда было тратить время на споры-уговоры, на крики-истерику, поэтому она просто подняла глаза сначала на Сергея, потом на капитана.
Того, что происходило с ней сейчас, Женя не испытывала давно. Раньше случалось – она начала кое-что вспоминать о себе после рассказов Егорова… Из глубин памяти всплывали картинки: кузнечик прыгает перед ней – вверх-вниз, вверх-вниз, повинуясь движениям ее головы. Мужчина, которого до смерти боится Ляля, тянется к ней, однако Женя, которую Ляля прижимает к себе, взглядывает ему в глаза – и у него болью сводит руку, а потом так и отшвыривает к стене. И еще сцена: котенок Филька, повинуясь Жене, прыгает прямо в лицо домработницы Симочки, которая кричит что-то страшное, и оставляет на этом искаженном ненавистью лице кровавые полосы…
Женя не помнила, как она делала это раньше, но сейчас все в ней было подчинено одной цели: цели спасения.
Может быть, она затем и живет на свете, чтобы спасать людей?..
Только бы успеть!
Тем временем Сергей, повинуясь ее взгляду, спрыгнул на льдину, ловко поймал равновесие, когда она качнулась, и двинулся вперед со странным, оцепенелым выражение лица. Женя знала, что с таким же оцепенелым выражением вслед им смотрит капитан.
Он скоро очнется, но будет поздно. А для нее главное – не отстать от Сергея. И не потерять власти над ним.
…Скоро Женя утратила счет всем этим увалам. Уж сколько раз казалось, что перевалили наконец через хребет, но появлялись новые скалы, опять начинался подъем, труднее прежнего, и нужно было продолжать путь.
Один раз Женя не выдержала: спросила Сергея, далеко ли еще. Он повернул к ней голову, и лицо его начало принимать выражение такого дикого изумления, что Женя заставила его взглядом снова успокоиться. Если он очнется, если вспомнит ее существовании, – это задержит их. Путь будет осложнен выяснением отношений, криками, руганью. Нет, лучше держать Сергея в оцепенелом повиновении, хотя это и отнимает у нее силы, которые – Женя знала! – ей понадобятся все, без остатка.
Тяжелее всего было контролировать Сергея, когда они остановились выпить чаю и поесть. Видимо, состояние автомата, в которое он был погружен, его очень утомляло, потому что несколько раз Женя заметила, что он так и норовит прилечь и закрыть глаза. Тогда она позволяла ему осознать ее присутствие, вздернуться, ужаснуться – и снова погружала в оцепенение забвения всего, кроме необходимости идти к маяку.
Постепенно она совсем перестала обращать внимание на дорогу… если, конечно, это можно было назвать дорогой. Ноги автоматически передвигались, глаза автоматически фиксировали фигуру Сергея, которая мелькала в наплывавших сумерках…
Тем временем ветер немного утих, разошлись облака, и Женя радостно засмеялась, увидев вдали, на фоне ночного неба, очертания белой башни, которая возвышалась на отвесной скале.
Сергей поспешил к маяку, Женя за ним.
Незамеченная, она вышла на смотровую площадку и поглядела на восток, где кипела тьма. Где-то там, где доживали последний день своей жизни люди, которые сорок девять дней пытались не умереть, сейчас светит солнце.
Здесь, около башни, приближалась ночь, а там царил день. Разница во времени!
Она глубоко вздохнула, когда на верхушке башни вспыхнул огонек и пошли чередоваться вспышки. Сергей сделал свое дело, теперь ее очередь…
Женя повернулась к маяку, поймала взглядом вспышку и даже для надежности поднесла ладони к лицу, удерживая луч. Ведя его глазами и руками, словно прочерчивая огненную черту, она закинула голову к небу и увела свет в темноту. Под ее взглядом небеса начали проясняться, светлеть. И ей показалось, что она смотрит на мир сверху, с неизмеримой, непредставимой высоты, откуда было ясно видно огромный, похожий на серую скалу, корабль, несущий на себе самолеты и вертолеты. А еще видно баржу, на палубе которой лежали четверо обессиленных людей.
Сергей, который в это время уже спустился с маяка на берег, увидел в темной вышине бледное пятно. Оно быстро росло, удлинялось, и вдруг бледно-зеленые полосы – одна, другая, третья! – перепоясали небосклон. Розовые прожилки побежали по зелени, а затем, все ускоряя этот бег, брызнули колеблющимися пучками холодные лучи. Скалы и море тускло заблестели под этим небесным светом.
