– Нет, – отвечает садовник, – не видел. Вот уже десять лет я за садом ухаживаю, но парня с девушкой ни разу не видел.
– А пастушка с овечкой?
– Тоже не видел.
Воротились гонцы назад.
– Видно, – говорят, – с дороги мы сбились. Встретили по пути только садовника возле сада, но он сказал, что десять лет как за садом ухаживает, но ни парня с девушкой, ни пастушка с овечкой и в глаза не видывал.
– Ах вы негодники! – закричала пани. – Надо было порубить и сад, и садовника – это же они были! Нет, плохая на вас надежда, придётся нам самим пуститься в погоню.
Обернулся пан волком, а пани волчицей, и побежали они догонять беглецов. Мчатся, пыль столбом так и кури́т, аж ветер свистит.
Заслышала Кася погоню и говорит:
– Это отец с мачехой. А их нелегко обмануть. Но попробуем: разольюсь я глубоким озером, а ты будешь на нём селезнем. Плавай по озеру, но смотри не давайся никому в руки.
Махнула она прутиком – и стала озером, а Янка – селезнем.
Подбегают волк с волчицею к озеру.
– Озеро – это Кася! – закричала волчица. – Теперь мы с ней ничего не сделаем. А селезня поймаем, ведь это Янка! Тогда и она за ним пойдёт.
Бросились они в озеро и давай селезня ловить. А он то нырнёт, то высоко взлетит над водой…
Гонялись-гонялись волк с волчицей за селезнем, утомились и пошли на дно. Тут и конец им настал.
А Янка с Касей стали опять такими, как были. Взялись за руки и пошли спокойно к отцу-матери Янки свадьбу справлять.
Шумная была свадьба. Все пили, ели и веселились. А вместе со всеми веселился и отец Янки.
Я на той свадьбе был, мёд-вино пил, по усам текло, а в рот не попало. Дали мне там стеклянные сапожки, восковую шапку да бумажный кафтан. И пошёл я, приплясывая, домой. Шёл-шёл да о камень споткнулся, а сапожки – дзинь-дзинь! – и разбились. Полил дождь – размок мой кафтан да с плеч свалился. А потом припекло солнце – и шапка растаяла. Пошёл я домой с пустыми руками. Пришёл, на завалинку сел и эту сказку вам рассказал.
Семь Симеонов
Русская сказка
Жили-были старик со старухой. Пришёл час, мужик помер. Осталось у него семь сыновей-близнецов по прозванию семь Симеонов.
Вот они растут да растут, один в одного лицом и статью, и каждое утро выходят пахать землю все семеро.
Случилось так, что той стороной ехал царь. Видит с дороги, что далеко в поле пашут землю, как на барщине – так много народу! – а ему ведомо, что в той стороне нет барской земли.
Вот посылает царь своего конюшего узнать: что за люди такие пашут, какого роду и звания, барские или царские, дворовые ли какие или наёмные?
Приходит к ним конюший, спрашивает:
– Что вы за люди такие, какого роду и звания?
Отвечают ему:
– А мы такие люди: мать родила нас, семь Симеонов, а пашем мы землю отцову и дедину.
Воротился конюший и рассказал царю всё, как слышал. Удивляется царь.
– Такого чуда я не слыхивал! – говорит он и тут же посылает сказать семи Симеонам, что ждёт их к себе в терем на услуги и посылки.
Собрались все семеро, приходят в царские палаты и становятся в ряд.
– Ну, – говорит царь, – отвечайте: к какому мастерству кто способен, какое ремесло знаете?
Выходит старший.
– Я, – говорит, – могу сковать железный столб сажон в двадцать вышиною.
– А я, – говорит второй, – могу уставить его в землю.
– А я, – говорит третий, – могу влезть на него и осмотреть кругом далеко-далеко всё, что по белому свету творится.
– А я, – говорит четвёртый, – могу срубить корабль, что ходит по морю, как по суху.
– А я, – говорит пятый, – могу торговать разными товарами по чужим землям.
– А я, – говорит шестой, – могу с кораблём, людьми и товарами нырнуть в море, плавать под водою и вынырнуть где надо.
– А я – вор, – говорит седьмой, – могу добыть, что приглядится иль полюбится.
– Такого ремесла я не терплю в своём царстве-государстве, – ответил сердито царь последнему, седьмому Симеону, – и даю тебе три дня сроку выбраться из моей земли, куда тебе любо, а всем другим шестерым Симеонам приказываю остаться здесь.
Пригорюнился седьмой Симеон: не знает, как ему быть и что делать.
А царю была по сердцу красавица царевна, что живёт за горами, за морями. Вот бояре, воеводы царские и вспомнили, что седьмой Симеон, мол, пригодится и, может быть, сумеет привезти чудную царевну, и стали они просить царя оставить Симеона. Подумал царь и позволил ему остаться.
На другой день царь собрал бояр своих, и воевод, и весь народ, приказал семи Симеонам показать своё уменье.
Старший Симеон, недолго мешкая, сковал железный столб в двадцать сажон вышиною. Царь приказал своим людям уставить железный столб в землю, но как ни бился народ, не мог его уставить.
Тогда приказал царь второму Симеону уставить железный столб в землю. Симеон второй, недолго думая, поднял и упёр столб в землю.
Затем Симеон третий взлез на этот столб, сел на маковку и стал глядеть кругом далече, как и что творится по белу свету; и видит синие моря, на них, как пятна, мреют корабли, видит сёла, города, народа тьму, но не примечает той чудной царевны, что полюбилась царю. И стал пуще глядеть во все виды и вдруг заприметил: у окна в далёком тереме сидит красавица царевна, румяна, белолица и тонкокожа: видно, как мозги переливаются по косточкам.
– Видишь? – кричит ему царь.
– Вижу.
– Слезай же поскорее вниз и доставай царевну, как там знаешь, чтоб была мне во что бы ни стало!
Собрались все семеро Симеонов, срубили корабль, нагрузили его всяким товаром и все вместе поплыли морем доставать царевну по-за сизыми горами, по-за синими морями.
Едут-едут между небом и землёй, пристают к неведомому острову у пристани.
А Симеон меньшой взял с собой в путь сибирского кота учёного, что может по цепи ходить, вещи подавать, разные немецкие штуки выкидывать.
И вышел меньшой Симеон со своим котом с сибирским, идёт по острову, а братьев просит не сходить на землю, пока он сам не придёт назад.
Идёт по острову, приходит в город и на площади пред царевниным теремом забавляется с котом учёным, сибирским: приказывает ему вещи подавать, через плётку скакать, немецкие штуки выкидывать.
На ту пору царевна сидела у окна и завидела неведомого зверя, какого у них и не водилось отродясь. Тотчас же посылает прислужницу свою узнать, что за зверь такой и продажный али нет. Слушает Симеон красную молодку, царевнину прислужницу, и говорит:
