Конечно, простому человеку, живущему на маленькую зарплату, непонятно, как можно не заметить, что у тебя свистнули несколько тысяч долларов. Но это было дикое время становления клубного движения в России, пора бешеных доходов, неучтенной прибыли, черного нала. В ряде московских заведений выручку сгребали в мешки для мусора и держали их за занавеской в кабинете управляющего. Когда выяснялось, что кто-то погрел лапы, то чаще всего думали на персонал: охрану, официантов, стриптизеров, проституток. «Ронди Кар» ни разу не заподозрили в крысятничестве.
Через некоторое время у парней скопилась прорва денег, держали их в садовом домике, принадлежащем бабушке Гнома. Сама Надежда Марковна после смерти своей матери никогда туда не ездила. Валюты парни наворовали очень много. Никита был казначеем, он и выдавал приятелям суммы. Иногда товарищи возмущались, почему тот не говорит, где хранится запас награбленного. Громче всех орал Том:
– Кто сейф вскрывает? Я! Кто основную часть работы выполняет? Я! По какой причине ты добытое мной прячешь?
Один раз после особо громкого вопля Томатина Никита спокойно сказал:
– О’кей, вы правы. Отныне сами распоряжайтесь капиталом. Только свою часть я возьму.
Следующую неделю все члены группы, кроме Никиты, провели в глухом запое. Фред бесился, что его подопечные нарушили все договоренности, не выходили на работу, беспробудно наливались алкоголем. Через семь дней у музыкантов закончились деньги, но они не смогли взяться за инструменты. Том угодил в больницу, Бома заграбастала милиция за то, что тот шел к метро голый… А вот у Никиты все оказалось нормально. Проблем с финансами он не испытывал и в белую горячку не впал.
В конце концов парни очнулись и более не злились на Слона за то, что тот складирует золотой запас. А Никита объяснил приятелям:
– Хотите заиметь шикарные собственные квартиры, машины? Тогда берите то, что я выделяю, и молчите. Первым жилье я приобрету для Тома, потом фатерка достанется Гному и Бому, себя последним обеспечу. Ведь сами теперь видите: если вам полученное бабло сразу отдать, вы обопьетесь и сдохнете. Я, в отличие от вас, могу при виде бутылки на тормоз нажать. И копить умею. Если не доверяете мне, забирайте всю свою часть.
– Лучше не надо, – испугался Гном, – мы и правда все пропьем.
Осенью Никита объявил, что в тайнике есть деньги на покупку трех больших апартаментов. И такого же количества новых иномарок. Друзья сначала ликовали, потом Том сказал:
– Но нас четверо!
– Сначала купим вам, – благородно предложил Слон, – мне на квартиру не хватает.
– Нет, давайте все же накопим на всех, – возразил Бом, – иначе нечестно получается.
На следующий день «Ронди Кар» поехали в Подмосковье в клуб, который хорошо знали и никогда не грабили, потому что его владелец, парень примерно их возраста, состоял в близкой дружбе с криминальными авторитетами. Но очутившись на площадке, музыканты изменили своему правилу. В заведении справляла день рождения дочка какого-то богатея, которая привезла с собой несколько платьев, к каждому полагался набор драгоценностей. Ее подружки поступили так же. Беспечные девушки разбросали свои сокровища в раздевалках и убежали веселиться. Правда, двери они заперли. Но разве хлипкий замок мог остановить Тома, на раз-два вскрывавшего хитроумные сейфы?
После десяти вечера на смену «Ронди Кар» приехали диджей и шоу стриптизеров. Именинница и все ее многочисленные гости завизжали на танцполе от восторга, когда роскошный мачо на сцене стянул с себя рубашку.
Увидев, что народ любуется на голых парней, Том быстро открыл все раздевалки, Бом и Слон сгребли ювелирку в мешок, а заодно вытряхнули деньги из сумочек. Томатин тем временем поспешил в кабинет хозяина за валютой. Гном ждал всех в машине с включенным мотором. В автомобиле было несколько бутылок с водкой, прихваченных парнем из бара. Пока товарищи грабили клуб, Гном не удержался, приложился к спиртному. Едва музыканты сели в автомобиль, все, кроме Слона, закричали шоферу:
– Давай гони!
И пустили водку по кругу.
Гном нажал на газ, понесся по дороге…
Последнее, что помнил Никита, было: прямо на него, сидевшего около водителя, летит нечто огромное. Потом стало темно.
Очнулся Слон от холода. Открыл глаза и чуть не отдал Богу душу от ужаса. На руле висел Гном, голова его неестественно вывернулась, широко открытые глаза застыли, изо рта тянулась струйка крови. Никита глянул за заднее сиденье. Там лежал Бом, тоже мертвый. Одна из задних дверей автомобиля оказалась открытой, и Слон понадеялся, что Том, как и он, остался жив. Кое-как Никита выбрался из «Жигулей», стал искать друга, которого при ударе выбросило наружу. И увидел его на обочине с раскроенным черепом. Трое из четверых парней, уехавших из клуба, расстались с жизнью. По какой причине Никита, сидевший впереди около шофера, на месте, которое сотрудники ГАИ называют «креслом смертника», остался жив?
Может, Слонов и стал бы размышлять на эту тему, но тут он заметил на дороге неподалеку от искореженных «Жигулей» разбитую тарантайку. Дверь водителя была открыта, за рулем никого не оказалось, на переднем сиденье лежал без признаков жизни мальчик лет семи. Сзади обнаружилось бездыханное тело женщины в платке и черном балахоне, руки которой все еще сжимали кулек с новорожденным младенцем. Рядом парень увидел мужчину с бородой, почему-то одетого в такой же черный балахон.
Сначала Никите показалось, что все мертвы, но потом он услышал тихий голос:
– В нас въехала машина…
Слон наклонился над мужчиной, увидел крест на его груди и только тогда сообразил: это священник.
– Вас нам Господь послал, – снова раздался голос церковного служителя.
– Что случилось? – спросил Кит, хмель из головы которого давно уже улетучился.
– Я отец Дионисий, – объяснил батюшка, – мы с монахиней и моей маленькой дочкой ехали в Бойск, куда меня назначили на смену почившему отцу Владимиру. Сестра Ольга взялась заботиться в дороге о ребенке. Поезд опоздал, последний автобус ушел, но местный житель согласился нас подвезти. Случилась авария, кажется, в нас врезался какой-то автомобиль. Похоже, все погибли, кроме меня, Кати и мальчика.
– Он умер, – прошептал Никита.
– Мальчик на дорогу выбежал, водитель его увидел и затормозил. Посадил на переднее сиденье, сказал: «Тебя все обыскались. Эк ты весь поранился… Или тебя били?» Ребенок ничего не ответил, его трясло. Я стал молитву о его здравии читать, было понятно: с малышом что-то очень плохое случилось. До конца прочесть не успел… раздался удар… я очнулся, а вокруг тишина… только Катя заплакала.
– За рулем тачки, которая в вас въехала, сидел пьяный, – неожиданно честно сказал Никита, – мои товарищи тоже все мертвы. Почему я-то жив остался?
Младенец начал тихо покряхтывать в одеяле.
– Не знаю, как далеко Бойск находится, – едва слышно забормотал отец Дионисий. – Я сейчас отойду… Пожалуйста, спасите Катю… Отнесите в Бойск матушке Ирине мои документы, они вон в той сумке… И там Евангелие, его нельзя тут бросить. Наклонитесь!
