«Ронди Кар» были значимы для отца Дионисия. Почему? Учитывая музыкальное дарование Игоря Сидорова и то, что Никита Слонов обладал оперным голосом, могу предположить: юноши пересекались на уроках пения или случайно оказались рядом на каком-то концерте. Возможно, до того как Игорь принял сан, они дружили. И что, потом совершенно случайно отец Дионисий, знавший группу «Ронди Кар», и музыканты попали в ДТП поздним вечером около Бойска?
Такое совпадение кажется невозможным, но в жизни случается всякое. Могу рассказать вам об англичанине Стенли Томпсоне, которого еще в юности однажды на пешеходном переходе сбил таксист. Молодого человека отвезли в больницу, у него оказался перелом правой лодыжки, хирург наложил гипс. Спустя двадцать лет Стенли на той же «зебре» опять угодил под колеса машины, и у него снова оказалась сломана правая лодыжка. Более того, за рулем сидел тот же таксист, а в клинике с ногой возился тот же врач, что и в первый раз. Думаете, Томпсон жил в крохотном городке, где было всего два такси и один госпиталь? Ан нет, он жил в Нью-Йорке. Так что совпадения порой бывают невероятные.
Но у меня все равно почему-то в душе укоренилось ощущение: музыканты и отец Дионисий знали друг друга. Иначе зачем священник иногда включал «кастрюльный звон»? Современный рок его не интересовал, других исполнителей в этом жанре он не слушал. И то, что музыканты погибли, а священник попал в аварию в один день – двадцать девятого ноября, мне не кажется удивительным совпадением.
Мои размышления прервал сигнал прилетевшей эсэмэски: «Ванечка, скучаю, думаю о тебе. Не пора ли отдохнуть? Ты устал. Ляг поспи».
Я позвонил Борису и попросил его:
– Можете «расшифровать» номер? Сделать закрытый контакт открытым?
– Это не трудно, – ответил секретарь. – Есть специальная программа, ее устанавливает оператор мобильной связи. Сейчас попробую оснастить вас такой. Но придется заплатить.
– Мне надоела девушка, постоянно отправляющая послания, – вздохнул я. – И, наверное, ей обидно, что любимый человек не отвечает, поэтому…
– Простите, Иван Павлович, – смущенно перебил меня Борис, – мы с Демьянкой только что вошли в клинику.
– Все-все, сначала постановка диагноза собаке, а потом остальное, – быстро сказал я и отключился. Затем поехал к Протасову, поговорил с ним, попросил кое-что узнать, а после этого порулил обратно в Москву на прием к доктору, к которому записался утром по телефону.
До клиники я добрался безо всяких приключений. Милая блондинка на рецепшен, вглянув в компьютер, защебетала:
– Уважаемый Иван Павлович! Извините, пожалуйста, утром на моем месте сидела новенькая, она не знала, что вы наш самый любимый, прекрасный, лучший пациент…
Я напрягся. Если администратор начинает заливаться соловьем, признаваясь клиенту в обожании, значит, случился какой-то косяк.
– Врач, который должен принять меня, скончался? – остановил я девицу, предполагая услышать: «Нет» и намереваясь съехидничать: «Доктор не имеет права отказаться от пациента, если он жив».
Служащая подпрыгнула.
– Как? Леонид Маркович умер? Боже! Света, ты слышала? Вот ужас! Горелов-то погиб!
– Девушка, это была неудачная шутка, – попытался я остановить сотрудницу, – приношу свои извинения за неуместную фразу.
– Не вижу ничего удивительного в его кончине, – сказала вторая сотрудница. – Ты, Леся, излишне наивная, ничего и никого вокруг не замечаешь. А мы видели, что он каждый вечер бухой за руль садился.
– Ой, правда? – заморгала Леся.
Светлана закатила глаза.
– Девушки, доктор жив! – воскликнул я.
И тут зазвонил телефон.
Леся схватила трубку, Светлана встала и торжественно произнесла:
– Уважаемый Иван Павлович! В связи с независящими от нас обстоятельствами вас вместо врача Горелова примет академик Радько. Он – супер. Лучше его никого нет. А вот и Виктор…
Около стойки возник молодой парень в очках.
– Виктор, ассистент академика Радько, проводит вас в его кабинет, – выпалила блондинка и тоже схватила трубку телефона.
– Добрый день, – заулыбался Виктор. – Вы понимаете мои слова?
– Конечно, – ответил я, – рад встрече.
– Сейчас мы поднимемся на второй этажик, – сказал парень, – в зону наших владений. Вы понимаете мои слова?
– Вроде да, – усмехнулся я.
– Смущает словечко «вроде», – забеспокоился мой провожатый. – Значит, вам что-то не понятно. Вот лифтик. Это кнопочка. Тык – и дверки закрылись. Ту-ту! Поехали! Все, приехали. Выходим. Сюда, пожалуйста, налево, направо, налево. Лево это где левая ручка и ножка, а право наоборот. Кабинетик. Тук-тук. Это мы!
– Входите, солнышко, – донеслось из кабинета.
Виктор толкнул дверь, я вошел в просторную комнату, одна из стен которой была занята стеллажами. На них расположились самые разные и, на мой взгляд, совершенно не нужные в кабинете врача предметы: кастрюли, сковородки, банки разных цветов и размеров, коробки с шахматами, домино и нардами, матрешки, фигурки зверей, машинки… Хотя последние, наверное, с удовольствием рассматривают пациенты-дети. За столом восседала полная фигура в мешковатом свитере. Рот ее открылся, и послышался визгливый голос:
– Приятно вас видеть, Ванечка. Академик Радько к вашим услугам.
Я на секунду растерялся. Передо мной мужчина или женщина? Для представителя сильного пола голос чересчур высокий, а для слабого, пожалуй, низковат. Академик коротко пострижен, но это прическа унисекс. На лице нет ни грамма косметики, однако некоторые дамы обходятся без макияжа. Добрую половину физиономии врача скрывали огромные очки с затемненными стеклами, что тоже не способствовало половой идентификации. Отсутствие лака на ногтях и украшений тоже ни о чем не говорило, потому что в медицинских учреждениях должностная инструкция предписывает сотрудникам не носить кольца-браслеты-серьги и не пользоваться лаком из соображений гигиены. Знаете сколько микробов скапливается под перстнем? Орда! И фамилия «Радько» никак не могла мне помочь в определении пола академика.
Глава 28
– Садитесь, Ванечка, и поведайте мне, что вас тревожит, – продолжал человек, сидящий за столом.
Я опустился на стул и нерешительно начал:
– Понимаю, вы сочтете меня странным…
– Маловероятно, – засмеялся хозяин (или хозяйка) кабинета, – вещайте смело.
– Глупо, конечно, – еще больше смутился я, – но сегодня утром… я чувствую себя идиотом, рассказывая вам об этом… ну… в общем… я разговаривал с собакой.
– Чудесно! – засмеялся врач.
Воротник пуловера Радько слегка съехал в сторону, я увидел на шее академика золотую цепочку и обрадовался: ага, это – дама!
– Люблю поболтать со своим псом, – продолжала Радько, – вечером всегда ему о новостях дня рассказываю. У меня лабрадор. А у вас?
