Однажды вечером, когда Санди и Дезормье, в присутствии Армана, подыскивали привлекательное название для будущей книги, ЖВД повернулся к Буазье и неожиданно спросил:
— Кто вы по знаку Зодиака?
— Странный вопрос! Я родился 10 ноября, — ответил Арман, немного смутившись.
— Значит, вы — Скорпион?
— Да, насколько я знаю.
— А вы знаете, какое созвездие было особенно активно в день вашего рождения?
— Скорпиона, если не ошибаюсь.
— Удивительно! Значит, вы не только Скорпион, вы родились в фазе Скорпиона!
— Может быть… Я никогда не придавал этому значения.
— И напрасно! Вы оказываетесь под очень необычным влиянием звезд. Нам следует назвать вашу биографию «Скорпион по Зодиаку». А в подзаголовке указать: «Психологический портрет Армана Буазье».
Санди, как наэлектризованная, вскочила со своего места и воскликнула:
— Великолепная находка! «Скорпион по Зодиаку»! Папа, это так к тебе подходит!
Арману это название показалось пустым и претенциозным. Он предпочел бы нечто менее броское. Но ЖВД и Санди уверяли, что нет ничего лучше, и он согласился. Теперь два почитателя его таланта публично заявят о принадлежности Армана к восьмому знаку Зодиака.
Биография была еще только в набросках, но Санди, по поручению отца, уже договорилась с издательством «Дю Пертюи» об издании книги через полтора года. Согласно контракту, авторские права распределялись поровну между Арманом и ЖВД. Арман смотрел на дочь с высоты прожитых лет, а между тем энергично проведенные переговоры доказали, что в делах она так же дальновидна, как и в своей любви к отцу. Арман был рад за нее и поощрял, при случае, впредь защищать его интересы. Он был уверен, что, подчиняясь воле дочери, обеспечит себе независимость, ведь это освободит его от самой тяжелой обязанности писателя: продвигать собственное творчество!
Вместе с ЖВД Санди была поглощена книгой «Скорпион по Зодиаку», поэтому Арман видел ее все реже. И он не жаловался, потому что тем временем у него созрела идея нового романа: кровосмесительная связь, ведущая к преступлению, XVII век. Посвященные в замысел, Санди и ЖВД сочли, что историческая задумка Армана несколько старомодна, но он никак не хотел расставаться с историей любви сестры и брата в костюмах времен Людовика XIII. Он прилагал все усилия, чтобы пополнить имеющиеся у него материалы об атмосфере и нравах эпохи. Арман так увлекся новым замыслом, что даже не беспокоился по поводу гробового молчания, окружавшего его последнюю книгу. В который раз он убеждал себя, что главной целью его жизни было не добиваться успеха и зарабатывать деньги, а писать то, что лежало на сердце. Он сказал об этом Санди и ЖВД, и они оба согласились с ним. ЖВД тотчас же решил, что приведет это «потрясающее» признание на страницах «Скорпиона по Зодиаку».
ЖВД по-прежнему возглавлял рейтинги, но не хотел щеголять своими достижениями перед менее удачливым коллегой. Эта скромность из сострадания раздражала Армана. Он считал ее напускной. И разве сам он не повторял в кругу близких, что чуждается мещанского расчета? Как же мог человек, столь проницательный, как ЖВД, подвергать сомнению искренность его слов? Как доказать миру, что на закате своей долгой жизни он гордится только тем, что служил литературе в силу своих скромных возможностей? По непостижимому свойству человеческой мысли, чем дальше он отходил от коммерческого успеха своего последнего романа, тем сильнее занимала его книга, которую ЖВД собирался посвятить его жизни и творчеству. Он неоднократно спрашивал своего молодого биографа о том, как продвигается работа. ЖВД неизменно отвечал: «Понемногу проясняется!.. Дело движется вперед!.. Я покажу вам начало, как только доведу его до ума!..» Санди тоже не была словоохотливой. ЖВД по-прежнему приходил к ней на улицу Висконти, за материалами для книги, но о результатах этой совместной работы наедине ничего не было известно. Они оба стали скрытничать и отдаляться.
Между тем во время своих редких посещений Санди была по-прежнему весела и бодра, поэтому Арман не тревожился о ней. С тех пор как он жил один, у него появилась привычка судить обо всем с точки зрения собственного удобства, здоровья и вдохновения, всегда находившегося под угрозой. Размышляя о месте Санди в его жизни, он думал прежде всего о себе. Но однажды вечером, когда она вбежала к нему домой, Арман увидел перед собой взволнованное, усталое, бледное лицо, блуждающий взгляд. Вид у Санди был виноватый и вместе с тем сердитый. Арман подумал, что у нее денежные затруднения, как у всех. Но Санди ни в чем не нуждалась: после смерти матери она унаследовала два доходных дома в Париже, и средства от них позволяли ей жить на широкую ногу. Кроме того, она получала небольшие деньги от работы в журнале мод. Нет. Сейчас, как неожиданно призналась она, ее беспокоило будущее ЖВД.
— Этот «Скорпион по Зодиаку» совершенно выбил его из колеи, — сказала она. — И теперь он ничего не пишет для себя. А жаль! Он не знает, что делать, совсем запутался, хочет подыскать прибыльное занятие, думает устроиться главным редактором в какой-то региональной газете. Если он получит эту «чудесную» работу, он будет вынужден жить в Тулузе! Ты отдаешь себе отчет? Это серьезная опасность для нашей книги. И катастрофа для нового романа, который он задумал, но еще не успел написать ни строчки! Да-да, он держит его в голове, но все не решается взяться. Понимаешь, папа, его парализует удача с «Пощечиной». Он боится разочаровать читателей после такого феноменального успеха! Он мечтает начать новую книгу. Насколько я поняла, ему просто нужно поощрение сверху, нужен толчок, стимул…
— Возможно, возможно, — пробормотал Арман. — Только, учитывая нынешнюю популярность ЖВД, я не вижу, кто мог бы дать ему такой «толчок»!
Санди посмотрела на него пронзительным взглядом и ответила спокойно и уверенно:
— Ты сам, папа!
— Каким же образом? — пробормотал он, смутившись.
— Тебе нужно поговорить о нем в Академии. Вы же должны в ближайшее время присудить целую кучу наград! При желании ты мог бы обеспечить ему какую-нибудь престижную премию. Ну, например, «Гран-при за лучший роман»! Он будет безумно счастлив! Это его взбодрит! И меня тоже!
— И тебя тоже? — спросил Арман, внимательно глядя на дочь.
— Да, папа, — прошептала Санди.
И она опустила глаза, втянула голову в плечи, будто ждала пощечины. Санди была так красива в своем раскаянии, что Арман был готов все ей простить. Разве не естественно для женщины ее возраста чувствовать легкую привязанность к мужчине типа ЖВД? Только не нужно, чтобы идиллия переходила в распущенность! Арман терпимо относился к духовному общению хорошего тона, но заранее отвергал возможность интимной связи со всеми мерзостями, которые ее сопровождали.
— Ты его любишь? — выдохнул он. И застыл в ужасе, ожидая ответа.
— Да, папа, — сказала Санди.
— Ты с ним спала?
— Нет.
