— Простерилизовать. Извини, резать придётся.
Старшина сел.
— Ногу отрезать хочешь?
— Сдурел? Пулю вытащить. Терпи.
Старшина коньяка щедро глотнул, передал фляжку Игорю. Тот из фляжки на нож полил, сделал небольшой разрез почти над пулей. Кончиком ножа подцепил её, извлёк.
— Дай бинт.
Старшина из брючного кармана достал индивидуальный перевязочный пакет в прорезиненной упаковке. Игорь голень перебинтовал. Бинт кровью окрасился. Но пуля крупные сосуды не задела, а мышцы быстро заживут. Пара недель и снова в строю. Но это если в тылу у своих. Ранение в чужом тылу одного почти сразу отягощает группу. И фронт перейти затруднительно.
— Ты чего в разведку пошёл, Катков? Тебе в медицину идти надо было.
— Старикам вроде тебя клистиры ставить, — усмехнулся Игорь.
— За старика в лоб получишь, когда выйдем.
— М-да. Выйти теперь проблема.
Старшина промолчал.
— Может, в деревне какой-нибудь меня оставишь? У доброй тётки.
— Ага, в деревне полицай, тебя вычислят и на пеньковом галстуке вздёрнут. Нет уж, вдвоём пришли, вдвоём вернёмся. В разведке своих не бросают.
— Рискуешь сильно.
— А когда я в рейде не рисковал? Оставим бесполезный разговор. Тебе бы лучше молчать, силы беречь. Потерпи, я сапог натяну.
Игорь штанину опустил, портянку вокруг ступни намотал. Осторожно сапог натянул. На голенище сапога маленькая дырка от пули.
— Идти сможешь?
— Попробую, но не быстро.
— Это понятно.
По сухому идти, это терпимо. А ну как ручей переходить придётся? Рана загноиться может. Придётся маршрут тщательно выбрать.
Старшина держался, не стонал, шагал, но видно было — хреново ему. Каждый шаг боль вызывал. Ежечасно делали привалы, темп упал. Впрочем — задание выполнено.
За оставшуюся половину дня преодолели не так много, километров двенадцать — пятнадцать. Игорю приходилось осторожничать. Выйдут к открытому месту, он четверть часа в бинокль местность осматривает, не упуская мелочей. В одной деревне увидел несколько мотоциклов, рисковать не стали, обошли, сделав приличный крюк. Повезло оторваться от облавы, отделались ранением в ногу снайперу, когда наткнулись на мотоциклистов. Можно сказать — малой кровью отделались. Но удача дама капризная, могла отвернуться в любой момент.
Посоветовавшись, двигаться решили ночью, а остаток дня отдыхать.
— Ты вздремни, сержант, — сказал старшина. У меня рану дёргает, всё равно не усну.
— Лады.
Игорь уснул сразу. Поднялся сам, когда стемнело. С одной стороны передвигаться ночью удобнее. На дороге немцев нет, сидят по гарнизонам. С другой стороны сложнее. Немцы на оккупированных землях ввели комендантский час — с семи вечера до восьми утра.
Жителям запрещалось выходить из дома. А по всему, что двигается ночью, немцы стреляли без предупреждения. На ночь на перекрёстках дорог, на мостах, на въездах в города и сёла выставляли патрули. И нарваться на неприятность можно запросто. А с раненым не убежишь, да и отстреливаться нечем, у старшины четыре обоймы, у Игоря один магазин. Фактически на минуту боя.
На Игоря выпала двойная нагрузка. Пройдёт вперёд — посмотрит, пронюхает, свободен ли путь, потом за снайпером возвращается, ему помогает идти. Вымотались за ночь. Как вознаграждение утором услышали на востоке канонаду. Любой фронтовик знает, она слышна за десять — пятнадцать километров. Был бы старшина здоров, за день большую часть пройти смогли. Доели все харчи, сидоры облегчились. Спали по очереди. Уже вечером старшина спросил.
— Как думаешь, до передовой дойдём?
— Сомнительно. Лучше перестраховаться. Если рассвет застанет рядом с немецкими траншеями, нам хана.
— Да, кабы не моя нога, — сокрушённо кивнул старшина.
— Не гневи бога, скажи спасибо, что не в живот или башку.
— Бросил бы?
— Сбрендил? Ты бы ещё сказал — добил.
— Прости.
Всю ночь шли до утра. До передовой уже километра два — три, слышны пулемётные очереди, правда — едва — едва, как стрёкот швейной машинки. Устроились на день в небольшой роще.
Просматривается насквозь, а то и лучше. Немцы видят — нет никого. А уж маскироваться оба умели, с двух шагов не увидишь. Ночью где шли, где ползли. Один Игорь уже давно бы траншеи немецкие перешёл. Миновали вторую линию, подобрались к первой.
Немцы по своему обыкновению ракеты осветительные пускают. Игорь присмотрелся, пока «люстры» в воздухе висели. Видимо, на этом участке наши предприняли попытку наступления, да неудачно. На нейтралке два наших танка подбитых, трупы видны. Есть вероятность, что перед наступлением наши сапёры немецкие мины сняли. Траншея рядом, в десятке метров, а удобного случая не представляется. То пехотинцы бродят, то часовой маячит, периодически отсверкивая пристёгнутым к карабину плоским штыком. Только часа через два стихло. Игорь к траншее подполз, заглянул. Слева и справа ходы извиты, перед ним прямой, метров десять участок. Рукой старшине махнул.
Увидел старшина знак, подполз. Игорь на ухо шепнул.
— Через траншею перебраться сможешь?
— Попробую.
Старшина на четвереньки поднялся, как бегун перед стартом, собрался с силами, прыгнул, толчок здоровой ногой сделав. Шумновато упал, но звука не издал сам, тут же за бруствер перебрался. Участок удачный, артподготовкой колючая проволока изорвана, колья повалены. Игорь выждал немного, перемахнул сам, вперёд пополз. Старшина за ним. Разведчик направление на подбитый танк держит.
Стоит забраться за него и немцы не увидят в свете ракет, не достанут пулемётным огнём. Но до танка верных метров стопятьдесят. Если пешком, да в безопасном месте — раз плюнуть. Игорь перед собой землю ощупывал — нет ли мин? Старшина точно за ним полз. До танка сто метров, пятьдесят. Был бы Игорь один, поднялся и рывком преодолел дистанцию.
Но старшину не бросишь. Всё же добрались до подбитого танка, остановились передохнуть за его кормой. Танк не сгорел, палёным не пахло, подбит, экипаж машину покинул.
Со стороны наших позиций шорохи послышались. Игорю это не понравилось. Группа немецких разведчиков возвращается или наши разведчики ползут?
— Старшина, заползай под танк и в нижний люк. Слышу впереди движение.
— Понял.
Старшина под танк забрался, Игорь ждал, пока он заберётся, автомат наготове держал. Оглянулся, старшины под танком нет. Теперь пора самому прятаться. Под танком тесно, в люк из положения лёжа забраться неудобно. Но заполз, люк поднял, замер.
Старшина рядом возится. В танке темно, как у …. Впрочем, каждый знает — где.
Игорь вокруг себя пошарил руками, наткнулся на ногу в сапоге.
