— Подожди маленько. На таких разъездах ручные дрезины должны быть, сам видел.
Дрезина нашлась, валялась перевёрнутая. Перевернули, на рельсы поставили. Примитивное средство передвижения. Две оси, между ними дощатая платформа и рычаг двуплечий посередине. Качаешь его и едешь. Встали оба, лицом друг к другу.
— Ну, взялись!
Заржавевший механизм начал работу со скрипом, тяжело. Но поехали, потом механизм разработался, полегче стало. Колёса на стыках перестукивали, кидало в стороны. Игорь об одном думал — лишь бы никто рельсы не разобрал. Те же жители для хозяйственных нужд. Усилий оба прилагали много, жарко стало, но ехали ходко, километров двадцать — двадцать пять давали. Плохо, что вся нагрузка на руки, ноги-то значительно сильнее.
Ветерок в лицо бил. Оба, хоть вспотели изрядно, довольны были, по времени выгадывали. Через час счастье закончилось. Дрезина на стрелке на боковой путь свернула. Снайпер, стоявший лицом по ходу движения, крикнул.
— Прыгай!
Игорь в сторону сиганул, покатился по земле. Следом старшина. Дрезина с размаху ударилась в стоявшие вагонетки. Бам!
Как колокольный звон от соударившегося железа.
— Твою мать! Ты цел? — спросил старшина.
— Цел. Руки — ноги работают.
— Хорошо я оптику в сидор положил и в портянки замотал.
Впрочем, дальше ехать всё равно было нельзя. И полсотни метров не прошагали, как рельсы кончились. Насыпь была и шпалы, а рельсы сняты. Видимо, в сорок первом году наши части использовали их для изготовления противотанковых ежей или для сооружения дотов. Но дрезина выручила, сэкономила силы и время. До утра уже по лесу шли. Утром на отдых легли.
Снайпер по своей карте показал точку, где находятся.
— Разъезд вот здесь был. А сейчас, предположительно, мы тут находимся.
— Неплохо.
Правда, карты были отечественными, ещё довоенного выпуска. Немецкие были точнее и Игорь не знал, обозначена ли там узкоколейка. А вопрос не праздный. Случись отходить назад, узкоколейка поможет оторваться, но если немцы о ней знают, фокус не пройдёт. До полудня отдыхали, потом снайпер предложил.
— Двинемся потихоньку?
Днём передвигаться сложнее, могут заметить жители, сложнее и опаснее пересекать дороги, поскольку леса не идут сплошным массивом.
Белоруссия, это не только леса, но и поля, луга, а хуже всего — болота. Сыроватая местность местами. Иной раз это во благо, немцы на технике проехать не могут. Но и при наступлении особенности местности учитывать надо, чтобы боевую технику не утопить бездарно.
Движение получалось рваным. По рощам и лесам шли быстро, на опушках местность наблюдали. Деревни и сёла обходили стороной. В населённых пунктах хватало полицаев из местных, бывших окруженцев, националистов. Справиться с одним — двумя — тремя коллаборационистами проблем нет, но тогда группа обнаружит себя, а это провал задания.
Кроме того, майор рекомендовал настоятельно избегать контактов и встреч с партизанскими отрядами. Немцы с целью борьбы с партизанами засылали туда своих агентов, образовывали ложные партизанские отряды из отщепенцев. Нарвись на такой, сорвёшь задание, да и запытают до смерти. Майор говорил не для красного словца, случаи такие уже были.
За светлую часть дня прошли километров двадцать, но это судя по карте, а в реальности больше. Кто учтёт обходы вокруг деревень? А ещё овраги были, болотистые места, реки. Ручьи в брод переходили, снимая одежду. Оружие и узел с одеждой, сидор в руках над головой держали. И земля ещё прохладная и вода холодная.
Обсушиться и обогреться негде, а в сыром обмундировании простудиться — пара пустяков. Игорь и снайпер в немецких сапогах были. То, что след характерный, это хорошо. Но когда ручьи переходишь или топкие места, удобно. Наши сапоги кирзовые, зачастую промокают. Немецкие из добротной кожи, не тянут, а главное — ноги не натирают. Для разведчика, когда за сутки десятки километров проходить приходится, фактор наиглавнейший. Сотрёшь ступню до кровавой мозоли ты уже не ходок и не боец.
К исходу дня, уже в сумерках, вышли к окраине Толочина. Обустроились в роще. Днём можно осмотреться. В принципе, свою часть задания Игорь исполнил. Теперь действовать предстояло старшине. Он знает, где, кого и когда застрелить. А соответственно и где позицию снайперскую оборудовать.
Поели, отдыхать улеглись. Утром Игорь проснулся, а старшины нет.
— Эй! — тихонько позвал он.
— Тихо! На дереве я.
Старшина на дерево взобрался, устроился на развилке ствола, в руке оптический прицел от винтовки. Конечно, с дерева обзор лучше.
До первых домов Толочина метров восемьсот, без оптики ничего толком не разглядишь. Игорь достал из сидора бинокль, улёгся поудобнее, локтями о землю упёрся. Так бинокль опору имеет, изображение в окулярах не трясётся. Немцев не видно, проходят редкие жители. Городишко почти весь одноэтажный, деревянный. По окраине железная дорога проходит, станционное здание из красного кирпича. Ничего примечательного, воинских объектов не видно. Игорю неинтересно стало.
В кого здесь снайпер стрелять собрался?
Да и дистанция велика. Об автомате речи нет, даже для винтовки далеко. Но молчал, не спрашивал. Надо — старшина сам скажет. Игорь исходил из принципа — меньше знаешь — дольше живёшь. А ещё древние говорили — лишние знания, многие печали.
Особых секретов Игорь не знал, попади в плен — выдать нечего, даже под пытками. Секретность в Союзе вообще была поставлена в абсолют, как и подозрительность. НКВД вербовало осведомителей во всех предприятиях, учреждениях, заводах. Хватало добровольных стукачей, кто из идейных соображений письма писал, другие из-за выгоды. Cкажем — комнату в коммуналке у арестованного занять. Берия желал знать, чем дышит народ.
Часа через два наблюдения снайпер слез с дерева.
— Глаз замылился, — объяснил он.
— Скажи уж честно, задница от веток болит. А то глаз, глаз!
Перекусили. Игорь прилёг.
— Как думаешь в Толочин идти? — спросил он.
— Зачем? Что мне там делать? Отсюда стрелять буду.
Игорь сел от удивления.
— Восемьсот метров, зуб даю! Попадёшь?
— На такой дистанции в пачку папирос промазать могу, а в голову попаду, — спокойно ответил старшина.
Не рисовался, наверняка мастерство своё начальству демонстрировал. Да и в тылу немецком, по всему похоже, был уже. Конечно, винтовка с оптикой, да только кратность мала. На такой дистанции, даже если стрелять тяжёлой пулей, надо учитывать малейшие нюансы — направление и скорость ветра, движение цели, водные преграды. При стрельбе лёгкой пулей, таких в пехоте большинство, отклонение ещё больше. С таким расчётом только баллистический вычислитель справится, что у каждого современного снайпера есть.
