— Тащи его в кусты, я собаку.
Игорь ухватил немца за руки, поволок. Федюнин следом тащил собаку, ухватив за передние лапы. От дороги успели на двадцать-тридцать метров отволочь, когда на дорогу выбежали солдаты и фельдфебель.
— Где проводник? — громко спросил фельдфебель. В какую сторону он подался? Вы двое — туда, осмотреть дорогу метров на сто и назад. А вы — эту сторону. Я буду на перекрёстке.
Разведчикам слышно хорошо, лежали тихо. У немцев преимущество в людях и оружии. Четыре ствола у солдат и пистолет у фельдфебеля против автомата Игоря и пистолета Федюнина. Кроме того, стрельба в тылу сразу привлечёт внимание, немцы из близлежащих частей патруль вышлют, не исключено — на броневичке, для быстроты и огневой мощи. Потому лучше затихариться. Лежать пришлось долго, пока солдаты, громко топая сапогами, пробежали от перекрёстка, потом вернулись. О чём говорили, слышно не было. Фельдфебель ругаться начал, долетали обрывки слов. Все вместе проследовали по дороге, ведущей к передовой. Одну фразу фельдфебеля уловили.
— Надо связаться с гехайм фельд полицае по рации…
Дело оборачивалось худо. Как только немец доберётся до рации, перекроют все дороги заслонами, предупредят передовые части о возможном прорыве из тыла. А ещё мотоциклистов разошлют. Теперь время работало против разведчиков. Когда немцы удалились, лейтенант простонал.
— Посмотри руку, по — моему чёртов пёс сломал мне кости.
— Снимите китель, товарищ лейтенант.
Федюнин сбросил китель. Предплечье в нескольких местах прокушено, крови мало, но место укусов распухло. Игорь достал индивидуальный перевязочный пакет, сделал перевязку, помог Федюнину одеть китель.
— По-моему, к передовой идти нельзя, нас там искать будут.
— Сам такого мнения. Идём в тыл, потом будем думать, где перейти.
Уже отошли изрядно, когда Федюнин сказал.
— В брючном кармане у меня бумажный пакет с документами. Если со мной что случится, забери. К немцам он попасть не должен в любом случае. В безвыходном положении разорви, сожги, спрячь!
— Понял.
— Сведения важные и нашим очень нужны. И как можно быстрее, наступление готовится.
— Надо было табаком с перцем сыпать, когда немца с полицаем в селе убрали.
— Самый умный, да? Что же не сыпал?
— Не брал, думал — в форме чужой мы, не пригодится.
— Вот и я так думал. Прямо по поговорке — кур думал, да в ощип попал.
Лейтенант бодрился, шёл сначала быстро, потом сбавил темп. Если случалось ветку задеть, постанывал сквозь зубы. Когда дошли до моста через ручей, ПНШ встал.
— Спустись, дно пощупай. Не исключено — ещё собаку по следу пустят.
Игорь в ручей спустился. Неглубоко, до колена, но вода холодная, видимо ручей из родников подпитывается. Радовало, что дно плотное — глина, гравий, песок. По такому идти можно. Был бы ил, ноги не вытащить.
— Спускайтесь, товарищ лейтенант.
Игорь руку подал, придержал ПНШ. Пошёл по ручью первым Игорь. Надо пройти метров двести — триста, а лучше больше. Тогда собака след потеряет, нет в воде запахов. Игорь всё ждал команды от лейтенанта, когда выходить можно, уже километр, не меньше одолели. А услышал всплеск. Обернулся, а это Федюнин в ручей упал. Игорь к нему кинулся, а лейтенант без сознания. Ещё бы немного и захлебнулся. Игорь вытащил лейтенанта на берег. Присмотрелся — дышит. Вот невезуха! Видимо — рана серьёзная. Федюнин — мужик настоящий, терпеливый. Сколько мог — держался, шёл. Раз рухнул без чувств, стало быть — реально плохо.
Надо бы лейтенанта определить куда-то к местным жителям, а с документами, полученными от священника, перебраться через передовую.
Лейтенант застонал, пришёл в себя.
— Почему я лежу?
— Сознание потеряли, товарищ лейтенант.
— Хреново! Похоже — фронт мне не перейти.
— К местным надо, заховаться. А мне с документами к своим.
Лейтенант замолк. Игорь в растерянности был. То ли снова сознание потерял, то ли думает. Лейтенант сказал.
— Да, это единственный выход.
Оба понимали это, но где найти того надёжного человека, если не знают никого. Да ещё на обоих чужая форма. К партизанам в лес? Где их искать? А и встретят, шлёпнут их сразу часовые. Трудная ситуация. Игорь сказал.
— Карту надо смотреть, определиться. Я в деревню или село сам пойду. Договорюсь, за вами вернусь.
Лейтенант из-за пазухи карту достал, Игорь фонарь из кармана. Так вот село, где они были, вот перекрёсток дорог. Двигались они на запад. Игорь ручеёк нашёл. Карта немецкая, точная, каждое отдельно стоящее дерево обозначено. По ручью вверх по течению километр приблизительно прошли. Получается — по другую сторону ручья хутор в два дома есть. Не факт, что он обитаем, жители могли уйти, избы могли быть разрушены бомбой или сожжены. А если и живёт кто, неизвестно — на чьей стороне, нашей или к немцам служить подался?
Игорь близлежащие окрестности обошёл. Нашлась ямка, рядом и большая. Лейтенанта укрыть можно, не на берегу же ему лежать? Помог командиру подняться, придерживал его с правой, здоровой стороны. В ямку уложил, похоже — лёжка для зайца была, трава примята.
— Ты, Катков, вытащи из кобуры пистолет, патрон в ствол загони. Мне одной рукой несподручно.
— Есть.
Игорь пистолет вытащил, затвор передёрнул. Теперь Федюнину только с предохранителя его снять да жать на спусковой крючок. Одной рукой управиться вполне можно. Игорь осмотрелся ещё раз, запоминая место.
— Я пошёл.
— Удачи, Катков.
Игорь ручей перешёл, воду из сапог вылил. Хутор в двухстах метрах оказался. Игорю удалось близко подобраться, к задам огорода. Теперь понаблюдать, осмотреться надо. Через час хлопнула дверь, вышел дед. К сараюшке прошёл, слышно было, как поросёнок хрюкнул. Ага, кормить скотину пошёл. Надо потолковать. Ни машин, ни мотоциклов не видно, стало быть немцев на хуторе быть не должно. Перемахнул через плетень, подкрался к сараю. Как только дед вышел, подскочил к нему сзади, штык к шее прижал.
— Дед, кто на хуторе живёт?
— Фу, напугал! Ты ножик-то убери, говорить неудобно.
Игорь штык убрал. Дед старый, в случае чего шею свернуть голыми руками можно.
— Не оборачивайся! Ответа жду.
— Мы с бабкой, больше никого.
— А во втором доме?
— Пустой он. Хозяина в начале войны в армию призвали. Бобылём он жил, лесник.
— Товарища моего ранили, не пристроишь у себя на несколько дней?
— Опасно.
— У нас вариантов нет. Если в пустую избу его? Подкормить, перевязать. А немцы наскочат — не видели, не знали.
