Потом они затихли, уютно расположившись в узкой кровати, как два паззла. И наверное, сразу же уснули, потому что так и остались лежать: Луис обвил Софи своими длинными руками и ногами, прижав ее спину к своей груди. Она перевернулась на спину и посмотрела на него. Почти все его лицо было скрыто в тени, слабая искорка света выхватывала только уголок закрытого глаза, линию челюсти и уголок губ. Он дышал спокойно и ровно, уснув почти сразу же.
Софи уже окончательно проснулась, ощущая, как кровь начинает приливать к телу. Она чувствовала, что задыхается от волнения, пока остатки сна медленно уходили, оставляя место неприкрытой дикой панике. Как будто все те причины, по которым они не должны были этого делать и которые едва затронули в разговоре и тут же от них отмахнулись прошлой ночью, теперь окружили ее каменной стеной реальности.
Софи отчаянно пыталась оградиться от чувств, которые начинали всплывать на поверхность вместе с тем, как постепенно проходила ночь. Прошлой ночью это казалось таким возможным, в точности как сказал Луис. Вызволить свою страсть, позабыв про все обстоятельства, а потом каждому жить своей жизнью. Луис соблазнил ее своими рассуждениями, своими взглядами и прикосновениями, и она позволила ему это сделать. Но она ошибалась, решив, что это не повлечет за собой никаких последствий. И если прошлой ночью она испытывала к нему дурацкую безответную влюбленность, то сегодня утром все стало гораздо, гораздо хуже. Теперь, после того как она провела с ним ночь, все ее мечты столкнулись с действительностью, в которой их раздавят и изничтожат.
Она влюбилась в него.
Она не может так поступать. Не может быть вместе с Луисом. Вместе с бывшим мужем Кэрри, отцом Беллы и Иззи. Она совершает предательство, бессмысленное и никому не нужное. Она должна была это понимать. Может, он и переспал с ней, но он с такой теплотой говорил о Кэрри прошлой ночью, наверняка он по-прежнему ее любит. К тому же здесь все напоминает о Кэрри, повсюду, куда бы она ни посмотрела, она чувствовала присутствие своей подруги, подруги, которая всегда была рядом. Как она посмела мечтать о том, чтобы жить вместе с Луисом и девочками?
Софи свесилась с края кровати, пытаясь нашарить свою сумку, и облегченно вздохнула, сразу же наткнувшись на нее. Вынула свой сотовый телефон и посмотрела, сколько сейчас времени.
Начало шестого. Нужно возвращаться в собственную постель, пока дети не заметили ее отсутствия. Софи немедленно обуяла паника, когда она начала понимать, что натворила, и та бездумная радость, которую она испытала рядом с Луисом, казалось, осталась в другой жизни.
— О господи, — шептала она, чувствуя, как к глазам подступают слезы. — Дура, дура, дура.
Она стала осторожно высвобождаться из объятий Луиса, но, как только он почувствовал, что она зашевелилась, его руки рефлективно сжали ее. Большой палец левой руки неторопливо пробежался по соску, пока он целовал ее в шею, зарывшись лицом в ее волосы. Он пошевелился, высвободив из-под нее другую руку и облокотившись на нее. Софи чувствовала, что он смотрит на нее.
— Значит, это не сон, — нежно произнес он, и Софи почувствовала, как он кончиками пальцев бережно стал обводить контуры ее лица и изгибы шеи, грудь. Долю секунды она лежала неподвижно, закрыв глаза, несмотря на то, что было темно. Потом накрыла его руку своей.
— Мне нужно в свой номер, — прошептала она. — Они скоро проснутся.
Луис со вздохом откинулся на кровать.
— Но еще темно, — запротестовал он еще томным от сна голосом.
— Я знаю, но… все-таки… — зашептала Софи. Луис не стал ее останавливать, когда она спустила ноги с кровати и наклонилась, нашаривая разбросанную по полу одежду. Пока она искала трусики и потом натягивала их, он ласкал ее шею и спину.
Софи резко поднялась.
— Я больше ничего не могу найти, — раздраженно сказала она, чувствуя, как в темноте ее начинает одолевать клаустрофобия.
— Я включу лампу, — сонным голосом предложил Луис.
— Нет, не надо… — сказала Софи, но было уже слишком поздно.
Комната озарилась мягким светом, и ощущение нереальности исчезло. Он действительно лежал в этой постели и смотрел на нее. Она действительно стояла рядом, почти голая, чувствуя себя беззащитной.
— Ты потрясающая, — сказал он, пожирая взглядом ее тело. — Пожалуйста, не уходи, ну еще немножко… — И он с улыбкой протянул ей руку.
Софи увидела, что ее футболка лежит, вывернутая, на полу, подняла ее и торопливо натянула. Она подобрала джинсы, лежавшие мятой кучей у изножья кровати, неловко пытаясь залезть ногой в брючину. Маневр все не удавался.
— Я не могу, — сказала она напряженным нервным голосом. — Если дети проснутся и обнаружат, что меня нет, или — еще хуже — зайдут сюда… — Она наконец просунула обе ноги в холодную джинсу и застегнула на поясе пуговицу. — И потом, мы же так не договаривались. — Софи заставила себя напомнить ему об этом ледяным тоном. — Мы договаривались только на одну ночь, помнишь?
Луис сел в постели.
— Но я же говорил не буквально. Я имел в виду…
— Что ты имел в виду? — спросила Софи, призвав на помощь гнев.
— Я имел в виду, что мы могли бы дать волю своей страсти. — Луис разглядывал лицо Софи. — Я не умею, — торопливо объяснил он, — не умею подбирать нужные слова и все такое. Слушай, я просто не ожидал… Не ожидал, что… — Он запнулся.
— Что? — прошипела Софи, помня, какие тонкие перегородки отделяют их номер от соседнего. Ей казалось, что стены комнаты надвигаются на нее, в свете лампы она стала еще меньше и теснее, и ей отчаянно хотелось побыстрее выбраться отсюда. — Будешь трахаться, пока будешь разбираться с имуществом своей жены? Неплохие премиальные…
Луис резко сел и стал натягивать брюки.
— Софи, умоляю. Почему ты злишься на меня?
Софи не могла ему ничего ответить; она не могла сказать ему, что злится на себя за то, что влюбилась в него. Пусть лучше думает, что она злится на него. Это лучше, чем если она обнаружит свои подлинные чувства, — такая альтернатива приводила ее в ужас.
— Я должна идти, — сказала она, хватаясь за ручку двери.
— Софи, постой…
Она захлопнула дверь у него перед носом.
Несколько секунд Софи стояла за дверью номера, в котором спали две дочери Луиса. Она поняла, что пока не может туда войти. Она не сомневалась, что, как только Белла на нее посмотрит, сразу же поймет, что у них с Луисом что-то произошло — то, чему не следовало происходить. Софи не желала, чтобы Белла об этом узнала. Потому что меньше всего ей хотелось бы этим никчемным дурацким поступком разрушить тот хрупкий мир, который Белла обрела с отцом и с самой Софи. Девочка ей доверяла, даже любила. И Софи не хотелось терять ее любовь.
Плохо осознавая, что она делает и куда идет, Софи прошла мимо своего номера и спустилась по крытой ковром лестнице. Села на нижней ступеньке и обулась в свои сапоги. Потом оглянулась, испугавшись, что Луис стоит там и смотрит на нее, но на верхней ступеньке никого не было, поэтому она открыла входную дверь и вышла на темную утреннюю улицу.
