Софи остановилась и посмотрела на нее.
— О чем ты? — спросила она.
— Взять хотя бы Джейка. Да всякий сказал бы, что он вас любит: ходил за вами по пятам, помог нам тогда добраться до дома, когда мы ходили в магазин.
Софи улыбнулась, ощутив прилив теплоты к Джейку.
— Да, — сказала она. — Как это мило с его стороны, правда?
— Да почти все мужчины смотрят на вас, когда мы куда-нибудь выходим, и даже он считает вас красивой.
— Кто?
Белла посмотрела на Софи и пожала плечами.
— Даже Луис считает вас красивой, это же очевидно.
Софи засмеялась, покачав головой.
— А с чего ты так решила? — спросила она только потому, что раз уж Белла так явно заблуждается относительно Луиса, значит, возможно, сама Софи ошиблась и насчет Джейка.
— Потому что, — ответила Белла, — он всегда смотрит на вас, когда вы не смотрите, и тут же отворачивается, когда вы смотрите на него.
— О, — вымолвила Софи. — Правда? Чепуха!
Глупо, но почему-то при этих словах у нее засосало под ложечкой.
— Я же не говорю, что он вас любит или что-то там еще, как Джейк, — спокойно продолжала Белла. — Может, он даже считает вас очень властной и грубой. Но он определенно считает вас очень красивой, иначе не стал бы смотреть на вас, когда вы не смотрите, и не смотреть, когда вы смотрите.
— Как бы мы не опоздали, — торопливо сказала Софи, взяв Беллу за руку и направляясь с ней ко входу в метро. Ей не хотелось сейчас думать о том, что вызвало в ее сознании небрежное замечание Беллы. Ей хотелось думать про Джейка, который помог им довезти до дома на автобусе все их сумки.
Когда они пришли домой, Софи развернула оба листа с цветными ксерокопиями картины, отделила один от другого и разгладила каждый из них, положив на стол.
— Когда все более-менее утрясется, — сказала она, — я оправлю ее для тебя в рамку. Ну, а пока… — Белла прошла в спальню вслед за Софи, где Софи кнопками пришпилила картинку на шифоньер напротив изножья кровати. — Теперь ты сможешь смотреть на эту картину, когда захочешь. И думать о маме. Можешь грустить, а можешь радоваться, когда будешь вспоминать ее. Как угодно.
Белла присела на край кровати.
— Наверно, я ее срисую, — сказал она, и Софи облегченно вздохнула. Судя по всему, она сделала как надо.
Софи целиком ушла в совершенно новое для нее искусство приготовления свежих овощей, когда появились Луис с Иззи. Она думала, что их появление ознаменуется предварительным улюлюканьем Иззи, но Луис зашел на кухню так неожиданно, что Софи подпрыгнула. Иззи же спала у него на руках.
— Дверь внизу не была закрыта как следует, а дверь в квартиру запирается на щеколду, — объяснил он, явно испуганный тем, что она снова может рассердиться. — Ее в спальне уложить?
— Нет, положите пока на диван, — прошептала она.
Он бережно уложил ребенка и вернулся на кухню, где Софи чистила овощи, впервые в жизни глядя в поваренную книгу. Она вознамерилась приготовить баранье рагу. Это и без того оказалось довольно непросто, когда же на крошечной кухоньке появился Луис, это вообще оказалось невозможным. Она резко захлопнула книгу и развернулась к нему.
— Ну, и как все прошло? — быстро спросила она, чувствуя потребность сделать глубокий вдох, чтобы удержаться и не подойти к нему ближе.
— Великолепно, — сказал Луис, и по его лицу расплылась улыбка, пока он вспоминал события минувшего дня. — Правда, великолепно, но боже мой, она — настоящий оголенный провод, не так ли? — хмыкнул он. — Я уж в один момент подумал, что нас точно выпроводят из зала.
Софи улыбнулась.
— Да уж, приходилось видеть, — заметила она. — Частенько.
— Но ей очень понравилось. Она решила, что все это волшебство, самое настоящее волшебство. Здорово, наверно, когда ты искренне веришь в магию. И какая жалость, что однажды ей придется узнать, что магии не существует.
Софи пожала плечами.
— Ну, не знаю, Кэрри всегда верила в магию, видела ее даже в самых обычных повседневных вещах. Мне кажется, Иззи будет такой же.
Оба улыбнулись, и Софи только тут спохватилась, что она все еще держит в руке остро наточенный нож, и с довольно угрожающим видом.
— Я пойду, — сказал Луис, сконфузившись, когда Софи удивленно уставилась на потенциальное орудие убийства в своей руке.
— Ну, ладно… хорошо. Что ж, пока, — сказала она.
— Если хочешь, можешь попить с нами чай. — Это была Белла.
Она стояла в дверях и смотрела на Луиса.
— Правда? — осторожно спросил он. — То есть с тобой?
— И с Иззи, и Софи, — сказала Белла. — Естественно. Хотя вряд ли мы все разместимся на кухонном полу.
— Э-э-э… спасибо.
— Да ладно, — сказала Белла. И она ушла обратно в гостиную и включила телевизор. Ее сморенная сном сестренка даже не шелохнулась.
— Может, вам не хочется остаться на чай, — сказала Софи, которая вдруг почувствовала себя глупо и занервничала.
Лицо Луиса омрачилось.
— Ну… да, конечно, если вы считаете, что это ужасная идея… что слишком быстро и все такое, тогда… — начал было он.
— Да нет, — сказала Софи, улыбнувшись. — Идея замечательная. Просто… я готовить совершенно не умею.
— Что ж, значит, вам повезло, потому что я умею. Подвиньтесь-ка.
Впервые за все время Луис уложил Иззи в кровать, и, хотя Белла по-прежнему не разрешала ему делать что-то для себя, она разрешила ему прочитать Иззи сказку на ночь в спальне, а сама в это время рассказывала Софи окончание своей истории про волшебного пони, сидя на диване в гостиной.
— Конец, — с явным удовлетворением сказала Белла.
— Это было удивительно, — искренне сказала Софи.
— Я знаю, — сказала Белла. Тут в гостиную вошел Луис, и она вышла, остановившись по пути и официально пожелав ему спокойной ночи. Он без приглашения присел на диван рядом с Софи, чувствуя себя уже гораздо более непринужденно, чем утром.
Она чуть отодвинулась, внезапно чего-то смутившись.
— Даже не знаю, как вас и благодарить, — сказал ей Луис. — Я стольким вам обязан, а я ведь вас едва знаю. — Софи пожала плечами. — Хотя у меня такое чувство, что я знаю вас всю жизнь. Через Кэрри, — торопливо добавил он.
— Ну, понимаете… — неловко начала она, боясь, что вот-вот пойдет пятнами.
Софи вспомнила слова Тесс о том, как важно оставаться с Луисом друзьями, но почему-то чем больше он ей нравился, тем труднее это становилось. К тому же все усугубило замечание Беллы относительно того, что Луис наверняка считает ее красивой, погубив на корню их с Луисом взаимоотношения — какими бы они ни были — поэтому она нервничала, и ей было ужасно неловко.
