— Э-э-э… спасибо, спасибо, Мария.
— Жду, когда вы оплатите счет. — И Мария отключилась.
Софи поставила телефон и, выглянув из кухонного окна, увидела, что Артемида балансирует на соседском заборе, готовая распотрошить очередную пробегающую мимо полевку или какое-нибудь несчастное млекопитающее.
Значит, Мария его нашла, и теперь Софи размышляла, что же ей делать дальше. Она вспомнила выражение лица миссис Стайлс, когда та говорила про Луиса. Подумала про Кэрри, которая осталась одна с детьми и была настолько гордой или настолько униженной, а может быть, уже настолько отдалилась от Софи, что даже не сказала, что Луис ее бросил.
Две недели назад она, не задумываясь, набрала бы номер и как можно скорее постаралась бы вернуть Луиса, но за эти четырнадцать дней, прошедшие с тех пор как Мария впервые ей позвонила, что-то изменилось. Что-то, что Софи не понимала вплоть до сегодняшнего момента.
Она поняла, что она начинает по-настоящему привязываться к Белле и Иззи.
Вряд ли это можно было назвать любовью. У нее не возникло внезапного желания удочерить их и назвать своими детьми. В конце концов, она даже ни разу не поцеловала и не обняла ни ту, ни другую. Но Софи поняла, что она начинает их уважать за то, с какой смелостью и стойкостью они справляются со всем, что на них свалилось. Она была благодарна детям за это, поскольку не сомневалась, что, если бы они демонстрировали свое горе, она не смогла бы это пережить. И потом, она, как ни странно, успела привыкнуть к этому новому ритму своей жизни, да и к самим девочкам.
Вообще-то, размышляла Софи, самым трудным препятствием здесь были даже не сами дети, а работа, которую нужно было выполнять. Она рассчитывала, что каким-то образом работа будет осуществляться сама собой, что она проломит все препятствия, подобно бурной реке. Софи думала, что материнское сострадание Джиллиан к детишкам ее умершей подруги будет длиться до бесконечности и она будет неизменно поддерживать свою любимицу. За прошедшие две недели Софи кое-что усвоила, и это оказалось не самым радостным открытием: ее вполне могли списать в расход. Поэтому девушка была решительно настроена не дать сгубить то, ради чего она столько трудилась.
Жизнь обрела свой ритм. Каждое утро Иззи будила Софи в начале седьмого. Потом они вдвоем будили Беллу, потом все трое ели на полу в кухне хлопья с тостами. Софи в два-три глотка выпивала чашку горячего растворимого кофе, как будто это эликсир жизни, а Белла с Иззи делили между собой полуфабрикаты.
Потом они шли умываться в ванную. Софи наполняла раковину теплой водой, вручала девочкам губки и, пока они умывались, по возможности осуществляла собственный туалет. Она смотрела на ванну, смутно припоминая то время, когда нежилась в ней по часу, а то и по два. Теперь же ей не оставалось ничего другого, как по-быстрому принять душ после того как укладывала девочек спать. Одеваться было относительно просто, главным образом потому, что Иззи носила всегда одно и то же; Софи начала регулярно пользоваться своей стиральной машиной и через день сушила на батарее платьице феи. Наверное, думала она, есть такое негласное правило, запрещающее выводить ребенка на улицу в платье, заляпанном спереди засохшим кетчупом, но стирать его каждый день она отказывалась из принципа.
С Беллой было еще проще, потому что она подбирала себе туалет из своего скудного гардероба с энтузиазмом, которым гордилась бы ее мать. Как-то раз девочка решила помочь со стиркой, в результате чего все белоснежное нижнее белье Софи окрасилось в непристойно розовый цвет, и Софи с удивлением обнаружила, что ей это безразлично. Ну и что, что трусики стали розовыми, рассудила она, они же чистые. Сама же Софи каким-то образом умудрялась сохранять видимость опрятной внешности, скрывавшую менее значительные стороны ухода за телом, которые она запустила: ноги и подмышки покрылись щетиной, а ее светлые брови слегка погустели. В конце концов, все равно об этом никто не узнает, решила она, и потом — это был еще один способ держать на расстоянии Джейка Флинна, осознанный или неосознанный.
Каждый день с девяти до часу Софи ходила в офис вместе с девочками. Когда она пришла так с ними в первый раз, Джиллиан любезно, но настойчиво предложила ей нанять няню, хотя бы временную, потому что офис — не ясли. Софи только вежливо кивнула и попросила Кэла разыскать номер телефона какой-нибудь приходящей няни из ее района, проверить, что она зарегистрирована, и еще более тщательно изучить ее рекомендации. В тот же день она повела девочек знакомиться с Элис Харди. Поначалу Белле с Иззи понравились и сама Элис, и залитая солнечным светом детская комната. Пока Софи обговаривала с Элис все условия, Белла читала книжку, сидя на маленьком стульчике за маленьким столиком, а Иззи уже вовсю играла в продавцов и покупателей с мальчиком, которого оставили там на весь день.
Поэтому на следующее утро для Софи было ударом то, что Белла разразилась бесслезными безутешными рыданиями, когда девочки поняли, что останутся с Эллис. Слезы Иззи были скорее реакцией на слезы сестры, однако реакция Беллы по-настоящему ошарашила Софи. Ей еще не доводилось видеть проявления какого-либо взрыва эмоций от абсолютно уравновешенного ребенка, поэтому она и считала ее спокойное поведение нормой. Но когда Софи на прощание помахала девочкам, у Беллы сморщилось личико, она попятилась от Элис и прильнула к ноге Софи.
Девушка опустилась на корточки, пытаясь отцепить от себя Беллу, Иззи же уселась верхом ей на спину, обвив руками шею. У Софи мелькнула мысль, что ее зажали с двух сторон крокодилы-людоеды.
— Ну же, девочки, — бодро сказала она. — Давайте будем разумными.
— Пожалуйста, не оставляйте нас здесь, — умоляла Иззи. — Пожалуйста, не оставляйте нас!
— Но это только на пару часов! — сказала раздраженная Софи. — Я скоро вернусь!
— Пожалуйста, не оставляйте нас снова, тетя Софи, — плакала Белла. — Мы не знаем этих людей, пожалуйста, не заставляйте нас жить с людьми, которых мы не знаем, пожалуйста, пожалуйста! Мы будем очень послушными, мы будем очень хорошими, я не разрешу Иззи безобразничать, пожалуйста, пожалуйста!
— Я не буду, не буду, не буду, — хныкала Иззи.
Софи не сразу смогла расшифровать приглушенные рыданиями слова, но как только ей это удалось, она все поняла.
— Это просто, пока я буду находиться на работе, — попыталась она объяснить им. — Это — как школа или ясли. Это — не приемная семья. — Софи чувствовала, что Беллу это не убедило, но она не знала, что еще сказать.
— Когда мы с вами, мы чувствуем себя в безопасности, — выдавила Белла, чьи черные глаза были влажными от слез, которые вот-вот грозили пролиться.
И Софи с Беллой обменялись каким-то странным взглядом. Девушка вдруг поняла, что за последнюю неделю Белла каким-то образом стала доверять ей и нуждаться в ней, как в источнике относительной стабильности. И она снова на мгновение увидела ту, настоящую девочку, которую Белла в себе так тщательно прятала. В одно мгновенье смерть Кэрри обрела реальность, и на одну секунду Софи почувствовала, как ее глаза предательски наполняются слезами. Значит, не только она накрепко запирает от посторонних глаз свои эмоции.
