Ждать пришлось недолго. В одно не очень прекрасное утро к подъезду снова подъехал катафалк. На этот раз скончалась хозяйка из квартиры под студентами. Это произошло спустя ровно десять день с того момента, как отзвучал последний траурный марш. Дальше медлить было нельзя. Костя лишь мельком заглянул в квартиру покойной, сам себе утвердительно кивнул и направился к управдому.
– Олег Игоревич, можно?
Управдом сидел за столом и перебирал бумаги.
– А-а, Константин, конечно, входите. Очень рад. Чем обязан?
Костя сел на предложенный стул.
– Олег Игоревич, считаю своим долгом посвятить вас в некоторые мои размышления по поводу последних событий в нашем… хм, вашем доме.
– Так-так. О чем вы хотите рассказать?
– Вы знаете, Олег Игоревич, что в вашем доме завелось привидение?
Лицо управдома поначалу вытянулось, а затем расплылось в подобие улыбки.
– До первого апреля, вроде бы, далековато. Не ожидал, Константин, что у вас такое чувство юмора. Вы мне всегда казались таким серьезным. Я даже поначалу поверил.
Однако Костя был серьезен.
– Я не шучу, Олег Игоревич, и готов предоставить доказательства.
Приготовившись слушать, управдом удобнее расположился в кресле.
– Сейчас я все объясню, – начал Костя. – Честно говоря, я сам не верю в призраков и подобные вещи, но вы наверняка сами видели лица этих ваших… э-э-э, покойников? – Костя сделал упор на слове «ваших». – Они перекошены и вообще не похожи на людей. Как вы это объясняете?
Олег Игоревич развел руками.
– Честно говоря, я никак это не объясняю. Выйдите на улицу, и у каждого второго увидите такую физиономию, что смотреть страшно. Это в нашем российском характере – всегда и всем быть недовольным.
– Но это не причина, чтобы умирать с перекошенным лицом.
– Согласен, Константин. Но представьте себе такой пример. Вам через минуту предстоит отойти в мир иной. Неужели вы бы мило улыбались и раздавали воздушные поцелуи? Тут не до улыбок. А если люди были недовольными при жизни, то чего от них ждать после смерти. Сказать по правде, я очень переживаю за каждого из них, но мои чувства имеют предел. Я не могу позволить себе слишком близко принимать все к сердцу и рыдать над каждым. Мои слезы никому помогут, поэтому я взял себе за правило относиться к подобным вещам, как к обновлению.
– Я вас не понял.
– Что же тут непонятного? Все старое когда-то уступает место новому, не так ли? Так везде – в природе, в научном прогрессе и в человеческой жизни тоже. Одно поколение сменяет другое. Поэтому рыдать вслед каждой похоронной процессии не разумно. Я прагматичный человек. Будь я более сентиментальным, у меня бы не осталось времени на реальную помощь живым. А про призрака – это вы хорошо придумали. Остроумно. Если позволите, я украду у вас эту шутку.
Но Костю было не так просто сбить с толку, и он упрямо продолжил.
– Если вы считаете это обычным делом, то не кажется ли вам, Олег Игоревич, что количество смертей на один квадратный метр в вашем доме значительно превышает средние показатели по Москве?
– О-о-о! Вот вы о чем. Может быть, но на это есть свои причины. Шестьдесят лет назад в наш дом заселяли молодых двадцатилетних людей, так сказать, будущее страны. Сейчас тем, кто еще жив, далеко за восемьдесят. Просто им пришло время умирать, что они, собственно говоря, и делают. Как видите все легко объяснимо. Возраст и больше ничего. В этом заключается причина «превышения наших показателей». Каждый человек когда-то умрет. Не знаю как вы, но я бессилен этому помешать.
– Извините, Олег Игоревич, но я смотрю на это иначе. Заявляю вам, что я собираюсь разобраться с этим делом. Я считаю, что события последних дней – это не просто возраст.
– Что же это, по-вашему?
– Убийства!
Лицо управдома стало каменным.
– Константин, вы понимаете, что говорите? Каждое ваше слово может дорого вам стоить?
– Я не боюсь, – ответил Костя. – И прежде чем что-то сказать, я всегда думаю.
– Тогда, скажите, откуда у вас такие нелепые фантазии – убийства? Для такого громкого заявления нужны доказательства. Они у вас есть? Может, вы даже кого-то подозреваете?
– Никого конкретного я не подозреваю, – спокойно ответил Костя. – Но считаю, что просто так замалчивать это нельзя. Здесь есть что-то темное. Я пока не пойму что именно, но чувствую…
– Вы, значит, чувствуете, – выпрямился в кресле управдом. – Только чувства – это еще не факты, на которые следует опираться, произнося такие слова. Поменьше смотрите криминальные сериалы и вам не будет мерещиться всякая ерунда. Честно говоря, я был о вас куда лучшего мнения. Советую впредь хорошо думать, прежде чем делать подобные заявления. За такие слова по головке не погладят.
– Но ведь вы сами видели их лица. Разве этого мало?
– Представьте себе – да. Я на каждом общедомовом собрании вижу такие физиономии. И что я, по-вашему, должен делать – бежать в полицию с криками «Помогите! Убивают»?
– Но нужно же что-то делать, а не только переживать и перекладывать на столе бумаги?
Эти слова задели управдома.
– Между прочим, это не просто бумаги, а прошения на выделение помощи ветеранам. И этим в том числе я занимаюсь с утра до вечера. За те пять лет, что я работаю здесь управдомом, я сделал столько, сколько не смогли все предыдущие управдомы вместе взятые. Мы благоустроили территорию, поменяли окна, отремонтировали подъезды и провели профилактику лифтам. Я привлек к работе наш фонд… то есть фонд «Последняя радость», который за свои собственные деньги обеспечивает наших стариков бытовой техникой. Видели вы где-нибудь подобное в Москве? А еще к нам регулярно приходят пионеры – дают бесплатные концерты, ухаживают за пенсионерами. Вы упрекаете меня в бездействии, а сами хоть что-нибудь сделали? Почему бы вам и вашим друзьям не взять шефство над кем-нибудь из жильцов, например, над вашим соседом Николаем Тимофеевичем?
– Шефство? Я не думал об этом, – ответил сбитый с толку Костя.
Он уже жалел, что был так резок с управдомом.
– И никто не думает, зато все жалуются. Уж, что-что, а критиковать и жаловаться у нас любят – хлебом не корми. И если бы объявили конкурс на самую большую жалобную книгу, то наш дом стал бы победителем. Вы, Константин, даже представить себе не можете, что мне пишут. Вот, из последнего, – Олег Игоревич выудил из вороха бумаг увесистую папку. – Один из жильцов обвиняет другого в том, что тот пользуется его туалетом.
– Как это?
Управдом взмахнул бумагами.
– Очень просто. Когда хозяин квартиры уходит из дома, его сосед разбирает стену в туалете и справляет свою нужду, а потом заделывает все обратно. Как вам?
– Ерунда какая-то. И ради чего это?
