Последние сутки до прибытия на место, я находился на авианосце, один из лётчиков разбил при посадке бомбардировщик, ни он, ни штурман не пострадали, однако машина требовала серьёзного ремонта, у них стойка шасси надломилась, вот они и пропахали настил. Дальше, после ремонта настила, благо запас крепких и толстых досок имелся, мы проводили учебные бомбометания, стальные болванки под видом бомб вешали и те учились взлетать под грузом. Одно удалось выяснить быстро, взлететь с пятисот килограммовой бомбы с авианосца нереально, длины взлётной полосы не хватало, да и вешая сотки пришлось понижать бомбовую нагрузку до четырёх бомб-соток. Хорошо лётчик успел сбросить пустышку и приводнился. Так что, отвернув, авианосец сбросил ход, а шли мы отдельно от каравана по его правому траверзу, и подняли на борт с помощью кран балки не успевшей затонуть самолёт и лётчиков. Самолёт сейчас на ремонте, лётчики изучают курс морской авиации. Это я писал после выхода из порта, а сейчас выдал к ознакомлению.
Командовал авиаполком капитан второго ранга мой однофамилец, Константин Ларин. Опытным военачальником в этом роде войск он, конечно же, не был, да и вообще пришёл к нам из кавалерии, однако учился и познавал, как и все тренировками и учениями. То, что было повреждено всего два самолёта, меня не расстраивало, я бы даже сказал, порадовало, что обошлись без серьёзных проблем. Вот пока шли, мы и устраивали игры, я ставил задачу, мол, предположительно там-то и там-то должен находить корабль или эскадра противника. Вылетал разведчиком с лётнабом, на борту, часто это был сам Ларин, последних готовили отдельно и специально. Обнаружив неприятеля, тот возвращался и давал ракету, снова поворачивая. Именно лётнаб и проводил наблюдение за атаками кораблей противника, и более того делал съёмку сверху специальным фотоаппаратом. Нам две единицы со специальной плёнкой выделали в хозяйстве одного французского промышленника, который массово начал выпускать фотоаппараты. Мой заказ на такие специализированые, чтобы можно было вести съёмку на скорости, и было чётко видно, тот сделал, даже объектив. Обе машины экспериментальные, и существуют всего в двух экземплярах. Пробные. Ладно хоть их успели сделать за эти полтора месяца.
На борту авианосца было шесть пока слабо подготовленных лётнабов, время им нужно для того чтобы опыта набраться, и специальное помещение с двумя специалистами для проявления плёнки. Разведчики тренировались на крейсерах сопровождения разных стран, что шли неподалёку от нас. Потом снимки проявлялись и летчики, получая необходимый опыт, на снимках показывали с какой стороны они бы заходили в атаку. Слушая их, я даже жалел, что торпедоносцы мне пока не доступны, может через пару лет я и смогу поднять в воздух такое судно, что способно нести мину, тоже ведь конструировать нужно, но пока не было. Вот так вот мы и учились. Тренировались, горючего и ресурса самолётов я не жалел, было чем их поднять. Вот в трюме две сотни запасных моторов, весь резерв с авиамоторного забрал с запчастями.
Насчёт звания командира авиаполка, между прочим, командовал на авианосце он, я не оговорился. Корабль к флоту приписан, соответственно и лётчики военно-морские, вот и звания соответствовали. Все кто получал корочки в моей авиашколе, по распределению если попадали в морской авиаполк, то мичмана, если в сухопутную авиацию, корнет. Сейчас в полку состоявшим из двух с половиной десятков всевозможных воздушных судов было сорок три мичмана, восемь лейтенантов и два капитана второго ранга. Второй — это инженер полка Перье.
Сухопутные лётчики у нас были, на борту одного из судов было десять бомбардировщиков в разобранном виде, четыре истребителя и шесть разведчиков. Так же там же было два транспортных воздушных судна. Те самые «аэробусы». Пригодятся. Командовал эскадрильей ротмистр Васильев, из артиллеристов и отчаянный истребитель. Кстати, у него был явно природный дар к этому дулу. В отличие от моряков сухопутники могли лишь наблюдать за их тренировками, до дела у них дойдёт не так и скоро, ещё до Японии дойти надо.
Наконец вдали показались немногочисленные дымы, у части судов стоявших на рейде у берега в большой не занятой бухте были потушены топки, часть пехоты проживало прямо на борту, часть в палатках на берегу. Не всем их хватало. Наше прибытие встретили с триумфом, и холостыми выстрелами пушек, приветствуя мой флаг. А что я взял флаг одной из своих компаний и сделал его своим личным, то есть флагом командующего.
После приветствия, на следующий день, Кондратьев и Эссен продемонстрировали, что они успели освоить. Вполне неплохо, штурм высоты при поддержке морских орудий со вспомогательных крейсеров. Единственная пушечная батарея перевозилось грузовиками, их было десять на четыре пушки, и три легковых автомобиля, командира и два разведывательных со снятыми крышами и пулемётами на треногах. Артиллерийская разведка. У них на машине была рация, на батарее тоже, корректировка такая, что в первое дни во время учений артиллеристы пребыли в нирване. За время этих трёхнедельных учений они сломали половину машин, сами же их починили, запчасти были, так что новое вооружение и технику освоили и были уверены в своих действиях. В общем, демонстрация длилась целые сутки, даже ночной бой предъявили. Потом пока адмирал и генерал осматривали новичков, формируя подразделения, был сформирован ещё один, четвёртый по числу пехотный полк. Кстати, многих удивляло, что я артиллеристам на батарею приказал передать два «Мадсена», пусть будут для защиты на случай возможной атаки кавалерии или пехоты противника.
Тут же две сотни казаков начали понимать, почему лошадей у них не было, они получили шесть грузовиков и три десятка фаэтонов с пулемётами и водителями. За эти дни они их так погоняли, что механикам пришлось изрядно поломать голову, чтобы отремонтировать, но теперь сотники знали чего ожидать от этой техники и вполне её одобрили, хотя коней всё равно баловали и холили. Правда на этом автомобилей больше не было, лошади которых мы везли это для посыльных и командования. Единственно четыре радийных грузовика имелось. Они пошли для Кондратенко, один на батарее и три в штабе генерала. Тот тоже учился их использовать и пребывал в довольстве. Такого оснащения от России он бы никогда не получил, а у нас что не попроси, всё доставали.
После показанных учений, всего две машины сломались, но их быстро ввели в строй, я похвалил всех присутствующих офицеров и попросил три дня на подготовку уже своей атаки высоты. Три дня, кажется, что это много, но мне едва хватило. Казаки гоняли наблюдателей из англичан, в лагерь их к полному их бешенству вообще не пускали, а мы готовили окопы и чучела солдат противника. Делали из соломы, травы в прериях вокруг хватало. Вот дальше, офицеров я изрядно впечатлил. Когда был отдан приказ штурмовать высоту, полк что должен был это делать, остался на месте, лишь артиллеристы, сменив позицию, готовились открыть огонь. Сначала в небе появился разведчик с лётнабом на борту, а когда подошёл строй бомбардировщиков из семнадцати судов, с настоящими бомбами, а не пустышками, лётнаб с разведчика, это был Ларин, пустил три ракеты по отмеченным целям. На подходе самолёты разделились по группам в пять и шесть самолётов и стали бомбардировать высоту. Бомбы сотки поднимали большие фонтаны и так перепаханной земли, потом окопы проштурмовали истребители, а последующий за ними второй разведчик сбросил дымовые шашки, причём так чтобы уцелевшей пехоте и артиллеристам противника, если их остатки ещё не побежали, не видно было куда стрелять. После этого две взвода гранатомётчиков под прикрытием пулемётчиков рывком подобрались к окопам и закидали их ручными гранатами, начав зачистку окопов. Вот только после этого дальше двинул и полк, занимать отбитые позиции. Флот в этом бою участия не принимал, но был готов на случай если потребуется поддержать огоньком. Нет, всё же дал я им поучаствовать. Лётнаб с самолёта пустил ракету за холм, якобы подходили подкрепления противника, и пушки со вспомогательных корсаров накрыли там приличные площади. Вот после этого мы ещё два дня разбирали каждый момент этого боя проведённых учений. Потом было проведено ещё несколько и когда прибыли оставшиеся припасы и боезапас, включая полтысячи добровольцев, мы снялись с якоря и двинули вдоль африканского побережья в сторону мыса Доброй Надежды, по пути подобрав аргентинских военных. Англичане так и не заметили, что караван ночью покинуло восемь судов, самых скоростных во главе с моей яхтой и двинул вперёд. У нас было своё задание, а вот Набоков, что принял флот вместо ушедшего со мной Эссена, повёл караван по заранее рассчитанному пути. Вот по этому пути адмиралу надо будет как-то сбросить соглядатаев. Те в последние дни вели себя осторожно. Англичане стояли на якорях в соседней бухте, по берегу засылая к нам разведчиков. Пришлось отправить к ним одиночный бомбардировщик, и тот сотками перепахал пляж. Намёк был ясен, и англичане снизили напор.
