Возможно, их симпатия окажется взаимной, страсть — непреходящей? Ведь никто из бывших отвергнутых женихов не сумел вызвать в ней чувства, хотя бы отдаленно напоминающего привязанность. Значит, остается один выход — выяснить причину вражды и попытаться устранить ее. Деверилл же пусть продолжает свои поиски.
Очнувшись от размышлений, Дейнтри обратилась к тете Офелии, которая любовалась проплывавшим мимо окна пейзажем:
— Вы храните свои дневники, мадам?
— Конечно, — пожала та плечами и внимательно посмотрела на племянницу. — Однако они не охватывают событий всей моей жизни.
— Когда вы начали их вести?
— По-моему, тогда мне исполнилось столько лет, сколько сейчас Шарлотте. Конечно, я писала сущую чепуху, но зато откровенно и без лукавства. В те годы я еще не понимала, что мои возможности и мечты о блестящем будущем имеют четкие границы. Разумеется, у меня нет писательского таланта, и мои «произведения» нельзя сравнивать с работами Элайзы Хейвуд или Фанни Верни.
— Но у вас непревзойденный талант рассказчика, мадам, — возразила Дейнтри. — Поверьте, слушать вас так же приятно, как читать их романы. Жаль, что лишь немногие удостоились чести быть вашими слушателями.
— Хороший рассказчик — не обязательно хороший писатель. Мои мысли, увы, плохо ложатся на бумагу. Наверное, секрет заключается в том, что я всегда наблюдаю за выражением лиц слушателей. Писателю же лишь остается надеяться, что читатель поймет его произведение. Однако я не столь высокого мнения об умственных способностях человека. Кстати, подобная вера меня всегда восхищала в Хэрриет Деверилл. Она также не умела выражать свои мысли на бумаге, и поэтому ее произведения так никогда и не увидели свет. Однако Хэрриет хотя бы попыталась это сделать. Между прочим, я бы наверняка с отличием окончила бы Оксфорд, если бы кому-нибудь пришло в голову допустить меня туда.
Дейнтри невольно улыбнулась, представив, как тучная тетя Офелия штурмует ворота универен-тета, однако не захотела развивать эту тему.
— Вы не станете возражать, если я прочту ваши дневники?
Тетушка прищурилась, однако в ее глазах, скорее, читалось удивление, чем неудовольствие.
— Полагаю, мисс, вас интересует не ранний период моей жизни, а тот, что начался лет шестьдесят назад?
Дейнтри залилась румянцем, но ответила неожиданно твердо:
— Я хотела бы начать с самого первого дневника, дорогая тетя. Однако не стану скрывать, меня также интересуют истоки той нелепой вражды, поссорившей две семьи.
— У тебя ничего не получится, — пожала плечами леди Офелия. — Как ты сможешь найти истоки вражды или хотя бы отдаленный намек, если я сама не знаю об этом? Мужчины не доверяют секреты своим женам, а тем более женщинам, на которых когда-то мечтали жениться. Не понимаю, какая кошка пробежала между Томом Девериллом и Кедом Тэррантом, но только они мне ничего не рассказывали.
— Тогда я хотя бы побольше узнаю об этих мужчинах. Вы непременно должны были записывать свои впечатления о них.
— О да, — усмехнулась леди Офелия. — Они были глупыми щенками, только и всего, причем, оба. Мои дневники — зеркало моей души и отражают лишь мои мысли. Мне и в голову не приходило публиковать их или читать вслух.
— Я не стану этого делать! — негодующе воскликнула Дейнтри. — Вы сами это прекрасно знаете. Понимаю, обращаясь с подобной просьбой, я вторгаюсь в вашу жизнь. Но если вам это не нравится, я откажусь от этого намерения и ничуть не обижусь.
Леди Офелия промолчала. Дейнтри едва сдержалась, чтобы не бросить упрек: — неужели она ей не доверяет? Позже Дейнтри обрадовалась своей осторожности — вечером тетушка принесла две тетради.
— Эти дневники охватывают тот период моей жизни, когда я начала выходить в свет и познакомилась с Томасом Девериллом и твоим дедом. Эти двое произвели на меня такое же впечатление, как и десятки других мужчин. Я считалась завидной невестой и находилась в зените славы, — добавила леди Офелия, гордо подняв голову.
— Не сомневаюсь.
— Ну, все это только благодаря богатому наследству, — усмехнулась она. — Когда я знакомилась с очередным мужчиной, люди начинали шептаться, передавая из уст в уста цифры моего состояния. Мне известно из достоверных источников, что теперь в лондонских клубах даже выпускаются информационные бюллетени о богатых невестах. Но благодаря стараниям моего отца и сэра Лайонелла Уэрринга мне удалось всех обвести вокруг пальца. Твой дед после этого называл моего отца сумасшедшим, ибо не верил в способность женщины самостоятельно распоряжаться своими деньгами. Нед Тэррант давал мне разные глупые советы, которыми я, к счастью, не воспользовалась. С годами он успокоился, убедившись, что с твоей бабушкой ему справляться гораздо легче. — С этими словами леди Офелия удалилась.
Переодевшись ко сну, Дейнтри выгнала из комнаты Нэнси и открыла первую тетрадь. Спустя час она убедилась в правоте тетушки — там не содержалось и намека на разгадку тайны.
Леди Офелия подробно описывала события, однако упор делала не на светской жизни или характерах людей, а на своем отношении к обществу, лишившему женщину всех прав и превратившему ее в молчаливое украшение мужчины. В дневнике имелись частые сноски на романы, авторами которых являлись представительницы слабого пола. Эти произведения, увидевшие свет шестьдесят лет назад, были совершенно незнакомы современным девушкам, а их аллегории — не-понятны.
Впрочем, Дейнтри всегда любила читать, вопреки запретам отца, и знала много романов, где героини вели себя не так, как подобает воспитанным дамам. Закрыв тетрадь и погасив свечу, Дейнтри долго лежала без сна, представляя, как мисс Бетси Сотлес — действующее лицо произведений Элайзы Хейвуд — вошла бы в светскую гостиную и как бы ее приняли в обществе.
После многочисленных ошибок Бетси все же удалось заманить в свои сети мистера Труворта. Однако смелые высказывания автора, мисс Хейвуд, об абортах, разводах, семейных узах, не говоря уже о сексуальной подоплеке отношений между мужчиной и женщиной, наверняка заморозили бы самые смелые языки прогрессивных людей современности. Таким образом, даже двадцать лет назад, когда пуританство было в моде, люди выражались более открыто, чем сейчас.
На прочтение двух тетрадей ушло две недели. Дейнтри старалась делать это незаметно и, не желая возбуждать лишнего любопытства, уединялась в библиотеке. Закрыв последнюю страницу, она поняла: ничего нового ей узнать так и не удалось. Правда, тетя Офелия подробно описала двух джентльменов, по очереди домогавшихся ее руки, однако сделала это в свойственной ей оригинальной манере. Леди Офелии, например, нравился Том Деверилл, но отнюдь не его политические взгляды. Сэр Томас являлся последователем Тобиаса Смолетта, стоявшего за укрепление монархии, лишение власти парламента и использование граждан в качестве пешек в шахматной игре. Том Деверилл явно мнил себя монархом с абсолютной властью, жена которого должна была слепо подчиняться его прихотям. Если характер сэра Томаса действительно совпадал с описанием, данным леди Офелией, то он был по уши в нее влюблен, раз позволил себе отвлечься от политики, что бы завоевать неприступную крепость в лице этой молодой особы.
