– Ну ни словечка правды, – сказала Мэгги.
– Однако факт остается фактом, – спокойно продолжал Айра, – Джесси ничего не способен довести до конца, даже простенькой колыбельки. Это его недостаток. Я понимаю, что он мой сын, однако у него имеются недостатки, о которых тебе следует знать. Он лишен упорства. Месяц назад он потерял работу, но вместо того, чтобы искать другую, каждый день болтается где-то со своими приятелями.
Мэгги с Фионой в один голос спросили:
– Что?!
– Там узнали, что он не закончил школу, – объяснил им Айра. И добавил, словно только что вспомнив: – Он еще и с другой девушкой встречается.
– О чем ты говоришь?! – воскликнул Джесси. – Она просто мой друг.
– Имени ее я не знаю, – сказал Айра, – но она состоит в рок-группе под названием «Малышки в беде».
– Говорю же тебе, мы просто друзья! И вообще она – девушка Дэйва!
Фиона казалась сделанной из фарфора. Смертельно бледное спокойное лицо; зрачки как черные игольные острия.
– Если ты давно это знал, – спросила Мэгги у мужа, – почему ничего не сказал?
– Не считал себя вправе. Я не из тех, кто норовит изменять окружающий людей мир, – ответил он. А затем (как раз когда Мэгги приготовилась возненавидеть его) лицо Айры словно обвисло и он, устало опустившись на скамью, добавил: – Да и сейчас ничего говорить не стоило.
Опустившись, он сбросил со скамьи целый ряд зефирин, однако Дорри, умевшая чувствовать обстановку, не возмутилась, а молча нагнулась и собрала их.
Фиона протянула к Джесси раскрытую ладонь:
– Дай ключи.
– Что?
– Ключи от машины. Давай их сюда.
– Куда ты поедешь? – спросил Джесси.
– Не знаю! Откуда мне знать? Просто хочу убраться отсюда.
– Фиона, я разговаривал с той девушкой только потому, что она не считала меня болваном, как все остальные. Поверь мне.
– Ключи!
– Отдай ей ключи, Джесси, – сказал Айра.
– Но…
– Мы поедем автобусом.
Джесси полез в задний карман джинсов. Вытащил связку ключей, прикрепленную к миниатюрному кеду из черной резины.
– Так ты будешь дома? – спросил он. – Или где?
– Не имею понятия, – ответила Фиона и вырвала ключи из его пальцев.
– Но где же? У сестры?
– Где угодно. Не твое дело. Не знаю где. Я уж как-нибудь сама распоряжусь своей жизнью.
Пристроила малышку на бедро и ушла, оставив пакет с пеленками, прогулочную коляску и бумажную тарелку с картофельным салатом, уже подернувшимся налетом цвета слоновой кости.
– Все обойдется, – сказала Мэгги сыну. А затем мужу: – Этого я тебе никогда не прощу, Айра Моран.
Ее опять подергали за рукав, она обернулась. Отец Айры так и стоял с билетиком в поднятой руке.
– Не зря я тот списочек-то купил, – сказал он. – Айра, что он может понимать в таких списках?
– Ничего! – яростно ответила Мэгги и принялась заново заворачивать бутерброд Фионы.
И услышала вокруг бормотание, расходящееся, как круги по воде:
– Что он сказал?
– Чего-то про списочек.
– А она что?
– Ничего.
– Она что-то сказала, я видела, как у нее губы шевелятся.
– Вот это и сказала: «Ничего».
– Но я же видела…
Мэгги распрямилась, повернулась к людям на соседней скамейке.
– Я сказала «Ничего», вот что я сказала, – отчетливо произнесла она.
Кто-то шумно втянул в грудь воздух. На нее никто не смотрел.
Просто поразительно, нередко говорил Айра, как людям удается одурачить себя и поверить в то, что им по душе. (Как Мэгги удается одурачить себя, вот что он имел в виду.) Он сказал так, когда Мэгги грозилась после ареста Джесси за пьянство в общественном месте засудить Управление полиции. Сказал, когда она поклялась, что «Верти кота» звучит лучше «Битлз». И сказал снова, когда она не желала поверить, что Фиона ушла насовсем.
В вечер после бегов Мэгги допоздна просидела с Джесси, притворяясь, что вяжет, хотя рядов она распускала больше, чем добавляла. Джесси постукивал пальцами по подлокотнику своего кресла.
– Ты не можешь посидеть какое-то время спокойно? – попросила Мэгги и после паузы добавила: – Может, попробовать еще позвонить сестре?
– Господи боже, да я уж три раза звонил. Они, наверное, трубку не берут, вот и все.
– Тогда сходи к ней.
– Еще хуже получится. Я буду колотить в дверь, а они – сидеть за ней и слушать. И как пить дать, смеяться, переглядываться и глаза закатывать.
– Не станут они так делать!
– Я, пожалуй, фургончик Дэйву верну, – сказал Джесси. И поднялся из кресла.
Мэгги не пыталась остановить его, поскольку сразу поняла, что он все же надумал тайком съездить к сестре Фионы.
Когда они вернулись с ипподрома, фургончик стоял перед домом. На один утешительный миг все решили, что Фиона дома. И ключи лежали на книжной полке сразу за дверью, где все оставляли их, как и найденные перчатки, записки о том, кто когда вернется домой. Однако записки от Фионы там не было. Постель в ее и Джесси комнате была не заправлена и казалась замерзшей. Каждая складка простыней выглядела отвердевшей. А в комнате Мэгги и Айры стояла пустая, покинутая кроватка. Однако такое отсутствие не могло быть вечным. Вещи не исчезли. Даже дорожный чехольчик с туалетными принадлежностями Фионы, как обычно, лежал на столе.
– Видишь? – сказала Мэгги, показав на них Джесси, она же понимала, как он расстроен.
– О… Точно, – с облегчением выдохнул он.
Мэгги перешла через коридор в ванную комнату и обнаружила на своем месте флотилию резиновых уточек и буксирчиков.
– Ну, народ! – счастливо прошептала она. А выйдя из ванной и минуя дверь в комнату Джесси, увидела, что он стоит перед столом, закрыв глаза и уткнув нос в мыльницу Фионы. Вот это она понимала прекрасно. Запахи способны воссоздавать облик человека гораздо вернее, чем даже фотографии; уж ей ли этого не знать?
Ночь тянулась, Джесси не возвращался, и Мэгги сказала себе, что он, должно быть, нашел Фиону и сейчас они ведут длинный, задушевный разговор. Она распустила связанные кривые ряды, смотала шерсть обратно в клубок и пошла спать. Айра пробормотал из темноты:
– Джесси еще нет?
– Ни его, ни Фионы, – ответила Мэгги.
– А, ну… Фиона. Фиона ушла навсегда.
Сказал он это голосом неожиданно ясным. Голосом человека, говорящего во сне, отчего произносимые им слова кажутся пророческими и окончательными. Мэгги передернуло от гнева. Ему-то легко говорить! Он умеет походя отбрасывать людей.
