– Я однажды задумалась, потянулась к тумблеру поворотников, а вместо этого передачу переключила, – сказала Мэгги. И засмеялась. – На шестидесяти милях в час переключилась на задний ход. О господи. – От этого воспоминания уголки ее рта поползли вниз. – Ладно. Я вот что скажу: без такого мужчины тебе только спокойнее будет.
– Без какого? А, без Марка. Да, не похоже, чтобы мы были влюблены или еще чего. Я только потому и ходила с ним, что он меня приглашал. Плюс наши мамы дружат. Мать у него милейшая. Лицо такое славное, и заикается немного. Я всегда считала, что заикание говорит об искренности, а вы?
Мэгги ответила:
– А как же, к-к-конечно.
Фионе потребовалась секунда, чтобы врубиться. Затем она рассмеялась.
– Ох, вы такая прикольная, – сказала она и пристукнула Мэгги по запястью. – Я уж и забыла, какая вы.
– Так, значит, все закончилось? – спросила Мэгги.
– Что?
– Эта… история с Марком Дерби. Я о том, что… вдруг он тебя снова пригласит.
– Ну уж нет, – ответила Фиона. – Он и его драгоценный «субару», никуда я с ним больше не пойду.
– Очень разумно, – сказала Мэгги.
– Черт! Тут надо совсем идиоткой быть.
– Это он был идиотом, что не оценил тебя, – заметила Мэгги.
Фиона сказала:
– Эй. Как насчет пива?
– О, пива с большим удовольствием!
Фиона спрыгнула на пол, подтянула шорты и вышла из комнаты. Мэгги сползла на диванчике чуть ниже и вслушалась в долетавшие из окна звуки – шум проезжавших мимо машин, горловой смешок Лерой. Если бы это был мой дом, думала Мэгги, я избавилась бы от всего здешнего сора. Поверхности кофейного столика видно не было, подушки неприятно давили на поясницу.
– У нас только «Буд Лайт» есть – годится? – спросила вернувшаяся Фиона. Она принесла две банки и пакет картофельных чипсов.
– Идеально. Я на диете, – сказала Мэгги.
Она приняла банку, с треском оторвала язычок, Фиона тем временем снова опустилась на диванчик.
– Надо бы и мне на диету сесть, – сказала она, надрывая целлофановый пакет. – Главный мой грех – вечные перекусы.
– О, и мой тоже, – сказала Мэгги и отпила пива.
Шипучее и горьковатое, оно породило целый поток воспоминаний, как это умеет делать запах некоторых духов. Давно ли она в последний раз пила пиво? Может быть, когда Лерой была младенцем. В те времена (припомнила Мэгги, отмахнувшись от картофельных чипсов) она иногда выпивала, составляя Фионе компанию, по две-три банки в день, потому что, как обе слышали, пиво помогает в производстве материнского молока. Возможно, нынче эта идея вызывает неодобрительную усмешку, но в ту пору они, попивая «Миллер», пока малышка сонно сосала грудь, ощущали себя добродетельно исполняющими свой долг. Фиона говорила, что просто чувствует, как пиво со свистом летит прямиком в ее груди. Пить обе начинали, когда Мэгги возвращалась с работы – в предвечерние часы или немного позже. Пиво согревало их, и они поверяли друг дружке свои секреты. Ко времени, когда Мэгги приступала к готовке ужина, она чувствовала себя – о нет, не пьяной, но полной оптимизма, а после, за столом, могла впадать в большую, чем обычно, разговорчивость. Впрочем, никто ничего не замечал. Кроме, может быть, Дэйзи. «Ну правда, мам. В самом деле». Но ведь она всегда так говорила.
Как и мать Мэгги, если правду сказать. «Ну в самом деле, Мэгги». Она как-то вечером заехала к ним и застала Мэгги развалившейся на кушетке и с банкой пива на животе, а Фиона сидела рядом и пела малышке «Пыль на ветру»
[29]. «Почему ты позволяешь себе так опускаться?» – спросила, озираясь, миссис Дейли, и Мэгги, тоже оглядевшись, удивилась не меньше. Повсюду валяются измятые дешевые журнальчики, скомканные мокрые подгузники, рядом сидит невестка-приживалка – картина и вправду трущобная. И как она до такого дошла?
– Интересно, поженились все-таки Клодин и Питер? – сказала Мэгги и еще отпила пива.
– Клодин? Питер? – не поняла Фиона.
– Из сериала, который мы смотрели. Помнишь? Его сестра, Наташа, все норовила их поссорить.
– О господи, Наташа. Подлая была дамочка, – сказала Фиона. И покопалась в пакете чипсов.
– Когда ты ушла от нас, они как раз обручились, – сказала Мэгги. – Собирались устроить большой праздник, но тут Наташа раскопала то самое – помнишь?
– Она была похожа на девчонку, которую я ненавидела в начальной школе, – сказала Фиона.
– Тут-то ты нас и покинула, – сказала Мэгги.
Фиона вздохнула и ответила:
– На самом деле, раз уж вы об этом вспомнили, рассорить их ей, похоже, не удалось, потому что года через два у них был ребенок, которого похитила чокнутая стюардесса.
– Я сначала не верила, что ты и вправду ушла навсегда, – призналась Мэгги. – Несколько месяцев, приходя домой, включала телевизор, чтобы узнать, что случилось с Клодин и Питером, а когда ты вернешься, рассказать тебе об этом.
– Какая разница, – сказал Фиона и опустила банку на кофейный столик.
– Глупо, правда? Куда бы ты ни ушла, там, конечно, был телевизор. Ты же не могла покинуть цивилизованный мир. Не знаю, возможно, мне просто хотелось самой быть в курсе, чтобы после твоего возвращения мы смогли жить как раньше. Я не сомневалась, что ты возвратишься.
– Ладно. Что прошло, то прошло, – сказала Фиона.
– Нет, ничего не прошло! Люди вечно повторяют эти слова, но ведь прошлое никогда не проходит, не проходит насовсем, – ответила ей Мэгги. – Мы сейчас говорим о вашем браке, Фиона. Вы оба так много вложили в него, все, что имели. А потом вдруг поругались на пустом месте, и поругались-то не сильнее, чем в прошлые разы, но ты ушла. Вот и все! Пожала плечами и ушла. Как это могло случиться?
– Случилось и случилось, ладно? – сказала Фиона. – Черт подери! Разве обязательно мусолить все это?
Она потянулась к пивной банке, отпила из нее, закинув назад голову. Фиона, заметила Мэгги, носила теперь по кольцу на каждом пальце – одни из простого серебра, другие с бирюзовыми камушками. Что-то новенькое. А вот ногти у нее по-прежнему отливали жемчужной розовизной, личным цветом Фионы, – где бы Мэгги такой ни увидела, сразу вспоминала о ней.
Мэгги задумчиво вертела в руках банку, украдкой поглядывая на Фиону.
– Хотела бы я знать, куда подевалась Лерой, – сказала Фиона.
Еще одна попытка уклониться от разговора. Очевидно же, где она – прямо за окном.
«Подкрути его немного», – сказал Айра, и Лерой ответила: «Осторожнее, этот и убить может!»
– Ты сказала по радио, что в первый раз вышла замуж по настоящей, истинной любви, – сказала Мэгги.
