«Бежать мне отсюда надо… Ой, бежать! Надо же было нарваться на него… Стоп. А, собственно говоря, как все получилось? Я же сюда попала, чтобы передать бумаги по просьбе отца. Вот оно что! Если Влад познакомился со своей будущей женой у него в лаборатории, значит, папа знал, на ком его любимый ученик женился и куда уехал. Мы с ним никогда об этом не говорили. Видимо, отец щадил меня, понимал, что мне следует забыть о Владе, не напоминал о нем. И вдруг сам же попросил меня сюда поехать. Зачем? Как он мог так жестоко поступить? Мы тогда поговорили о моей несчастной личной жизни, о том, что единственный человек, кого я любила в жизни, это Владислав. И буквально послал меня поехать к нему, посмотреть, как шикарно он живет, на его жену, детей… услышать, что я не сексуальная… Браво! Спасибо большое! Не ожидала такого от отца. Надо как можно скорее уезжать отсюда и забыть встречу с Владом, как страшный сон. Пусть живет дальше счастливо и беззаботно, а я уж как-нибудь…»
Продолжая размышлять, Ефросинья закончила портрет Тани и, взяв новый лист бумаги, вызвала в памяти образ Игоря. Она уже делала последние штрихи, когда в кабинет вернулся Владислав, неся чашку с кофе.
– Принес вот…
– Спасибо. Что же прислугу не прислал?
– Соскучился.
– А я вот не очень, – огрызнулась Фрося.
Владислав обошел стол и посмотрел на ее наброски. Рисовала Ефросинья очень хорошо, почти профессионально. И даже иногда думала, что если бы не выбрала специальность переводчика, то вполне могла бы стать неплохим художником. Сейчас на портретах молодоженов-мошенников она по памяти воссоздала каждую черточку их лиц, каждую неровность и морщинку, даже смуглость кожи, загар наметила тенями. Получилось не хуже фотографии.
– Ого! Айвазовский отдыхает, – оценил Влад.
– Айвазовский писал морские пейзажи, – фыркнула Фрося.
– Я имел в виду детальность прорисовки. Думаю, что Вацлав возьмет свои слова обратно, когда увидит твою работу. Милые ребята…
– Да уж.
– Плечи у девушки широкие, а сама худенькая… Фигура гимнастки.
– Ты так считаешь? – Ефросинья посмотрела на свой рисунок и в самом деле заметила то, что сразу бросилось в глаза Владиславу. Чем он и отличался от нее, так это абсолютно логическим мышлением.
– У парня тоже очень спортивный вид.
– Хм, и правда…
– Ты так растерялась, словно поняла это только сейчас, – покосился на нее Влад.
Фросе от его близости стало не хватать воздуха.
– Я их не разглядывала, просто запомнила, это разные вещи.
– Лицо его ты как-то интересно затенила. Вокруг глаз кожа очень светлая, а в остальных местах темная… Забыла затемнить? – спросил Владислав. И сразу добавил: – У него глаза словно светятся, появился такой эффект.
И снова Ефросинья с удивлением уставилась на свой рисунок.
– Не знаю, но он вот такой и был. Очень похож. Глупо, да?
– Не знаю, я их не видел.
– Ладно, – отстранилась Ефросинья, – пойдем, как ты сказал, порадуем Вацлава моими «фотороботами».
– Радовать пока некого, – усмехнулся Влад. И, встретив непонимающий взгляд Ефросиньи, пояснил: – Он после того, как ты удалилась, сильно налег на горячительное и в результате заснул лицом в салате.
– О-о, нет!
– Боюсь, что да…
– А ведь лучше бы было расследовать по горячим следам! – ахнула Фрося, нервно крутя в руках карандаш.
Влад только плечами пожал.
– Мой друг очень хороший человек, но натура увлекающаяся.
– А зачем ты выставил свой коньяк, который он так любит? – упрекнула Ефросинья.
– Если бы я не пообещал ему коньяк, Вацлав вообще бы не приехал. А у тебя во всем я виноват? – уточнил Влад.
– Во всех смертных грехах! – подтвердила Фрося.
– Ну нет, все грехи я на себя не возьму, – покачал головой Светлов. – Даже для такого монстра, как я, это перебор.
Девушка встала с кресла, выскользнув из-под его руки, и нарочито громко зевнула.
– Передашь ему мои рисунки, как проснется. Или когда очнется…
– Сама передашь.
– Я ухожу, ты увидишь его первым, – отвела глаза Фрося.
– И куда же ты уходишь?
– Какая разница? Не у тебя же мне жить! – резко ответила она.
– Фрося, я серьезно! – взял ее за плечи Владислав. – Как я понял, у тебя нет денег?
– Нет.
– Значит, в гостиницу ты не устроишься. А еще у тебя нет паспорта, документов, так?
– Так.
– Значит, и назад ты уехать пока не можешь. Ну и куда ты собралась?
– Куда глаза глядят! Пойду в парк, на улицу, куда угодно, только чтобы не быть рядом с тобой. Есть места для попавших в беду людей! Ты не переживай за меня, я не пропаду. Обращусь в полицию, ведь наверняка в городе имеются какие-нибудь приюты для бездомных. На худой конец, устроюсь на ступеньках посольства.
– Посольство находится в Варшаве, а туда без денег ты не доедешь.
– Пешком дойду! Дай мне карту! – вдруг выпалила Ефросинья.
Светлов рассмеялся.
– Может, лучше навигатор?
– Может, и его…
– А мешок с хлебом и водой снарядить с собой? – продолжал участливо спрашивать Владислав.
– Обойдусь подножным кормом, – буркнула Фрося.
– Я никуда тебя не отпущу, – совершенно спокойно возразил мужчина.
– Не боишься, что я буду кричать?
– Кричи, если хочешь.
– А вдруг жена услышит?
– Не услышит…
– Да ну тебя!
Фрося решительно направилась к двери, но хозяин дома преградил ей дорогу. Нос девушки уткнулся в его мужественную грудь. И вся ее решительность внезапно куда-то делась.
– Пропусти меня, – сказала она почти жалобно.
– Ни за что! Кем я должен быть, чтобы отпустить гостью без документов и денег в ночь?
– А это уже не твое дело! Не будешь же ты удерживать меня силой?
– Почему не буду? Очень даже буду, – все так же спокойно ответил Влад. И в тот момент, когда Фрося постаралась проскочить мимо, схватил ее и прижал к себе.
– Да ты что?! – оторопела она, до последнего думавшая, что Светлов не рискнет применять физическую силу, хотя в воздухе это уже витало. Ефросинья дергалась в его стальных объятиях совершенно бесполезно. – Отпусти меня!
– Я же сказал – нет. А ты не меняешься, Фрося…
– А вот ты явно изменился! Обнаглел совсем! – чуть не плакала от своего унижения девушка. – Я в полицию заявлю…
– Заявишь. Причем даже никуда ходить и никого вызывать не нужно. Вот проснется наш помощник комиссара, и пожалуешься ему. А сейчас я отведу тебя в комнату для гостей. И закрою там. На всякий случай.
