– И какие же маски сбросили мы с тобой?
– Я сбросил маску простачка и таинственного незнакомца. Ты знаешь, что я Сияющий…
Я резко обернулась к Аэле, но та пребывала в мире своих грез и не слышала слов мага.
– А ты наконец перестала притворяться женщиной, повидавшей жизнь, искушенной в грехах, которая настрадалась так, что не позволяет себе испытывать никаких эмоций.
Я почувствовала, как краска заливает мое лицо. Ах, вот как, значит, я выгляжу со стороны: как полная гордыни и жалости к себе притворщица?
– Ты не выглядишь так, Лис. – Слэйто взглянул мне в лицо. – Нет, я не читаю мысли, просто ты слишком громко думаешь. Ты не выглядишь так, ты просто думаешь о себе так. Заставила себя думать о глупости вроде того, что близость с людьми приносит боль или что, чувствуя ответственность за кого-то, ты становишься слабой. Даже наверняка придумала для этого какую-то глупую метафору.
– Пустая скорлупа грецкого ореха, – еле слышно прошептала я. Мне хотелось провалиться под землю от стыда.
– Ну да. А на самом деле все, что отделяет тебя от человеческой жизни, – ты сама. Никакая трагедия прошлого не заставляет тебя наказывать себя. Раз за разом только собственное чувство вины, Лис, макает тебя головой в это болото. А там удобно, правда? Можно относиться к людям, как к вещам, и не переживать из-за пустяков. Жить без чувств намного удобнее, в этом и есть скрытый эгоизм. Поверь, я знаю, о чем говорю. А, черт!
Кусок хлеба свалился с его сабли в костер; взметнувшиеся искры улетели в темнеющее небо.
– Ты не знаешь меня настоящую, – возразила я, но мои слова прозвучали настолько жалко, что я и сама была готова это признать.
– А мне кажется, что знаю. – Маг даже не смотрел в мою сторону, сосредоточенно пытаясь саблей достать из огня уже обуглившийся хлеб. – Ты слишком много думаешь о своем умении махать мечом и уме, но ты добрая и чуткая. Чересчур высокомерная, но очень жертвенная. Любишь изображать ледяную глыбу, но я не знал никого, кто мог бы любить так же страстно, как ты.
Я стиснула челюсти:
– Ты не знаешь, как я могу любить, Слэйто. Что ты вообще возомнил о себе? Одна безрассудная близость не сделала нас возлюбленными.
– Я вовсе не о себе говорю, – вздохнул Слэйто. – А о твоей любви к жизни. Ты любишь ее так отчаянно, и я начинаю думать, что это у вас взаимно. Ложись спать, Лис, завтра тяжелый день.
Устраиваясь на ночлег на каменистой земле, я пыталась понять, зачем Слэйто так упорно пытается меня разозлить? Отдалить от себя. Не потому ли, что в Волчьем саду мне все-таки придется делать выбор между ним и Аэле. И он уже определил, как я должна поступить.
* * *
Я не сразу поняла, что происходит и где я оказалась. Вокруг стеной стояла темнота, и лишь бестелесные голоса шептали что-то неясное со всех сторон. Когда же сообразила, что вижу сон, меня окатила волна ужаса. Больше двух лет прошло после Взрыва, я разучилась плакать и видеть сны. А теперь это равновесие было нарушено. «Проснуться, проснуться, проснуться», – твердила я себе, крепко зажмурившись. Но потом открыла глаза и поняла, что ничего не изменилось.
Сверху на меня упал луч света – и теперь мне казалось, что я стою на ярмарочной сцене, освещенная ярким фонарем. Голоса приблизились, я уже могла различать их шепот:
– Проклятое дитя.
– Нет, Бешеная лисица.
– Нет, Лис'йонок.
– Нет, Лис.
– Нет, Принцесса из замка на юге.
– Кто вы?! – закричала я в отчаянии. Рука судорожно искала меч на поясе, но, как и положено в добротном кошмаре, я обнаружила, что полностью обнажена.
– Кто она? – шептали голоса вокруг, и в ответ сыпались десятки предложений.
– Гостья Лисьего чертога.
– Хвоара.
– Белый призрак ока.
– Наемница из Ларосса.
– Кто вы?! – кричала я так громко, как только могла.
– Вопрос в том, кто ты? – голос прозвучал мягко, словно упавший на лицо кусок шелка, и он не был человеческим. Этот голос повергал в ужас и одновременно заставлял застыть в восхищении. Он мог принадлежать только богу.
Тьма вокруг чуть расступилась, и вдалеке завихрилась золотая пыль. Она была в отдалении, но при взгляде на нее я почувствовала резкую боль в глазах. Мне пришлось опустить голову, я не обладала достаточной силой, чтобы смотреть на этот золотой вихрь.
– Вопрос в том, кто ты? Столько имен, и ни одного настоящего. Именно поэтому тебя сложно найти. Но что нас может остановить? Мы нашли бы тебя и по едва заметным колебаниям магии. И теперь ты вся как на ладони. В нашей власти.
Голос был прекрасен. Он затрагивал какие-то тайные струны моей души, и если бы я могла плакать, то уже разрыдалась бы. Мне хотелось упасть в объятия существа, обладающего этим голосом, и раствориться в нем. Я не могла ему ответить или поднять голову, это было выше моих сил.
Я слышала, как другие голоса отдаляются, словно пропуская главного оратора вперед. Неведомая сущность оказалась совсем близко: мне казалось, я чувствую дыхание на своих щеках. «Если подниму глаза, оно выжжет мне их, – подумала я. – Это всего лишь сон. Ничего плохого не может произойти здесь!»
– Взгляни же на меня, проклятое дитя, – прошептал голос, то ли женский, то ли мужской, понять было невозможно. – Я пришел, чтобы обнять тебя и упокоить.
Я начала поднимать голову, против воли, но поступить иначе просто не могла. В этот миг скорлупа кошмара как будто дала трещину. Я поняла: что-то идет не так. Золотой вихрь был недоволен, все пространство задребезжало от его гнева.
– А теперь аккуратно сядь на пол, Лис, – услышала я за спиной знакомый голос. – Не делай резких движений.
Я сразу же послушалась Слэйто, хотя и понятия не имела, как он смог попасть в мой кошмар. Магу я доверяла. Стоило мне опуститься, как сверху на меня упал его плащ: я узнала его по запаху, он слегка отдавал полынью. Плащ накрыл меня полностью. И сразу же прекратилась боль в глазах и пропало желание подчиняться неведомому голосу из темноты.
– Салана-но-равэ. Все твои имена мне известны. Что ты можешь мне сделать?
Слэйто ответил на странном языке. Наверное, на том самом, который являлся праматерью заокраинского.
Золотой вихрь, если он не принял более определенной формы (я не могла это видеть, сидя под плащом), рассмеялся. Прекрасный смех: чистый, звонкий, красивый, убийственный, холодный, смертельный… Потом он что-то сказал магу, и пространство вокруг нас взорвалось с оглушительным треском.
Я распахнула глаза. Надо мной было лишь ночное небо, усеянное звездами, да почти полная луна, которая освещала место нашей стоянки. Никаких золотых вихрей или голосов, только небо с луной.
Холодная рука Слэйто лежала у меня на лбу, а сам он склонился, то ли прикрыв глаза, то ли наблюдая за мной сквозь сомкнутые ресницы.
