Она была словно недописанная картина. Не слишком образована, чтобы быть навязчивой, не слишком красива, чтобы кружить голову. Молчалива, что отличало ее от большинства подруг-трещоток. Но каждая сказанная Мури фраза была уместна. Она не бросала слов на ветер, это точно, а ее мысли были свободны и настолько ясны, что оставалось лишь удивляться, как могло подобное утверждение сорваться с языка молодой хорошенькой девушки.
То же касалось и ее облика. Черные глаза и темно-русые волосы не вызывали у публики поэтических восторгов. Но стоило этой хрупкой малышке улыбнуться, глядя на вас, как сердце начинало таять. Улыбка, тихий вкрадчивый голос, сделанное кстати замечание – и вот вы уже попадали в плен к маленькой Мури.
Я был влюблен и окрылен этим чувством. Почему я пишу в прошедшем времени? Потому что не далее как вчера Арлин сделал Мури предложение руки и сердца, и она благосклонно его приняла. И, несмотря на то, что я отдыхал душой в обществе этой леди и излечивал сердце, я рад за моего друга. Великолепный выбор. Браво, Арлин!
* * *
Сегодня с утра я сидел на заднем крыльце магазина Арлина и помогал ему кормить кошек.
– Ах вы, мохнатые негодницы, – шутливо покрикивал Арлин. – Всю ночь гуляли, а с утра вернулись ко мне? Проголодались, мошенницы?
Кошки ответили ему дружным, но нестройным мяуканьем. Пока мой друг разливал в блюдца жирные сливки, только что купленные у молочника, я поглаживал одного из котят. Серый карапуз никак не мог одолеть высокую ступеньку, и я ему помог. На лбу его выделялось пятно необычной формы, словно белый мазок, сделанный богами. Отметина напоминала звезду с пятью лучами, один из которых был длиннее прочих.
– Ты, я вижу, сдружился с сиром Звездочетом, – заметил Арлин. – Он настолько любит гулять по ночам, что одна из звезд поцеловала его прямо в лоб.
– Ты словно сам поцелован звездой, Арлин! – воскликнул я, прижимая к себе мурлыкающего котенка. – Только посмотри на себя! Владелец прибыльного дела, жених прекрасной девушки, полный жизненных сил и здоровья молодой мужчина. Словно Горуда стоит у тебя за плечом.
Мой белокурый друг рассмеялся, сверкнув своими белоснежными зубами:
– У меня есть своя теория на этот счет, дружище. Я всегда был честен с близкими, никогда их не обманывал и не предавал их доверия. Считай, что это мой дар жизни и людям, за который я ничего не жду взамен, но неизменно получаю добро в ответ.
Да, мало осталось людей, подобных Арлину. Но тем они ценнее.
* * *
В прошлый раз я писал про честь и достоинства моего друга. Что ж, не иначе как мрачной иронией можно назвать то, что я его предал. Словно запачкал грязью его сверкающие волосы. Жалею ли я? Тысячекратно. Повторил бы я свой мерзкий поступок? Не могу ответить…
Сижарле – город, которому неведомо уныние. Но вовсе не потому, что его жители не видят дальше собственного носа. Тут, как и везде, совершаются преступления и есть бедняки.
Но что делает этот город самим собой, так это Сады. Это не просто место для отдыха – главное место развлечений всего Королевства. Сюда съезжаются аристократы, банкиры, торговцы, чтобы затеряться среди цветущей глицинии и договориться о выгодных контрактах, заключить губительный для них самих союз или просто напомнить деловым партнерам, что сделка в силе.
Отнюдь не глициния привлекает в Сижарле – просто пару десятков лет назад правительство разрешило осуществлять тут любые сделки. Что бы ни было решено в Сижарле, здесь оно и остается. Государство не получит ни куппа из сделанных в Садах платежей, о заключенных здесь секретных союзах никогда не станет известно за пределами города.
Именно поэтому Сады Сижарле были спланированы таким образом, что все, кому это требовалось, могли без труда затеряться среди зелени и глицинии. Они сродни лабиринту, где в потайных уголках вершатся судьбы всего нашего государства.
Сюда и увлекла меня леди Мури накануне тридцатого дня рождения Арлина. Понимая, что девушка намерена сделать своему жениху особенный подарок к празднику, я предположил, что она хочет спросить моего совета. Ведь никто не знает Арлина лучше, чем его старый друг.
Губки Мури были влажными, глаза лихорадочно блестели. Она была прекрасна, как всегда, но я запрещал себе даже мимолетную мысль о романтических чувствах в ее отношении. Как только она приняла предложение Арлина, как женщина она для меня исчезла.
Мы углубились в Сады и затерялись в одном из зеленых туннелей. Когда мы наконец вышли на свет, вокруг не было ни души, звонко пели птицы и солнце освещало старый фонтан, вода в котором давно покрылась ряской. Присев на старинную кладку, я начал расспрашивать Мури о причине нашей встречи.
Мне хочется, чтобы читатель понял: я не держал ничего непристойного в уме. Я был уверен, что могу помочь невесте друга. Поэтому я осторожно, шаг за шагом выведывал, чем могу быть полезен. Сам себе я казался более добрым дядюшкой, нежели молодым мужчиной.
Мури все больше отмалчивалась, но глаза ее блестели все ярче. И наконец на одном из моих вопросов леди разрыдалась, и из нее хлынули не только слезы, но и откровения.
Мог ли джентльмен вроде меня выслушивать такое? Следовало ли мне как верному другу заткнуть уши и бежать прочь из Садов? На этот вопрос у меня нет ответа. Я знаю наверняка лишь то, что сидел и слушал, как девушка, которую я вожделел с первого дня нашего знакомства, признавалась мне в том, что воспылала страстью ко мне. Мури говорила и говорила. О том, как ошиблась, когда выбрала Арлина, не зная меня. Какой низкой она себя ощущает из-за лжи такому славному человеку, как мой друг. Что как бы она ни старалась ее скрывать, правда все равно всплывет. Ведь все, о чем она может думать, это мои губы, руки, плечи…
Она рыдала все отчаяннее, и я, не в силах больше это выдерживать, привлек Мури к себе. Просто желая ободрить. Но, почувствовав тепло моих рук, она прижалась ко мне всем телом, словно ища защиты. Я пытался отстранить ее, но все было тщетно. Ее дыхание было горячим, а грудь, сквозь корсет задевавшая мою руку, трепетала. Я проиграл битву с ней и со своей совестью.
Мы разделили мягкую траву возле фонтана, как ложе любви. Все произошло настолько быстро и было так постыдно, что об этом не пристало бы даже писать. Да простит мне читатель это отступление, но я считаю себя подкованным в вопросах обращения с дамами. И хоть никогда не кичился своими победами на любовном фронте, но каждая барышня, решившая подарить мне свое тепло, могла не сомневаться, что я отнесусь к ней со всей нежностью и уважением, которое у меня есть. С Мури все оказалось иначе.
Это были две минуты моего и ее позора. Смятение, взмокшие лица, куча исподних юбок, задранных ей на грудь и закрывающих от меня девичье лицо, искаженное гримасой страсти. Мы были подобны двум диким куницам, сцепившимся в природном грехе, но мало напоминали людей. Стыдно и мерзко, и ничего общего с любовью, которую, как мне казалось, может подарить мне Мури.
Когда все закончилось, моя леди поправила корсет, сказала, что произошедшее между нами ошибка, и спешно покинула сад. А я лежал со спущенными штанами на смятой траве у фонтана, смотрел на трещины в кладке обрамления и пытался заставить себя почувствовать сожаление. Лакцина и Кармак что-то надломили во мне, прав был Арлин.
