– Больно… Зачем вы?
Старик подался вперед, подозрительно глядя на выпуклую точку, темнеющую в мочке левого уха ребенка.
– Не плачь, – машинально произнес он. – Поди-ка сюда. Еще ближе.
Видя, что девочка не шелохнулась, Корнеев мягко, но решительно притянул ее к себе и внимательно рассмотрел странную точку.
– Все хорошо, милая, – хрипло сказал он. В его усталых, глубоко запавших глазах замерцали огоньки. – Сейчас я подую тебе на ушко… и все пройдет.
Он старательно дул, при этом ласково гладя Лену по растрепанным волосам и заботливо поправляя бант.
– Дедушка, отпусти нас, пожалуйста! – попросила Лена. Она немного успокоилась, но ее тельце все еще продолжало вздрагивать.
– Обязательно. Через часик, я обещаю. Хорошо?
– Правда?
– Правда, – с серьезным видом подтвердил Корнеев и добавил: – Погоди немножко.
Он вышел из комнаты и вскоре вернулся, держа перед собой большую лупу на длинной ручке.
– Отпустите нас! – снова взмолилась Лена. – Дедушка, нас дома ждут. Мы больше не будем! Меня Коля ищет, это мой брат!
– Все будет хорошо, милая, – кряхтел старик, не слушая ее. – Я должен посмотреть твое ушко… Не двигайся! Все будет хорошо.
Затаив дыхание, он тщательно разглядывал крохотный комочек, застрявший в мочке уха девочки. Закончив осмотр, медленно положил лупу на стол. Пальцы его дрожали, сердце учащенно билось. Помедлив, старик уставился перепуганной девочке прямо в глаза и тихо проговорил:
– Я не могу поверить!
Лена моргнула и вытерла покрасневшие от слез и недосыпания глаза.
– Я ждал этого, – нежно проворковал Павел Сергеевич. – Ждал…
– Чего ждал? Когда ты отпустишь нас?
Но старик будто не слышал ребенка. Выпрямившись, он подошел к окну, барабаня по облезлому подоконнику своими мозолистыми пальцами. Взгляд Корнеева затуманился, он словно дремал на ходу. На самом деле мозг его работал как часы. Учитывая новые обстоятельства, его план требовал срочной и серьезной корректировки.
«Его нельзя сейчас извлекать, он еще не насытился. Конечно, можно отрезать у ребенка ухо, а потом все закончить в более спокойной обстановке, – рассуждал он. – Но когда она будет – спокойная обстановка?»
Словно подтверждая мысли хозяина дома, на чердаке послышалась возня, а затем едва слышный, протяжный стон. Лена тоже услышала эти звуки и оторопело уставилась наверх.
«Нет. Сначала – погрузка в машину. А потом решу вопрос с девчонкой».
Старик озабоченно потер подбородок. Судя по доносящимся сверху звукам, цепь все-таки не выдержала. И она явно стала больше. Это немного осложнит спуск вниз, но для этого у него есть помощники. Три «храбрых поросенка», которые уже засиделись там, в колодце. И они помогут ему.
Он повернулся к застывшей девочке, перехватив ее затравленный взгляд. Взгляд загнанного в угол котенка, к которому, рыча, приближается громадный доберман.
Теперь этот ребенок, точнее, то, что в нем, – самое дорогое для него на свете. Ну, почти самое дорогое.
– Я ждал этого почти двадцать лет, – вслух произнес Корнеев, и на его худом бледном и небритом лице засияла счастливая улыбка.
– Он скоро придет.
Борис талдычил эту фразу последние десять минут беспрерывно, словно заезженная пластинка. Он стоял, держась за стены колодца, уставившись наверх. Поначалу там стоял невероятный гвалт, но сейчас все стихло. Последнее, что слышали ребята, – собачий лай, но и он постепенно рассеялся.
– Отец придет за нами, – повторил Борис. На его нос что-то капнуло, и парень вздрогнул. Он дотронулся до липкого пятна пальцем и облизал его. – Я слышал голос отца. Он скоро будет здесь.
«Я тоже слышал. А еще я слышал лай собак. И твой отец кричал», – угрюмо подумал Николай, но вслух не решился произнести эти слова.
Они оба поняли, что наверху произошла потасовка. Гремели выстрелы, затем слышались крики. Кажется, Николай даже различил голос своего отца, хотя и не был уверен в этом. Но потом наступила тишина, и почему-то никакого оптимизма по этому поводу юноша не испытывал. Наоборот, появилась куча вопросов. Куда делись их родители? Он не хотел думать о плохом, но, судя по воплям отца Бориса, на него напали псы. Тогда где его отец? И все остальные? Ведь наверняка они пришли на участок старика с подкреплением?!
«А может, пришли вдвоем – твой папа и Борин, – зашептал внутренний голос. – Как и вы. Никому не сказали и попали в ловушку. Так-то, Колич».
– Нет, – проскрипел Николай, взмахнув рукой, будто отгоняя прочь мрачные мысли. И вдруг насторожился, приподнявшись на локте: – Послушай. Там… какой-то шум.
Боря даже не обернулся.
Вскоре над головой послышался скрип проржавевших петель, и по серым стенам колодца заскользил пронзительно-яркий свет.
– Я же говорил, – продолжая улыбаться, сказал Борис. – Мой отец пришел.
Желтый луч фонаря остановился на его грязном, исцарапанном лице. Глаза, не привыкшие к свету, резануло болью, и Боря, вскрикнув, закрыл их ладонями.
– Привет, клоуны! – раздался сверху до боли знакомый голос, и Николай вжал голову в плечи.
Корнеев, это был он.
– У меня мало времени, – продолжал говорить старик. – Мне нужны добровольцы. Сделаете одну работу, и я отпущу вас.
Коля медленно поднялся на ноги и недоверчиво посмотрел вверх. Из лаза, который обнаружил несколько часов назад Алексей, высовывалась растрепанная голова старика.
– Наверное, вы хотите пить. Держите, – сказал он, швыряя вниз пластиковую бутылку с водой. – Только не пейте слишком много сразу, проблюетесь.
Николай на негнущихся ногах шагнул к бутылке. Присел, недоверчиво взяв ее в руки. Это что, действительно вода?! Настоящая вода?!
– Пейте, клоуны, – снова заговорил Корнеев. – Быстрее! Не бойтесь, это не яд.
– Дай мне, – просипел Борис, приближаясь к Коле.
– Ты уверен, что…
– На хрен уверенность. Я хочу пить. Пусть это даже и отрава.
С этими словами Боря вырвал из рук Николая бутылку и запрокинул ее, делая длинные и жадные глотки. Только после того, как юноша выпил больше половины емкости, он с неохотой вернул бутылку приятелю.
Меньше чем через минуту вся вода была выпита, и ребят тут же вырвало.
– Вот придурки, – засмеялся старик, – я ведь предупреждал вас. Ну что, вы готовы?
– Я никуда не пойду, – вдруг произнес Борис, нервно растирая руками заляпанное кровью лицо. И чуть тише добавил: – Он убьет нас, Колич. Лучше останемся здесь.
– Тогда мы сдохнем. У нас… разве есть выбор? Надо идти.
– Но я… – Борис запнулся. – Я правда слышал своего отца.
