И второе – его последние слова (…думаю, что долго вы тут не останетесь…).
Фраза в общем-то обнадеживающая, но почему-то Света не испытывала никакого оптимизма на этот счет, наоборот, сердце ее сковал колючий холод.
– Борец?
– Ну?
– Ты чего-нибудь видишь?
– Ни хрена я не вижу, – раздраженно ответил Боря.
– Нас скоро начнут искать, – раздался голос Алексея.
– Конечно, будут, – проворчал Николай. – Скоро моя мать вернется, а вечером батя приедет. Вот веселуха начнется.
– Меня уже, наверное, сейчас хватились, – с надеждой проговорил Алекс.
«Толку с того», – подумал про себя Коля. Вслух же сказал:
– Я не уверен, что нас так быстро найдут. Никто не знает, куда мы отправились. Надежда только на девчонок, как я уже говорил. Может, им удалось смыться, прежде чем старик успел их схватить.
– А если нет, Колич? – чуть не плача, проговорил Алексей. – Если они не убежали? Твоя Ленка совсем маленькая, а Света вряд ли оставила бы твою сестру. Значит, они остались вместе. А этот старик… Он… он мог сделать с ними что угодно. Он…
– Хватит! – не выдержал Николай. – Голова трещит от твоего нытья. Я вот что подумал, парни.
– Ну? – вяло отозвался Алексей.
– Мне ведь историю про этого Корнеева рассказал наш сосед, дядя Толя. Я уверен, что мой отец вспомнит этот разговор. Он не дурак, поймет, что мы могли из любопытства к старику на участок залезть. И они сюда придут. Осталось просто немного подождать.
– Сколько? Час, два? – усмехнулся Боря.
– Не знаю. Наверное, больше, – задумчиво произнес Николай. – День. А может, даже два.
– Мы не должны тупо сидеть и ждать, как те самые курицы наверху, – злобно бросил Борис.
– А что ты предлагаешь? Делать подкоп в бетонном полу? Или взлететь наверх и пробить башкой доски? – рассердился Коля.
– Колич, если ты хочешь шутить… – начал закипать Борис, но назревающую ссору прервал Алекс:
– Парни, брейк! Допустим, наши родители придут сюда. Но разве у них есть какие-то доказательства? Этот старый псих просто скажет, что никогда нас не видел, и все! Он никого не пустит к себе на участок! Скажет, мол, это частная собственность! Нужно ордер получить на обыск, я смотрел детективы! А этот ордер дает полиция! Или суд!
Николай угрюмо молчал. Рациональное зерно в словах Алекса было, но… ведь должен же быть какой-то способ отсюда выбраться?!
– И потом. Он специально заколотил колодец. Даже если кто-то войдет внутрь, он увидит курятник, – всхлипнув, добавил Алексей. – И доски заколочены…
– Значит, надо закричать, – процедил Коля.
– Тебе никто не мешает это делать прямо сейчас, – язвительно сказал Борис. – Ори, сколько влезет. Стены тут, как я погляжу, крепкие. Лично я думаю иначе. Старый хрыч рано или поздно объявится здесь. Я это чувствую. И тогда нам нужно не спать. Кинемся на него всем скопом. И разорвем на части.
«Шикарный план. Как у пятилетнего ребенка», – подумал Николай.
– Он всего лишь старый, больной дед, – продолжал с воодушевлением Борис. – Мы просто обязаны с ним справиться.
– Зашибись, Борец, – уныло отозвался Алекс. – Вот только ты одно упустил. Не станет он сюда заходить. Может, он вообще уехал. Что ты будешь делать? И как ты заговоришь через три дня? Без еды и воды? А через неделю?
– Он появится, – упрямо проговорил Борис.
– Что там все-таки было? – пробормотал Коля.
– Ты о чем? – откликнулся Борис.
– Я про люк на чердаке.
– Теперь уже по фигу.
– Почему же? – возразил Николай. – Старик «съехал с катушек», как только понял, что мы лазили на чердак.
– Ну, подумаешь… Может, у него там склад какой-нибудь. Или, например, он там мертвяков прячет.
Алекс чихнул и вдруг сказал дрожащим голосом:
– Парни, он там свою мать держит.
Николай коснулся пальцами разбитого рта. Он уже не кровоточил, но сама губа вздулась, как после пчелиного укуса.
– С чего ты взял? – недоверчиво спросил Борис.
– Вот чувствую я, и все, – не стал вдаваться в объяснения парень. – Он… он там специально ее держит. Как опасную сумасшедшую.
– Дурак ты, Алекс, – хмыкнул Боря. – Книжек начитался.
– Дурак, говоришь? На фига ему в доме манекен?! – взвизгнул Алексей.
– Может, этот пень фетишист! – рявкнул в ответ Боря. – Нравится ему куклу в инвалидной коляске возить!
Но Алекса было не переубедить.
– Там его мать, – прошептал он. – И он… будет таскать нас по очереди наверх. Как корм.
Коля вздрогнул. Осознавая абсурдность слов приятеля, он тем не менее ощутил, как кожу обдало ледяным холодом.
– Заткнись, придурок! – крикнул Борис. – Тошнит уже от твоих предсказаний! Нашелся, мля, Нострадамус!
– Замолчите оба, – устало промолвил Николай. – Оставь парня в покое, Борец.
– Да пошли вы! – скрипнул зубами Борис. – Вы – два урода, – презрительно бросил он. – На кой черт я только связался с вами!
Когда лес окунулся в сумерки, входная дверь дома скрипнула. Шаркая ногами, старик прошел на кухню и без сил опустился на расшатанный стул. Он не помнил, чтобы за последние годы на него наваливалась такая усталость. Причем над физической усталостью превалировала психологическая истощенность, и это пугало его. Главное, не сорваться.
Он включил свет, затем, подумав, зажег свечу, прилепленную к донышку заляпанного жиром граненого стакана, и повернул выключатель. На кухне воцарились сумерки. Яркий свет слепил и почему-то всегда вызывал у него неосознанную тревогу. А ему сейчас это было совершенно не нужно. Темнота же успокаивала, настраивая мысли на нужный лад.
Все шло к чертям. Вся его спокойная и размеренная жизнь, жизнь, в которой не было места волнениям и стрессам, в один момент рухнула, словно карточный домик. А вернее, преобразилась, как в той сказке про Золушку. Все, что блистало красотой и великолепием, превратилось в смрадную кучу дерьма. Отчасти в случившемся была и его доля вины.
Он ведь подозревал, что за ним следили. Да, они молокососы, но нужно признать, что следили эти молокососы весьма неплохо. Если бы он не дал им шанса, сымитировав отъезд в город, сегодняшней трагедии можно было бы избежать. А для этого требовалось всего-то ничего – никуда не уезжать. И все.
– Нет, – пробормотал вслух Павел Сергеевич, – я не могу сидеть безвылазно дома. Рано или поздно мне пришлось бы… пришлось бы уйти. И вы обязательно залезли бы ко мне. И тогда… Дураки. Господи, какие же вы дураки, – покачал он седой головой.
Он положил на стол свои крупные, загорелые руки, пытаясь привести в порядок галопом скачущие мысли.
