Обогнув широкую площадь, до краев заставленную легковыми автомобилями, маршрутное такси подкатило к стеклянным дверям.
Выбравшись из маршрутки, сестра устремилась вперед. Замешкавшись, он потерял ее из виду. Пока озирался, людской поток подхватил его и понес. На случай, если начнут оттеснять, он напряг мышцы, но никакой давки не возникло: покупателей, и его вместе со всеми, втянуло потоками горячего воздуха – после уличного морозца воздушные струи казались раскаленными, словно их выдували не механизмы, скрытые между дверных створок, а само адское пекло.
Однако внутри ему открылся сущий рай.
Вверх, сколько хватало глаз, бежали эскалаторы, плотно заставленные людьми. Им навстречу, под тихую музыку, похожую на лепет невидимых фонтанов, съезжали счастливцы, успевшие отовариться. Сетчатые тележки, доверху набитые свертками и пакетами, говорили сами за себя. «Нашим рассказать – не поверят», – от ярусов, уходивших в небо, кружилась голова.
Эскалатор неожиданно кончился. Из-под ног порскнули разноцветные стрелки: красные, зеленые, синие – точь-в-точь как на штабных картах. Он – офицер, отвечающий за привязку к местности, – топтался, путаясь в населенных пунктах, гадая, в какую сторону идти.
«Да что я, право слово! Как штабная крыса. – Решил: – Вперед, а там посмотрим».
Не встретив сопротивления со стороны беспорядочно отступающего противника, его танк Т-34 вырвался на оперативный простор. Местное население встречало воинов-освободителей. Бледные, обескровленные долгой оккупацией люди стояли за стеклянными витринами. Некоторые без рук, а то и без головы.
Медленно поводя башенным орудием, боевая машина сворачивала направо. «Глуши мотор!» – он успел крикнуть своему механику.
Танк замер напротив отдела шуб.
Женщина лет сорока крутилась перед зеркалом, озабоченно оглядывая себя со всех сторон. Продавщицы всплескивали руками. Набираясь решимости, он смотрел сквозь стекло. Скорчив недовольную гримасу, женщина сбросила шубу на руки продавщице и направилась в соседнюю секцию обуви, обдав его ароматом каких-то местных духов.
«Я – победитель, имею право…» – с трудом отжав тяжелый люк, он вылез на танковую броню.
– Чо надо? – продавщица, та, что помоложе, уставилась на его пальто.
– Вали, вали, щас охрану вызову, – растопырив руки, другая двинулась наперерез, оттесняя его к дверям. – Вниз иди, там для вас, там!
– Для нас это для кого? – он сунул руку во внутренний карман.
– Ай! – младшая взвизгнула. Старшая остолбенела.
Он хотел их успокоить: дескать, Советская армия не воюет с женщинами, это вам не дранг нах вестен. Но и красная корочка произвела должное впечатление.
– Дак ты чо, из Совка? – поймав взгляд старшей товарки, младшая осеклась.
– Из Советского Союза, – он поправил, чувствуя приятный кураж. – Вот, зашел. Интересуюсь шубами.
– Так эта… Так бы и… Прошу, прошу, все в вашем распоряжении. Норочка, соболь, лисичка, – молодая затараторила. – Вам для супруги или…
– Мне, – он говорил с достоинством, присущим советскому офицеру. – Для сестры.
– Се…стра… – молодая растерялась. – Васисдас?
– Ну ты совсем! – старшая фыркнула. – Сестра. Швестер. Чо стала-то? Арбайтай давай.
Молодая кинулась к вешалкам.
– Вы уж простите за это неприятное недоразумение, – старшая старательно улыбнулась и оглядела его пальто: мол, пальто как пальто, самое обыкновенное. – Поверьте, мы очень любим советских покупателей. Серьезные такие, состоятельные. Вон, мущинка вчера. Зибен штюк взял. Для супруги…
– А этот мужчина заплатил? – Кого он терпеть не мог, это мародеров. Будь его воля – немедленно пускал бы в расход, перед строем, чтоб другим неповадно.
– Ой, – она всплеснула руками, – дак у него рус-марок немерено, цельный чумадан!
«Чемодан денег?!» Даже растерялся.
– Кофе? Или глоток шампанского? – усадив его в кресло, старшая махнула рукой напарнице: – Гер-да, начинай.
– А тот… покупатель. – Тайный советский миллионер, скупающий российские шубы, все не шел из головы. – Он как выглядел?
– Ну как?.. Лет эдак фирциг. Весь из себя такой, прикинутый… – она замолчала, видно, боясь соскользнуть на чувствительную тему его ватного пальто. – А вы… Я дико извиняюсь, какой суммой располагаете?
Он не успел ответить.
– Вон ты где, оказыватся! А я бегаю, ищу. Куда, думаю, делся… Гречи взяла, – сестра плюхнула на пол мешок. Тот самый, холщовый с длинными постромками. – Оборзели. Вчера три двадцать, а сёдни… – она оглядывалась. – А ты… чо тут?
– Да вот… Шубы смотрю, – он промямлил, неудержимо краснея.
– Шу-убы? У тя – чо, денег немерено? А вы?! Сучки драные! Войны на вас нету! – она напустилась на продавщиц. – Не видите? Нищий, из совка!
– Я не ни… не нищий! – он выкрикнул тоненько, пустив обиженного петуха. – У меня… вот… глядите!
– Эт-та чо такое? А ну-ка, ну-ка… – сестра выхватила у него из рук конверт и, послюнявив палец, принялась считать. – Ага. На воротник хватит, – сунула к себе в сумку.
Он тащился за ней, едва не плача: только что был воином-победителем, а теперь – кто? Мальчишка, над которым все смеются: «Даже эти», – косился на манекенов, которые больше не прикидывались освобожденным населением. – Хи-хи-хи! Ха-ха-ха! – ему чудились их пластмассовые голоса.
– Ну, – она остановилась. – Где взял? Чо зыркаешь? Я те зыркну!
Он вырвал наконец руку:
– Заработал.
– Чево-о? – она протянула недоверчиво. Пришлось рассказывать про совместное научное предприятие.
– Сам, што ли, придумал?
– Нет, – он вынужден был сознаться. – Парень один. Ганс.
– Да… – сестра вздохнула мечтательно. – От родителям-то свезло! Прокормит на старости. Не то што мой, раздолбай… А шубу кому?
Снявши голову, по волосам не плачут:
– Любе, – он признался, как с плеч долой.
– Сразу-то чо не сказал. Давно бы съездили, приценились… – Судя по отрешенному взгляду, сестра держала в голове новую мысль, разрешившуюся неожиданным образом: не дав ему опомниться, поволокла к ближайшему эскалатору. – Ща подберем.
То, что ожидало его в подвальном ярусе, походило на китайскую барахолку: горы одежды, в которых рылись какие-то желтые. Один вид этого человеческого муравейника, пронизанного запахом пота и чего-то приторно-химического, вызывал отвращение – если бы не сестра, сбежал.
– Да зачем? Не хочу я… – Он морщился, неприязненно поглядывая на раскосого парня, который рылся в соседней куче: – Тут же для них, для желтых…
– Зра-асьте пажалста! Второй Ралька нашелся, морду воротит. У того-то хыть папаша. А мы с тобой кто? Дворняжки.
