Книга Невенчанная жена Владимира Святого, страница 54. Автор книги Наталья Павлищева

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Невенчанная жена Владимира Святого»

Cтраница 54

Волчий Хвост замер, раздумывая над тем, что услышал от князя. Оно-то и ничего бы, да только как тогда быть со сватовством к византийской царевне Анне? Владимир фыркнул:

– Не желают добром отдавать, не надо! Другую найду! Но помощи от меня больше не получат!


Послы в Херсонес, как ромеи звали Корсунь, отбыли. Вернулись быстро, неся неутешительные вести. Херсонесцы отказали князю, посмеявшись над послами. Глаза Владимира буквально побелели, ходуном заходили желваки на скулах. Это означало высшую степень злости. Его снова унизили, да как! Уже после того как он стал христианином! Не пожелали даже отправить на Русь учителей новой веры! Такого простить не мог даже христианин.

– Я разорю их грады, найду себе учителей сам! Корсунь поплачет от своего зазнайства!

Русские дружины отправились на Корсунь вовремя, потому как стоял уже последний месяц осени, недалеко и до зимы, в это время никакой помощи от Царьграда Корсунь ждать не могла, на море плавать можно только вдоль берега. Кроме того, цареградский император Василий не решился бы выступить против русского князя, ведь основой его армии, которая воевала с Вардой Фокой, был русский отряд. Владимир же нанял еще варягов и позвал с собой черных болгар. Брать город с налета он не стал, да и не мог, не было орудий против крепостных стен. Началась осада. Корсунцы заперлись с малым количеством провианта, не были готовы к долгому сидению.

– Вели отправить к стенам вестников, пусть скажут, что буду стоять здесь три года! – Князь начал злиться на непокорных херсонесцев. Кроме того, не давали покоя воспоминания об осаде Киева и Родни.

Воевода кивнул, но предложил еще и свое: накидать земли вровень с крепостным валом. Владимир расхохотался:

– Верно! Распорядись, увидят, что насыпь растет, сами поторопятся сдаться. А не сдадутся – пусть пеняют на себя! – Рука князя сжалась в жесткий кулак. Его крещение не изменило самого характера вспыльчивого Владимира, тем более что херсонесский наместник задел больное место – подчеркнул, что он не высокороден!

Насыпь сначала росла быстро, а потом вдруг перестала. Никто не мог понять, что происходит, точно земля за ночь поглощала все нанесенное русичами за день. Прошло уже полгода с тех пор, как русские встали под Корсунью, но город все стоял.

Воевода смотрел на князя, возносившего молитвы христианскому богу, и думал совсем о другом. О том, почему насыпь никак не поднимается, куда проваливается приносимая дружинниками земля. И вдруг понял – в подкоп! Наверняка херсонесцы сделали подкоп и попросту уносят землю внутрь стен. И как тогда быть? Волчий Хвост решил пока ничего не говорить князю, сначала придумать ответную хитрость, только велел прекратить бессмысленную переноску земли. Придумал быстро – если перейти на другое место, то делать еще один подкоп под собственные стены ромеи вряд ли решатся, можно же просто провалить все в этот подкоп. Но менять место не пришлось, нашелся сторонник русичей, стрелой из-за крепостных стен сообщил, что с востока к городу под землей подходит водопровод, а колодцев в городе мало. Владимир хмыкнул, если это верно, то долго не высидят.

Трубы действительно были там, где их ожидали, но поискать их пришлось старательно. Водовод спрятан умело. Воевода с дружинниками подъехал к той стороне, куда указали. Перед ними высился склон, густо покрытый кустами с редкими деревьями.

– Где искать? – пожал плечами Волчий Хвост.

Кто-то из дружинников усмехнулся:

– Найдем, воевода, не бойся.

– Да как?

– А надо копать вдоль стены, всяко пересечем.

Это верно, но Волчий Хвост боялся только одного – чтобы это не оказалось обманом, а то ведь можно копать до самой весны, как уже возились с подкопом. Но обмана не было, вырытый ров действительно наткнулся на водовод. Разрушить его труда не составило.

Город, оставшись без воды, открыл ворота русской дружине. Накопленный гнев Владимира вылился, прежде всего, на самого оскорбившего князя стратига и его семью. Наместника и его жену казнили, как некогда полоцкого князя Рогволода, но дочь за себя, как Рогнеду, князь брать не стал, отдал сдавшему город Жадьберну, назначив того за помощь своим наместником в пограбленной Корсуни. В городе был быстро наведен относительный порядок, а вот что делать дальше, Владимир просто пока не знал, умный князь хорошо понимал, что удерживать город с настроенным против него населением будет очень накладно. Воевода, не вспоминая о сватовстве, предложил снова отправить к византийцам посольство о мире, небось теперь станут сговорчивей. Владимир понял это по-своему:

– Сам пойдешь! Скажешь, что коли царевну не отдадут, то и с их Царьградом сотворю то, что с Корсунью сделал. А отдадут, крещу всю Русь!

Волчий Хвост едва удержался, чтоб не спросить, для чего теперь-то князю эта старая дева. Но не рискнул, помня о крутом нраве Владимира.


Анна рыдала, не желая идти замуж за имевшего уже множество жен, хотя и крестившегося князя далекой холодной страны. Но против воли братьев-императоров пойти не могла, согласилась. Она долго молилась, прося поддержки в предстоящем духовном подвиге. Духовник уже объяснил царевне, что ждет ее в далеком Киеве, рассказал, каков князь и его нравы. Сможет ли новая жена перевоспитать своего мужа? Почему-то Анне не думалось о том, что жить придется рядом со многими чуждыми ей по духу людьми, не один же князь Владимир в Киеве. И хотя с царевной отправлялась большая свита, все равно предстояло привыкать к новым обычаям, новой речи. Владимир плохо говорил по-гречески, Анна почти не понимала славянскую речь. Если между мужем и женой это как-то поправимо, и без разговоров найдут общий язык, то как быть с остальными русичами?

Все решилось в Херсонесе. Увидев больного, ослепшего князя, Анна вдруг почувствовала к нему жалость. Красив, статен, видно, что любим своими дружинниками, но беспомощен, точно новорожденный котенок. Царевна положила свою прохладную руку на его пальцы, чуть сжала:

– Прозреешь сразу и душой, и глазами…

Он поверил, горячо пообещал измениться, если прозреет. И прозрел…

Никто не понимал как это произошло. Нашлись те, кто шепотом говорил, мол, сами же ромеи и подстроили. Опоили князя чем-то, чтоб враз слепым стал, а потом противоядие дали. Может, так и было, да только для самого князя было важнее почувствовать вот такую поддержку новой жены. Он прозрел больше душой, чем глазами, поверил и после того стал меняться с каждой минутой.

Дружинники Владимира разглядывали новую княгиню с откровенным любопытством и безо всякого благоговения. Они не считали царевну чем-то выдающимся, Анна даже услышала: «Куды ей до Рогнеды-то!», хорошо, что не поняла.

Изок тоже не понимал князя, византийская царевна гляделась дурнушкой даже против Жданы, даром что высокородная. Видать, не происхождение дает женщине красу… Но князь нашел в ней что-то другое, он весь даже засветился изнутри после свадьбы. После торжественного стояния в Корсунской церкви, где от запаха ладана у Изока с непривычки закружилась голова, а на многих напал кашель, дружина только головами качала:

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация