– Княгиня Ольга сожгла Искоростень, где было святилище Хорста, видно, осерчал тогда бог. Нельзя такого повторить. Пусть сидит Ярополк в Родне, главное, чтоб в Степь не ушел, чтоб не привел на Русь печенегов себе в помощь.
Зима выдалась морозная, снег скрипел под ногами, а ночами даже посвистывал. Деревья стояли заиндевелые, у солнышка, казалось, выросли уши, оно поднималось над крепостной стеной Родни, прячась за морозным туманом, и быстро исчезало. В другую зиму и не заметили бы, радовались снегу и морозу, оттепели-то хуже. Но сейчас это никого не радовало.
Родня голодала, быстро закончилось все, что припасено на зиму, съели всех кошек и собак, переловили всех голубей и ворон, какие не улетели. В стылом, пустом городе едва двигались похожие на тени люди, кутаясь во все тряпье, какое находили, потому как кончились и дрова. Город вымирал. Владимир уже не раз отправлял в город послания, чтоб его сдали, обещая не губить жителей и зовя дружину себе на службу. Родня молчала. Это презрительное молчание страшно злило князя, временами хотелось силой взять непокорный город и сровнять его с землей. Но Добрыня успокаивал племянника, брать Родню силой никак нельзя.
– А что твой Блуд сиднем сидит? Где же его хваленая власть над князем?!
Добрыня не знал ответов на эти вопросы, с Блудом в Родне могло случиться все, что угодно. Его самого могли казнить. Или с голоду помер, как многие жители.
Но они рано разуверились в воеводе, Блуд показал, что он еще многое может. Видя, что князь Ярополк уже в отчаянии, воевода постоянно его подначивал:
– Видишь, до чего мы Родню довели, люди гибнут зря. У твоего брата вон сколько воинов, нам его не осилить, не перебороть… Мир надо с Владимиром творить.
Больше всех на такие речи ярился Варяжко, княжий милостник. Дружинник пытался напомнить воеводе, что тот сам и довел дело до такого состояния:
– Не след было бежать из Киева!
– А если бы кияне предали князя?
– Лучше умереть от рук киян, чем от ножа убийцы! Какого мира ты ждешь от Владимира?! Зачем ему теперь мир с братом? Хотел бы мира, ушел бы от Родни.
Блуд задумчиво посмотрел на Варяжко. Тот прав, именно сейчас, показав свою силу и настроив даже жителей Родни против князя Ярополка, Владимиру нужно уйти от города!
Вечером в стан к Владимиру тайно прибыл гонец от Блуда.
– Наконец-то, – вздохнул Добрыня. – Жив наш предатель.
От этих слов у Владимира почему-то похолодела спина. «Наш предатель» звучало не слишком обнадеживающе. Дядя понял оговорку и сам натужно рассмеялся:
– Предатель, да не наш. Нам помощник.
Сгладить неприятное ощущение не удалось. Тем более что гонец принес странный совет Блуда: оставить Родню и уйти в Киев! Но, поразмыслив, Владимир с Добрыней решили, что Блуд прав, Ярополк уже согласен творить мир с братом на его условиях. Не стоило сейчас наказывать и так обездоленную Родню, потому, немного подумав, Владимир решил последовать совету киевского воеводы.
Никто из дружинников не понимал, почему князь вдруг приказал сворачивать свой лагерь и отправляться обратно в Киев. Да и там встал с дружиной на теремном дворе князя Игоря. Владимир вел себя как хороший брат, пришедший с чистыми намерениями.
Когда об этом узнал Ярополк, то принялся выговаривать Варяжке:
– Видишь, каков мой брат? Зря ты его подозревал в предательстве. Он милостив.
Варяжко отчаянно качал головой:
– Не ходи, княже, убьют! Что ждет тебя, если ты более не Великий князь? Куда денешься?
– А куда я могу деться? Мне только на милость братца надеяться надо.
Варяжко хорошо понимал, что соперничать с воеводой не может, его слова не такого веса, как Блудовы, кроме того, сам Ярополк устал от бесконечной усобицы, готов сдаться на милость Владимира. Но он понимал и другое – милости не будет, Владимиру просто не остается ничего, кроме как убить брата; пока жив Ярополк, ему самому не быть Великим князем. Варяжко не сомневался, что совсем не ради мести за Олега робичич пошел войной на Киев. Услышав, что князь решил последовать за братом в Киев и сдаться на его милость, Варяжко снова бросился к Ярополку:
– Не ходи, князь! Пойдем лучше к печенегам, приведем от них помощь…
Ярополк шарахнулся от милостника:
– Ты что, очумел?! На Русь степняков вести?! С убийцами отца знаться?! Не бывать тому!
И больше слушать Варяжку не стал. Тот только головой покачал:
– Тебя убьют, князь, я мстить буду! Всю жизнь мстить.
Блуд со злостью махнул на него рукой:
– Раскаркался, как ворон над падалью, чтоб тебе! Чего загодя беду пророчишь?!
Ярополк уже не слушал, резко повернувшись, ушел восвояси, а двое его милостников продолжали спор. Варяжко сквозь зубы выговаривал Блуду:
– В том ты виновен! Предатель! Я с тобой еще поквитаюсь!
Блуд приблизил свое лицо к лицу Варяжки, зашипел:
– Ты никто! А будешь стоять у меня на пути, так никем и останешься!
Тот отстранился, с вызовом усмехнулся:
– Посмотрим! Жизнь покажет, кто из нас кем станет!
* * *
Того, что произошло после прибытия Ярополка в Киев, оправдать не мог никто. Оправдать не оправдали, но проглотили молча. Варяжко оказался прав, Ярополка действительно убили. Блуд привел его на встречу с Владимиром, но стоило шагнуть воеводе с князем за двери княжьего чертога, как двери захлопнулись, оставив дружинников Ярополка снаружи. Они быстро поняли, в чем дело, но сопротивляться не стали. Ярополк не мучился, его убили вмиг. Увидев это, Блуд распахнул двери, надеясь теперь поквитаться с Варяжкой, но тот успел бежать. Воевода скрипел зубами, злясь, что забыл предупредить о своем противнике.
– Догнать! Схватить!
Не удалось, видно, у Варяжки были готовы отходы.
Они и впрямь были готовы, только берег милостник их для Ярополка, надеясь бежать с князем. Не удалось, теперь предстояло выполнять данное еще при жизни Ярополка обещание – мстить за него. Варяжко бежал к степнякам. Это худшее, что он мог сделать для Руси, – привести печенегов!
Варяжко ни на минуту не поверил Блуду, давно подозревая того в предательстве, да князь Ярополк не слушал. Вот и поплатился. Князя уже нет в живых, а Варяжко теперь должен бегать по белу свету, как тать. Когда за Ярополком и шедшим за ним Блудом вдруг закрылись двери, дружинники не сразу сообразили, в чем дело, а Варяжко понял, что князь обратно не выйдет, метнулся вон. Почему-то никто не обратил внимания на княжьего милостника, ужом скользнувшего мимо охранников. Тот не медлил, только пыль закрутилась следом за копытами коня. Но далеко бежать не стал, понимал, что догонят, спустился с Горы, доскакал до ближнего леса, постарался уйти не в бор, где все издали видно, а по краю к березняку. Второй конь, которого берег для Ярополка, послушно шел рядом. Киевляне с удивлением смотрели вслед несущемуся галопом Варяжке, недоумевая, чего это он? Он не стал уходить, как было задумано: с князем прямо через пристань, там Ярополка бы не тронули, а вот его милостнику одному помогать вряд ли бы стали, как-никак бросил своего князя на произвол судьбы! Объяснять, что князя заманили обманом и предательски убили, некогда, потому и бежал лесом. А вот дальше конем не пройдешь, можно только по дороге, но там быстро настигнут. Оставил обоих коней, как ни болело сердце за хороших жеребцов, сам выбирал, холил, лелеял, к седлу приучал, к своей руке… Дорог хороший конь, но жизнь дороже.
