– Ну, если продолжить твою мысль, – сказала она, выразительно посмотрев на тарелку Гаррета с морепродуктами, – то ты давно должен был превратиться в акулу.
– Так я и есть акула, – сказал он, хищно оскалив зубы.
– Может, ты и акула, но если ты будешь дразнить меня, я не дам тебе шанса доказать мне это.
Он улыбнулся.
– Я могу доказать это в ближайший уик-энд.
– Когда? У тебя все дни расписаны по минутам.
– Только не в этот уик-энд. Хочешь верь – хочешь не верь, но я отменил занятия, чтобы мы могли побыть немного вдвоем. Мы уже бог знает сколько времени не проводили уик-энд вместе.
– Что ты задумал?
– Пока не знаю. Мы можем покататься на яхте или придумать что-нибудь еще. Все, что ты захочешь.
Она засмеялась.
– Вообще-то у меня на эти выходные грандиозные планы: прошвырнуться по магазинам в Париже, смотаться в Африку на сафари, но если ты просишь… я, так и быть, все отменяю ради тебя.
– Считай, что я пригласил тебя на свидание.
Шли дни, и сон начал стираться из памяти. После каждого разговора с Терезой Гаррет чувствовал себя обновленным. Пару раз он попадал на Кевина, и восторг мальчика от того, что у его матери появился Гаррет, прибавлял ему уверенности.
Август, как обычно, выдался жаркий и влажный, дни тянулись ужасно медленно. Гаррет с головой окунулся в работу, стараясь заглушить боль разлуки.
До вылета в Бостон оставалось несколько дней, когда однажды вечером зазвонил телефон. Гаррет готовил ужин на кухне.
– Привет, незнакомец, – сказала она. – У тебя есть несколько свободных минут?
– Для тебя я всегда свободен.
– Я хотела уточнить, каким рейсом ты вылетаешь. В прошлый раз ты ничего не сказал об этом.
– Не бросай трубку, – сказал он, роясь в ящике стола, – я поищу билет. Так, вот он. Я буду в Бостоне в начале первого.
– Отлично. К этому времени я уже успею проводить Кевина в спортивный лагерь, и у меня останется несколько часов, чтобы убраться в квартире.
– Ты будешь специально для меня наводить порядок?
– Я хочу принять тебя по высшему разряду.
– Мне льстит такое внимание.
– Подобную честь я оказываю только тебе и своим родителям.
– Может, мне захватить с собой белые перчатки, чтобы проверить, хорошо ли ты вытерла пыль?
– Если ты это сделаешь, то долго не проживешь, – пригрозила Тереза.
Он засмеялся и сменил тему.
– Я жду не дождусь, когда же наконец снова увижу тебя, – честно сказал он. – Эти три недели оказались еще тяжелее, чем я думал.
– Я догадалась об этом по твоему голосу. В последние дни ты был таким угнетенным… я начала всерьез волноваться.
«Если бы она только знала, чем вызвана моя меланхолия», – подумал он.
– Я уже взял себя в руки. И, кстати, уже упаковал вещи.
– Надеюсь, ты не взял с собой ничего лишнего.
– Например?
– Ну, не знаю… пижаму, например. Он засмеялся.
– У меня нет пижамы.
– Это хорошо. Потому что я все равно не дала бы тебе ее надеть.
Спустя три дня Гаррет Блейк прибыл в Бостон.
Встретив в аэропорту, Тереза повезла его кататься по городу. Они пообедали в «Фэнл-холле», посмотрели соревнования по гребле на Чарлз-ривер, заглянули в Гарвард. Как обычно, они все время держались за руки, наслаждаясь каждой минутой общения друг с другом.
Гаррет много раз задавался вопросом, почему так тяжело перенес разлуку. Он знал, что частично его тревожное состояние было вызвано сном, но здесь, рядом с Терезой, ночной кошмар казался нереальным и незначительным. Всякий раз, когда Тереза смеялась или сжимала его руку, он понимал, что любит ее, и черные мысли, осаждавшие его в разлуке, отступали прочь.
Когда начала опускаться вечерняя прохлада и солнце скрылось за высокими деревьями, они зашли в небольшой мексиканский ресторанчик и заказали еду на дом.
– Хорошо у тебя тут, – сказал Гаррет, оглядев гостиную, освещенную тусклым светом свечей.
Они сидели на полу гостиной и ужинали. Гаррет взял несколько чипсов и подцепил вилкой фасоль.
– Я почему-то думал, что у тебя небольшая квартира. А она, оказывается, больше, чем весь мой дом.
– Не такая уж она большая, но все равно – спасибо. Нам в ней удобно. И она удачно расположена.
– Близко от ресторана?
– И это тоже. Я же говорила тебе, что не люблю готовить. Я не какая-нибудь Марта Стюарт.
– Кто?
– Не важно.
С улицы доносился шум движущегося транспорта. Кто-то с визгом затормозил, из другой машины начали сигналить, через несколько секунд к ней присоединились другие машины, и весь этот хор действовал Гаррету на нервы.
– У вас тут всегда так «тихо»? – спросил он.
Она кивнула:
– В основном да. В будни еще ничего, а по пятницам и субботам – вообще кошмар. Но со временем привыкаешь.
В отдалении завыла сирена, вой становился все громче по мере приближения автомобиля.
– Может, послушаем музыку? – предложил Гаррет.
– Давай. Ты что любишь?
– И ту, и другую. – Он выдержал театральную паузу. – Кантри и западную.
[5]
Она засмеялась.
– У меня такой нет.
Он покачал головой, довольный своей шуткой.
– Я пошутил. Конечно, сейчас это не слушают. Может, это не очень смешной каламбур, но я много лет ждал случая, чтобы произнести его.
– Ты, наверное, в детстве насмотрелся «Хи-Хо».
[6]
Теперь засмеялся Гаррет.
– Возвращаясь к моему вопросу: какую музыку ты любишь? – снова спросила Тереза.
– Мне все равно. Поставь, что тебе самой нравится.
– Как насчет джаза?
– Нормально.
Тереза встала, выбрала диск, который, по ее мнению, мог понравиться Гаррету, и вставила его в музыкальный центр. Музыка немного приглушила уличный шум, и Гаррет расслабился.
– Ну, как тебе Бостон? – спросила Тереза, возвращаясь на свое место.
– Понравился. Для большого города он не так уж плох. Он не такой безличный, как я ожидал, и довольно чистый. Я представлял его себе другим: толпы народа, асфальт, высотные здания, ни одного деревца и всюду грязь. Но он оказался совсем не таким.
