Павел Калинин был молод, наглостью не отличался, платил за квартиру исправно и щедро, Филе-Кабану неудобств не создавал, наоборот, приглашал к столу, наливал водочки. Короче говоря, Цупко квартирантом был доволен. Когда в октябре 1920 года каппелевцы отступили в Маньчжурию и Филя лишился постояльца, то даже жалел молодого офицерика.
Цупко не знал дальнейшей судьбы Павла Калинина. В мае 1921 года в качестве секретного агента белогвардейской контрразведки, завербованный полковником Родионовым, Калинин появился на территории ДВР с заданием разведать боеспособность частей Народно-революционной армии. На руках имел поддельный паспорт и удостоверение работника борзинского кооператива «Эконом».
Но ничего предпринять не успел. Был арестован Госполитохраной, заблаговременно получившей сообщение о засылке Калинина от своего разведчика из Маньчжурии. В ходе следствия Калинин полностью признал свою вину. Почти год просидел в Читинской тюрьме, ожидая суда.
Будучи человеком острого ума и незаурядной смекалки, Бельский, после получения в ГПО ленковской записки и изучения окружения главаря, решил использовать знакомство Калинина с Цупко, во многом полагаясь на удачу. С арестованным шпионом-неудачником состоялся секретный разговор, в ходе которого Павлу Калинину было предложено сотрудничать с ГПО в обмен на фактическое помилование. Насидевшийся на тюремных нарах и готовый к самому печальному для себя исходу Калинин согласился без колебаний.
Пятого мая 1922 года, в тот же самый день, когда в Чите начал работать «коммерсант» Ронский, Народно-политический суд Забайкальской области, «руководствуясь велением революционной совести и учитывая чистосердечное признание, искреннее раскаяние, молодость и происхождение из крестьянской семьи, постановил: гражданину Калинину Павлу Васильевичу, 1900 года рождения, уроженцу города Томска, – зачесть предварительное заключение до суда, из-под стражи в Читинской тюрьме освободить и направить в распоряжение Читинского воинского начальника, как призывного возраста. Остальные обвинения считать не доказанными».
По заданию Госполитохраны, Калинин, выпущенный из тюрьмы 6 мая, тут же был «уволен в отпуск от призыва на один месяц» и снова напросился к Цупко в квартиранты. Попутно пожаловался Павел своему благодетелю на несправедливость существующих порядков, высказав неприятие новой власти. Филипп принял бывшего офицера с доверием.
Вот почему Бельский и усмехнулся про себя, узнав задумку начальника угрозыска: повторить внедрение сотрудника в шайку Ленкова. Директор ГПО склонен был считать случившееся на Витимском тракте актом политического террора. Хотя допускал мысль, что могло быть выполнено это контрреволюционное злодейство и руками тех же ленковцев. Будучи убежденным, что с разработкой операции по повторному агентурному проникновению в шайку уголовный розыск затянет, Бельский развитием оперативной комбинации угрозыска не интересовался, погрузившись в свои заботы.
Да, рассуждал после ухода Фоменко Бельский, вполне возможно, что Анохина и Крылова убили уголовники, но чью волю они исполняли, чья рука ими водила? Секретному агенту Павлу Калинину было спешно доведено задание по выяснению обстоятельств убийства, участников и вдохновителей преступления.
Уже на следующий день Калинин попросил Цупко снести письмо к секретарю эсеровской парторганизации Соболеву, с которым познакомился в тюрьме. Того за что-то политическое привлекали, но вскорости выпустили. В письме Калинин просил у Соболева помощи «в дальнейшем существовании», зазывал для разговора в дом Цупко. И с Филиппом снова и снова за чаем заводил разговор о былом своем офицерстве, о нынешнем недовольстве властями.
Однако первую ниточку в раскрытии убийства Анохина и Крылова потянул-таки уголовный розыск. Подвел Льва Николаевича Бельского шаблонный, традиционно снисходительный взгляд чекистов на «братьев своих меньших». Дмитрий Иванович Фоменко развернулся куда масштабнее коллег из ГПО. Агентурным внедрением в шайку он не ограничился, а, пользуясь ситуацией, постарался привлечь к ликвидации бандитской структуры все полезные силы.
По настоянию Фоменко, активно привлекли к допросам арестованных ленковцев даже старшего милиционера уездной милиции Ивана Ивановича Бойцова. Конечно, его, как и уголовный розыск со следователем Файбушевичем, больше всего интересовали дальнейшие показания Бориски Багрова.
Бориска не скрывал ничего. Обладая незаурядной памятью, он методично раскладывал по полочкам участие членов шайки в различных преступлениях. Протоколы допросов Багрова составляли уже многостраничную энциклопедию бандитских злодеяний.
«…К членам-укрывателям шайки относятся Попиков Василий, сейчас он в тюрьме; портной Тараев Александр, тоже в тюрьме; Храмовских, шинкарка, арестованная; еще один портной, тоже в тюрьме нынче, – Сидоров; Ложкин Федор, проживающий возле Караульного полка; Сарсатский Алексей, проживающий угол 2-й Кузнечной и Набережной, в доме Прохорова; братья Якубченко в Кеноне; Киргинцева Александра; Елена Гроховская; Беломестнов Иван и его сыновья; Семенов – живет на Новых местах… Тайные агенты шайки: Ваня Куйдин, малолетний, ему двенадцать лет, в харчевне состоит; Притупов Филипп, содержатель столовки на базаре; Филипп Цупко…
…Из известных мне шайкой были совершены следующие преступления: попытка ограбления кассы Минздрава в двадцать первом году, убийство Лосицкого в железнодорожной казарме в начале двадцать второго года, ограбление китайцев на Большом Острове… ограбление китайской лавки на Хитром острове… ограбление китайских огородников около вокзала пред Пасхой в этом году… убийство и ограбление китайцев на Софийской улице, угол Сунгарийской… убийство бурята зимой на тракте… убийство китайцев на Камчатской… попытка ограбления складов „Нобель“…
…Из перечисленных мною членов шайки участвовали непосредственно на делах в таком составе: Некрасов Михаил, он же Логотенко – участвовал в убийстве какого-то бывшего полковника, проживающего в старой колонии в казенном доме. Дело было перед Рождеством 1921 года. С ним участвовал сам Ленков, Развадовский Петр, Разгильдяев Колька… Некрасов же участвовал в ограблении китайской лавочки на Большом Острове по Верхнеудинской улице, с ним вместе были Развадовский, Разгильдяев, Храмовских…
…Михаил Самойлов участвовал… на Иргене в убийстве сторожа зимовья в конце 1921 года… убийстве трех милиционеров на приисках, куда ездили за 300 верст от Читы 18 человек на лошадях летом прошлого года. С ним участвовали…»
Вскоре и по тюрьме пополз слух, что Бориска раскололся. Большинство сидящих под следствием ленковцев тут же смикитили: надо поспешать – не запираться на допросах, а резать правду-матку, иначе можно и опоздать с чистосердечными раскаяниями и признаниями.
Одновременно каждому хотелось максимально свалить вину на других, выгородить себя по мере возможности. Борискино «пение» этому мешало категорически! Поэтому некоторые из арестованных ленковцев изыскивали в тюремных стенах способ добраться до Бориски и заткнуть ему рот. Однако предпринимаемые для этого шаги успехом никак не увенчивались, оставалось лишь скалить клыки в бессильной ярости, пытаться давить на Багрова морально.
