– …Имелись активные члены, наводчики, укрыватели, скупщики краденого и сбытчики и прочия! Каждый из них строго знал свои обязанности и строго стоял на своем посту. Шайка имела тайные места, где главари собирались на заседания и вырешали все текущие вопросы…
На непривычном уху слове «вырешали» до Баташёва вдруг дошло, что Бориска говорит о шайке в прошедшем времени. Информация, выданная в его уши, пока он чавкал салом и пшеничным караваем, пала на благодатную почву. И Бориску прорвало – от тюремной безысходности в сырой одиночке, от рухнувшего с арестом наладившегося было благополучия, пусть и бандитского, от потери своего веса в шайке и уяснения простой, как мычание, истины, что теперь он прежним дружкам не нужен, и в первую очередь Косте, которому был предан, как собака, после столь радушного приема в шайку…
– Пиши, дядя! Среди шайки существовала строгая дисциплина и ответственность. Было постановлено: за малейшую измену приговором членов и атамана – смерть! Што и имело место. Зимой за подозрение в измене был убит один… Брошен на Читинке, где опосля был поднят милицией. За простую провинность виноватых колотили смертным боем… Вот, Захарку Жежко, с первой Читы, на кулаки подымали – выпросил… Его впоследствии угрозыск сцапал и ухлопал…
Записывая, Баташов не мог отделаться от мысли, что Багров просто задумал очередную аферу, хитрую и тонкую. Пока он рассказывал то, что было давно известно. Вдобавок передергивал: не мог, к примеру, не знать, что Жежко был убит не при задержании и не угрозыском. Но уже через минуту Михаил почувствовал угрызения совести, что столь плохо научился думать о людях, хотя, конечно, Багрова к нормальным людям отнести трудно…
– …Вся шайка снабжалась оружием из караульного батальона и документами, и мандатами всякого рода… Агенты свои везде были натырканы: в разных правительственных конторах, среди милиции и Госполитохраны. Зимой шайкой воровалось много лошадей, по возможности с седлами, так как по заявлению Ленкова, он хотел организовать отряд, перевернуть вверх дном Читу и уйти в Монголию…
– Зачем? Связи за кордоном имел?
Багров открыл глаза и невидяще уставился сквозь Баташева.
– Этова не знаю. На што намекаешь, дядя? К белякам у нас отношенье одно! Я пробыл в шайке немного, но знаю и многих её членов и их дела. Из контры только и был когда-то Кешка Гутарев да барон какой-то, то ли Янберг-Мамберг, то ли ещё как… А мы – солдаты революции!
– Ладно, давай без политики… Много ли в шайке народу, ну-ка, проверю твои цифры! – надавил на самолюбие парня Михаил.
– Всего, по словам Ленкова, надежных около ста двадцати человек. Может, столь и было, но вы жа многих поубивали и заарестовали. Но из активных знаю: самого Костю Ленкова, помощника его Мишку Некрасова под кличкой Хохлёнок, Михаила Самойлова, Яшку… Фамилию не помню, но он, пока меня не схватили, тут, в тюрьме сидел, а щас – не знаю, где ошиватца. Далее – Алешку-милиционера, Разгильдеева Николая… Он был убит угрозыском при попытке бежать… Заим Хабиров, татарин. Убит Ленковым за неисполнение приказания. Разводовский Петр, Васька Кузьмич, Григорий Верхозин… Про этого мне сами вы говорили, как и про Верхоленцева – вот был настоящий адъютант Ленкова. Убит… Лисовенко Антон и Архипов Алексей – в тюрьме. Сенька Косолапый, Крылов Иннокентий, Бердников Яшка… А, это я про него говорил! Который в тюрьме сидел! Я поначалу фамилию запамятовал. А щас, ишь, как ловко всплыла! Еще два брата Хабировых, второй и третий. Один убит, а другой скрывается, если уже не убили. Баталов Костя – рожа бельмастая! И конечно, Лукьянов Тимофей – хваленый ваш милицейский начальник, Костей купленный с потрохами… Ить, ежели бы ни он, мог Костя у Сидорки-старшего, это – у портного Сидорова, значит, загреметь, а то бы и шлёпнули атамана… Хотя, понятное дело, Лукьянов больше наводчик, правда, револьверы давал, а сам на дело не ходил…
Похолодевший от волнения Баташёв, не веря в удачу, впитывал каждое Борискино слово. Словно почуяв это, Бориска стал растягивать паузы, а потом и вовсе замолчал, сказав напоследок, устало и горько:
– Ты не бойся, дядя. Потёк ручеек – побежит и речка. Зови завтра своего следователя, буду дальше рассказывать. Чего уж теперя в молчанку играть. Сам утону и всех утоплю, гадов, – без какой-либо эмоции, отрешенно проговорил Багров. – Меня в любом случае в распыл пустят, хоть молчи, хоть соловьем заливайся… Тока это… Под белое знамя, слышь, ты нас не ставь, особливо меня. Я – красный боевой пулеметчик! Эхма…Крови налил, конешно… Так што, не бойся, дядя… А щас позови конвойных – устал я и спать хочу…
3
Обратно в отделение угрозыска Михаил Баташёв летел как на крыльях. Сумасшедшая радость рвалась наружу! Все нравилось – и прохожие, озабоченно спешащие по своим делам, и толстая торговка шаньгами на углу Большой и Камчатской, и истекающие капелью сосульки на солнцепеке, и чумазые мальчишки, втроем волокущие на скрипучей тележке плещущую водой бочку вверх по Якутской.
В кабинет к Фоменко Михаил вбежал сияющий, как начищенный самовар на пасхальном застолье.
– Дмитрий Иванович! Заговорил Багров! Богато знает!
– Погоди, не части, рассказывай с толком, с расстановкой, – улыбнулся молодому задору начальник угрозыска.
И Баташёв, сгорая от нетерпения, начал выкладывать все подробности. Когда закончил – очень удивился суровому лицу своего начальника.
Удивление длилось недолго – за кружку спирта такой нагоняй получил – ай да ну! Но за добытые сведения Дмитрий Иванович Михаила поблагодарил, может быть, и суховато для такого случая…
Знал бы на самом деле Михаил, как обрадовался Фоменко полученному успеху, а ещё больше – тому, что растут в розыске надёжные, способные с творческим огоньком работать кадры.
Полученные сведения требовали немедленного реагирования. Срочные задания были выданы старшим агентам Володину, Бояршинову и Леоновичу. Сам Фоменко, созвонившись, отправился к директору ГПО.
Выслушав Дмитрия Ивановича, Бельский внутренне усмехнулся, одновременно по-хорошему позавидовав начальнику городского угрозыска. Дело было в том, что в Госполитохране заниматься шайкой Ленкова начали сравнительно недавно, после того как по почте пришло… письмо от главаря шайки.
Собственно, это было и не письмо, а сложенная вчетверо бумажка с несколькими строками, опущенная в почтовый ящик без конверта. Вместо адреса чернела корявая надпись: «Директору ГПО лично в руки».
В записке Ленков уверял директора Бельского, что с властями ДВР он не воюет, так как тоже является идейным борцом, а трясет только богатеев, раздавая добычу бедным.
Получив от бандитов такое послание, которое явно отдавало глупой и наглой бравадой, Бельский поручил изучить имеющуюся у милиции информацию о шайке: о масштабах ленковских грабежей и налетов, о тех шагах, которые предпринимал угрозыск по борьбе с бандитами.
Стороннему наблюдателю, в роли коего выступал Бельский, при анализе полученных сведений стало ясно: пока, даже с учетом разгромов милицией первочитинского гнезда Ленкова и притона шинкарки Храмовских на Большом Острове, удары уголовного розыска в основном приходятся по периферийным силам преступной организации. К самой «головке» шайки подобраться пока не получается. Более того, в январе трагично закончилась, поначалу столь удачная, попытка проникновения в окружение Ленкова сотрудника угро. Безуспешными оказались и попытки милиции реализовать агентурные сведения о появлении главаря у портных Сидорова и Тараева. По всей видимости, заключил Бельский, причин этому было несколько, в том числе и предательство в милицейских рядах, а через это – утечка сведений о намерениях угрозыска и милиции к бандитам.
