– А матерьяльчик, Костя, мы срубили фартовый, чисто сукно аглицкое! – взахлёб радовался Мишка. – И как мы его ловко срубили, ага?! Кось, это, почитай, тыщ на двенацать золотом! Охренеть!
– А брильянтовые камушки, а, Миха! – подыгрывал Ленков, нагло улыбаясь Голубицкому. – Кольца золотые!
Он запустил руку в нагрудный карман гимнастерки и аккуратно высыпал на стол горстку драгоценных камней вперемешку с парой-тройкой обручальных колец.
– Калмык, пойдешь с Хохлёнком на Большой Остров. Он знает, к кому, – приказал Ленков, кивнув на Мишку. – Мануфактуру и прочие вещички сталкивайте, нам светиться не надобно, тряпок хватат, деньги нужны. Деньги!
Вскоре парочка испарилась с озабоченным видом. Ленков ушел в кладовочку. Было слышно, как жалобно охнула панцирная сетка на Антохиной койке.
Часа через два Мишка-Хохлёнок и Калмыков вернулись, довольные. Важный Мишка напрямую прошел в кладовку, затормошил Ленкова.
– Костя, такое дело. За камни дают восемь тысяч золотом, вечером приходить за деньгами. Обещали оптом и всё барахло забрать!
– От это славно! Камни у тебя? Подождем вечерочка!
Вечером троица карбат покинула. Ночевать никто из них не явился. Но к следующей ночи снова появился Ленков, за ним следом – Мишка-Хохлёнок, который привел с собой еще одного типа, некого Яшку из Засопки, дегенеративного тридцатилетнего увальня с рыбьими холодными глазами. За полуночным застольем, усадив рядом Осипа и криво усмехаясь, Антоха Чимов расхваливал жуткий «талант» этого Яшки, наполняя и без того трепещущую заячьим хвостом душу Осипа Голубицкого черным липким страхом.
Глава девятая
1
Новый гость Чимова – Яков Певченко на самом деле ужас мог вселить в любого. В ленковском стане за ним укрепилась репутация равнодушного, безжалостного убийцы. Со своим напарником, опять же бойцом карбата Главупра ГПО, Ильей Волковым, нападали на мелких китайских торговцев, убивали своих жертв за тридцать – сорок рублей выручки. Грабили и убивали в китайских киосках на Ангарской и Кротовской улицах, на тракте к Игумновским приискам, у станционного моста, в Антипихе.
Зная, что для Певченко лишить человека жизни – раз плюнуть, Ленков всегда брал Яшку на разбирательства с провинившимися перед ним членами шайки или посылал чинить расправу. С дружком своим Волковым в лесу, около архирейской дачи, Певченко по ленковскому приказу убил «за оттырку» – присвоение украденного – Григория Иванова. За это же удавили они Никифора Иващенко.
А на Ленской улице целым кагалом – Ленков, Певченко и еще два палача – Илья Никифоров и Васька Григорьев – убили «своего» Василия Михайлова. Первым его схватил за горло главарь, потом навалились и душили на земле всем скопом, а после подвесили убитого в петле, имитируя самоубийство.
Выстрелом, точно в сердце, из любимого кольта Ленков в присутствии Певченко расправился с Евгением Антоновым, тоже «оттырщиком».
Прямо на вокзале зарезал Яшка по Костиному приказанию Ивана Пропуткина, а до этого затолкал в прорубь на Читинке полуживого Андрея Григорьева. Сколько Яшка поубивал на трактах проезжего люда – кроме него, не знал никто, но счет шел на десятки жизней.
Рассказами про Яшкины кровавые дела, Чимов наглядно рисовал перепуганному Осипу прямую перспективу его возможных намерений отойти от шайки. Обратной дороги не было… Голубицкого раздавили жестокость и размах преступного промысла, размер сумм и ценностей, которыми ворочали бандиты во главе с Ленковым. По его, Осипа, деревенским понятиям, денег и товара было немерено!
Но еще больше убивало другое – оказалось, что карбат попросту кишит бандитским элементом! Еще когда Осип служил, до перевода в парикмахерскую, в четвертой роте, познакомился он и начал приятельствовать с Федором Сидоровым. Теперь же Федор, через Ленкова сошедшийся с Чимовым, узрел около него и своего дружка. Потому в разговорах его не стеснялся. Так Осипу открылось, что в квартире Сидоровых главарь Ленков часто жил-ночевал зимой, бандиты там порой собирались для походов на «дела», был здесь и потайной склад краденых вещей, часть из которых Сидоров-старший перешивал для продажи.
Бандитский размах, бесцеремонность, с которой ленковцы открыто обсуждали в карбатовской парикмахерской будущие или уже совершенные преступления, реальная угроза расправы за длинный язык – все это породило в Голубицком такой уровень страха, что он напрочь отбил у Осипа хотя бы крошечное, минутное намерение сообщить командованию или в милицию о бандитском гнезде под носом Госполитохраны.
Тем временем в парикмахерской караульного батальона тайный штаб ленковской шайки действовал уже вовсю. Сам главарь ночевал в карбате почти всё последнее время, только иногда меняя место ночлега на светёлку в доме портного Сидорова, куда его уводил розовощёкий Федька в сопровождении Яшки Певченко.
Впрочем, никто не знал, настоящая эта фамилия у Яшки или нет. Он то назывался Певченко, то Шевченко, то обоими фамилиями одновременно, проще было обходиться его кличкой – Яшка-с-чубом.
Яшка постоянно околачивался в парикмахерской, взяв за моду изводить Осипа Голубицкого рассказами о своих кровавых похождениях. Вызнал через Чимова тонкую струнку у парня.
– Погулеванили мы по зиме на Кадалинских кирпичных сараях, – монотонно бубнил, вылив в глотку пару стаканов ханки или разведенного спирта, Яшка-с-чубом. – Втроем были: Костя, Яха Верхоленцев да я. Подловили там человечка, вытрясли… Понятное дело, вначале пульнул я ему в лобешник, шоб он не орал и не сопротивлялся… А потом мы там же, за кирпичными сараями, еще одного человечка уконтрапупили. Но в другую ночь, потому как с нами ещё Борька был… этот… как его… низкого роста… Или, вот, я одного в Кузнечных хлопнул удачно – триста рублёв серебром зараз! Не то что китайцев бить… У этих узкоглазых больше сороковника сроду не находил. Иной раз все карманы обшаришь, все обсмотришь, по всем закоулкам лавчонку облазишь – нема, шоб ты сказився!
Яшка, прищурившись, смотрел на обмершего Осипа, потом широко раззявливал в ухмылке щербатый рот и продолжал нагнетать страх:
– …А, вот, ежели бурятов перестреть на тракте и перехлопать, то неплохо можно разжиться. Осенью трех «налимов» пришибли с Костей и Борькой на тракте, так почти семь сотен золотых рубликов взяли. А оне-то при оружьи были. Не помогло… Зато взяли с них большой смит-вессонский револьвер и два нагана… Хы, Костя потом наганы другим бурятам продал! – затрясся в беззвучном смешке Яшка, только глаза так и остались холодно-рыбьими.
– …А в марте мы там же, на тракте, шестерых завалили, от которых полторы тыщи рубликов золотых взяли… Тоже Костя дело возглавлял, а ещё там Илюха Волков был. Мы с ём и перебили всю публику. От так-то, паренек-парниша… Бурятского народу перекокали мы – пропасть! И опять жа, в тот же самый день перешли с тракта к Черновским, там взяли одного мужичка с подводою. Его не убивали. Обчистили субчика, отобрали полста рублей золотом, а его связанного на телегу положили да – как шугнем лошака по дороге! Смеху бы-ыло… – протяжно и задумчиво закончил Яшка свои страшные воспоминания и потянулся за наполненным стаканом, уже потеряв интерес к Голубицкому.
